Советский Союз. История власти. 1945–1991 - Рудольф Германович Пихоя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Провал сельскохозяйственной политики становился очевидным. Уже в 1961 г. ни в ЦК КПСС, ни в Совете Министров СССР не строили по этому поводу никаких иллюзий. Надо было заниматься жестким распределением. Партийная пропаганда продолжала крутить шарманку грядущего процветания, объясняя «временные трудности» «частнособственническими устремлениями» части сельских тружеников, но в Москве уже началась борьба за фонды — за право получить гарантированное обеспечение продовольствием из центра15
В 1961-1962 гг. в стране стала остро ощущаться нехватка не только мяса, масла и молока, но и хлеба, крупы, лапши, сахара, то есть продуктов, которые считались обязательными для небогатых прилавков провинциальных магазинов. С 1962 г. начинается закупка зерна за границей, главным образом в тех же Соединенных Штатах. Страна оказывается в зависимости от закупок хлеба за границей.
Новочеркасская трагедия
Вспоминается знаменитая реприза популярнейших в 50-60-х гг. украинских артистов Ю. Т. Тимошенко и Е. И. Березина — Тарапуньки и Штепселя. На вопрос: «Где ты продукты покупаешь?» — следовал ответ: «Да я сумку к радиоприемнику подвешиваю!» Эта чисто советская шутка неизменно вызывала восторг у слушателей. Действительно, газеты, радио и телевидение постоянно твердили о том, как успешно труженики села догоняют Америку по производству мяса и молока на душу населения, как уже перегнали капиталистические страны по ряду показателей, как страна выигрывает соревнование со всем миром, но продуктов-то в магазинах становилось все меньше и меньше. Причем пропадали те самые продукты, которых, если послушать радио, становилось все больше и больше,— мясо и молочные продукты. Затем вдруг дефицитом стали растительное масло, хлеб, крупы. В ряде областей страны уже в 1962-1963 гг. были введены карточки на большинство видов продовольствия.
Власти были вынуждены повысить розничные цены на продовольствие. Экономическая целесообразность этой меры понятна. За ней стояло стремление к повышению рентабельности сельскохозяйственного производства. Однако политически, психологически эта мера была абсолютно не подготовлена. Она противоречила всему пропагандистскому «накату» последних лет, заставляла вспомнить, что в конце 40-х — начале 50-х гг. ежегодно, обычно ко Дню Конституции, происходило снижение цен, прежде всего на продовольствие.
Формальным выражением провала сельскохозяйственной политики Хрущева стало Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР о повышении цен на мясомолочные продукты, опубликованное 31 мая 1962 г. Отметим, что это была вынужденная мера, попытка хотя бы отчасти снизить давление на бюджет государственных дотаций на продовольствие, а также путем повышения закупочных и розничных цен повысить заинтересованность сельскохозяйственных предприятий.
Однако эти меры были, во-первых, никак не подготовлены, не были связаны даже с минимальными попытками компенсировать населению дополнительные расходы; во-вторых, это было, по сути, первое после войны и отмены карточной системы официально объявленное государством повышение цен. Эта мера противоречила тому, что само государство усиленно насаждало, приучая население, что жизнь может дорожать где угодно, но не в СССР и стабильные государственные цены с тенденцией к их понижению — это единственно возможная экономическая политика. Эта мысль с особой силой пропагандировалась в конце 50-х гг., когда СССР должен был победить в экономическом соревновании США.
Неудивительно, что повышение цен немедленно вызвало в стране острую реакцию. Уже на следующий день, 1 июня, руководство КГБ СССР докладывало членам Президиума ЦК КПСС об отношении населения к повышению цен16 Отмечалось, что решение о повышении цен вызвало протест жителей городов. В Москве были расклеены листовки, на домах появились надписи «с клеветническими измышлениями в адрес Советского правительства и требованием снизить цены на продукты». Листовки были обнаружены и в городах Московской области, в Ленинграде, Донецке, Днепропетровске. Осведомители КГБ сообщали, что «в городе Тбилиси... ряд лиц высказывались в том духе, что принятое решение якобы свидетельствует о крахе экономической политики». Такие разговоры были и в других городах. Их суть сводилась к необходимости сохранить цены и отказаться от помощи слаборазвитым и социалистическим странам.
На следующий день, 2 июня 1962 г., КГБ информировал о недовольстве населения на Дальнем Востоке, о листовках, «содержащих выпад против одного из руководителей партии и правительства» (по терминологии КГБ, так обозначался Н. С. Хрущев).
Раздавались голоса с призывом начать забастовки, демонстрации протеста. Сотрудник Внуковского аэропорта Лапин предлагал «собраться на Красной площади и потребовать отмены постановления о повышении цен на продукты». Помощник машиниста станции Нижний Тагил Мазур, выступая перед большим количеством рабочих, говорил об ухудшении жизни, о том, что зарплату снижают, а цены увеличивают. «При нынешнем правительстве хорошего ждать нечего. Необходимо сделать забастовку и потребовать улучшения жизненных условий».
В докладе КГБ от 3 июня 1962 г. отмечалось широкое распространение призывов к забастовкам. Вместе с тем были зафиксированы разговоры, в которых содержался анализ причин повышения цен. Говорили: «Неправильно было принято постановление о запрещении иметь в пригородных поселках и некоторых селах скот. Если бы разрешили рабочим и крестьянам иметь скот и разводить его, то этого бы не случилось, мясных продуктов было бы достаточно», «Индивидуальных коров порезали, телят не растят. Откуда же будет мясо? Тут какой-то просчет».
Среди интеллигенции особенно активно комментировали провал планов «догнать и перегнать Америку». «Хоть бы молчали, что мы уже обогнали Америку. Противно слушать наш громкоговоритель. Целый день о том, что мы, мы, мы. Все это беспредельное хвастовство». Эти слова информаторы КГБ подслушали у артиста Заславского. А преподавательница английского языка Белилов- ская, которая руководила кружком политучебы, сокрушалась: «Все время в беседах со слушателями я опиралась на нашу чудесную программу, говорила о непрерывном росте благосостояния трудящихся. Что же я буду говорить теперь? Мне просто перестанут верить».
Перестали верить не только руководительнице кружка политпросвета. Второй закон Ньютона, утверждающий, что «всякому действию свойственно равное и противоположно направленное противодействие», относится и к политике. Массированный пропагандистский натиск, трескотня вокруг Программы КПСС, гарантировавшей через 10 лет полную экономическую победу над капитализмом, а через 20 — построение коммунизма на Земле,— все это сменилось глубоким разочарованием, кризисом коммунистической веры, равнс^ дем, цинизмом, расчетливостью.
Бесконечные рассуждения о «повышении руководящей роли КПСС» обернулись «злобными надписями в адрес одного из руководителей партии и Советского правительства», призывами «пойти к обкому партии» (г. Горький), «пойти к первому секретарю обкома партии и выразить протест против этого решения» (Кемерово) и выводом: «Нигде нет правды. Никому из начальства верить нельзя» (Пермь, завод им. Калинина).
Все эти
