Остров Немого - Гвидо Згардоли

«Всё отлично! – подумал Рубен. – Как же!»

После полудня солнце превратилось в огненный шар. Поднялся северный бриз, разнося аромат луговых цветов вперемешку с запахом жареного мяса. Птицы кружились над морем, но к берегу не приближались – их пугал шум и присутствие людей. Никогда еще на острове не было столько народа.

На лужайке возле дома дети играли в футбол.

– Смотрите! Кит!

Неподалеку от острова в открытом море показался темный силуэт. Он выпрыгнул из воды – весь в брызгах и пене.

– Это горбатый кит, – уточнила Ранхиль.

Дети зачарованно наблюдали за ним.

– Зачем он так делает?

– Кто знает. Может быть, ради удовольствия.

Кит повторил свой акробатический трюк, будто знал, что на него смотрят. Прежде чем окончательно погрузиться на глубину, он с силой ударил хвостом по поверхности моря.

– Кто-то едет! – заметил Даг.

С запада к острову приближался быстрый катер. В нем стояла женщина в длинном свободном платье. Позади нее за штурвалом был маленький сгорбленный человечек с трубкой во рту.

– Это Хедда! – закричала Сюннёве. – Тетя Хедда приехала!

Дочь Сверре Бьёрнебу была своего рода знаменитостью. Не только в семье и родном Арендале или в губернии Эуст-Агдер, но и во всей Норвегии.

Покинув остров около пятидесяти лет назад, Хедда нашла работу в публичной библиотеке Осло и посвятила себя сочинительству. Со временем она стала довольно известной писательницей. Некоторые ее романы перевели на другие языки, а по одному даже сняли фильм в Швеции.

Ей исполнился восемьдесят один год. Белые волосы, цвета вымытых морем ракушек, она заплетала в косу, спускавшуюся ниже пояса. Одевалась Хедда только в черное.

Она стояла посреди лодки и смотрела, казалось, не столько на людей, сколько на маяк. Дети с криками побежали к причалу встречать ее, но она по-прежнему не отводила взгляд от маяка – даже когда лодка повернула, Хедда подвинулась так, чтобы его видеть.

Прежде всего она приехала посмотреть на маяк. Он всегда направлял ее, как бы далеко она ни была. Писательница хранила его свет всю жизнь, как научила ее двоюродная сестра отца, Суннива. Уже шестьдесят лет удивительная Суннива покоилась в земле острова.

Хедда увидела маяк и узнала его – именно таким она его и запомнила. Ей стало радостно и светло.

Она вышла из лодки, стараясь побороть волнение, и сразу же оказалась в объятиях племянницы Сюннёве – жизнерадостной полной женщины, которая крепко обняла ее и сказала:

– Горбатый кит предупредил нас, что вы едете. Добро пожаловать домой, тетя Хедда!

Теплое, нежное, ласковое слово «домой» зазвенело, как колокольчик, в ее голове. Хедда обняла племянницу и посмотрела на тех, кто шел ей навстречу. Кого-то из них она не помнила, а многих и вовсе не могла помнить – они родились и выросли, когда Хедда уже уехала, или вовсе были не с острова.

Все – или почти все – пришли поприветствовать Хедду: слава повсюду бежала впереди нее, даже здесь.

Карин ждала своей очереди со слезами на глазах. Арнульф рядом с ней растерянно улыбался.

Обнимая их, Хедда не могла сдержать слез. Прошлое обрушилось на нее, как шторм, и она чувствовала себя подобно маленькому плоту посреди волнующегося моря.

Она обняла других племянников: Асбьёрна, Ранхиль, Тею и их детей – для каждого нашлось доброе слово или воспоминание. Наконец настала очередь Видара.

Хедда протянула ему руки. На ее лице еще не высохли слезы.

– Подойди сюда.

Она крепко обняла его, как сына. Хедда видела его только раз, когда приезжала на похороны Сверре через несколько дней после того, как Мортен спас Видара из воды.

– Можно мне называть вас тетей? – почти испуганно спросил Видар.

Хедда была высокой дамой с аристократическими манерами, что являлось результатом скорее собственных усилий, чем семейного воспитания. Во многом ее благородная внешность и манера держаться и вызывали его трепет перед ней.

– Нужно.

– Как много я о вас слышал! – воскликнул Видар, не веря своим глазам.

– В самом деле? Не верь ни единому слову, исходящему из уст этих сплетников! – засмеялась она, указывая на племянников.

12

Даг Лу и Арне принесли плакат величиной с дверь и приладили на стене большого дома, со стороны внутреннего дворика, освободив место между двумя причудливыми деревянными скульптурами дяди Видара.

– А это еще что такое? – спросила Лене, сестра Арне.

Близнецы спали, и она наконец могла перевести дух.

– Генеалогическое дерево! – объяснила Озе. Она наконец перебралась из лодки в тенистый внутренний дворик.

– Неправильно! – воскликнул Даг, легонько ударив сестру по плечу. – Древо! Генеалогическое древо семьи! Это мы с Арне нарисовали!

Озе состроила гримасу.

– Ой, молодцы, мальчики, – сказала она нараспев и похлопала в ладоши. – Надеюсь, учительница вам пятерку поставит!

Лене взглянула на плакат:

– Где вы нашли все эти имена?

– Некоторые – на кладбище, – ответил Арне. – А остальные спросили у мам и тетушек. Ну как? А?

Лене пожала плечами – ей было не до того. Близнецы занимали все ее мысли. В свои двадцать два года она чувствовала себя вдвое старше. Денег вечно не хватало, и молодость уходила день за днем, не оставляя воспоминаний. Она заметила, что на этом генеалогическом древе не хватает одного имени. Возможно, подумала Лене, потому что он не кровный родственник.

Отсутствовало имя Видара Нильсена.

А потом один из близнецов заплакал. Лене огляделась в поисках Рубена. Но Рубен, как обычно, где-то болтался.

– Началось, – вздохнула она и встала.

В час дня, когда все подтянулись к грилю,