Остров Немого - Гвидо Згардоли

– Том меня сегодня замучил, – пожаловалась Лене, сходя с катера. У нее были медные волосы и тонкое бледное лицо с темными кругами под глазами, которые уже не получалось скрывать макияжем. Она надела свой лучший наряд – костюм с набивным рисунком, который ей достался от жены сослуживца Рубена, располневшей на несколько размеров.

– Как я выгляжу? – спросила она Рубена тем утром, выпрямив плечи и втянув живот. Порой ей казалось, что она потеряла свою женственность и уже не сможет обрести ее вновь.

– Нормально, – ответил он, посмотрев на нее, как на пустую стену, и вышел покурить в другую комнату.

– Почему? – спросила ее мать, принимая одного из внуков. – Что случилось?

– Колики.

– Ты дала ему что-нибудь?

Лене кивнула:

– Как обычно. Я позвонила педиатру, и он сказал дать капли. Какой мудрый совет! Иногда я думаю, что тоже могу быть педиатром. Но вместо этого ношусь целый день по дому, до самого рассвета. Сил моих больше нет, поверь. Мы и ехать-то не хотели, – призналась она.

– Твой отец расстроился бы.

– Знаю. Поэтому мы здесь. У тебя красивая лента в волосах.

– Пойдем в дом. А где твой брат?

Лене сделала неопределенный жест:

– Тур… У него какие-то дела в ресторане. Он сказал, что придет позже. Ты ведь его знаешь.

Тур, старший сын, был мятежником и бунтарем. Он напоминал родителям дядю Арне. Именно поэтому Тур был любимцем Асбьёрна, который будто снова видел брата в старшем сыне, и его сердце точно так же – как за Арне – постоянно болело за сына, когда тот совершал опасные и безрассудные поступки. Впрочем, Асбьёрн никогда не признался бы в этом.

– Я не нянька брату, – закончила Лене. – У меня уже есть два маленьких хулигана. И они требуют постоянного внимания. Мне достаточно.

Тут она резко обернулась, как будто только теперь вспомнила о муже – тот лениво плелся за ней, засунув руки в огромные карманы брюк.

– Рубен, шевелись! – крикнула она.

Сквозь дым, поднимающийся от гриля, Асбьёрн увидел, что к острову приближается еще одна лодка. Он узнал своих двоюродных сестер Сюннёве и Карин, старого Арнульфа Весоса – ему было уже за семьдесят, его дочь Андрин с мужем, доктором Бойером, и их детей – Тобиаса-младшего, Элизабет и Штейнара, девяти, семи и шести лет.

Асбьёрн помахал щипцами для гриля.

С лодки ответили. Дети – с подачи взрослых – стали выкрикивать его имя.

– Осторожно, не перевернитесь! – забеспокоился Асбьёрн, увидев, как раскачивается лодка.

Это была та старая лодка, на которой Арнульф и его отец Уве годами ловили креветок, – та, что однажды навсегда увезла с острова его брата Арне.

Он знал, что снова будет думать о нем, об Арне. Он ждал этого. Сегодня Асбьёрн вспоминал о брате больше, чем обычно. В конце концов, этот праздник был и для него – как и для всех, кто не мог прийти, кого больше не было.

Асбьёрн понял, что слишком долго стоит с поднятой рукой – лодка уже прошла мыс и приближалась к причалу. Он приветствовал только море.

6

К полудню Асбьёрн уже выпил пять бутылок пива. Мясо к этому времени поджарилось. В воздухе стоял запах дыма и пряностей. Арнульф молча сидел в соломенной шляпе, а Асбьёрн смотрел на него, словно на красочный натюрморт.

– Эй, Арнульф! Будешь пиво?

– Что?

– Пива выпьешь? – Он откупорил бутылку и протянул ему.

Арнульф взял бутылку и дрожащей рукой поднес к губам. Сделал маленький глоток. Остальное оказалось на его штанах.

– Тише, тише, – сказал Асбьёрн. – Я лучше тебе стакан принесу.

По дороге к дому он увидел своего племянника Кристоффера Лу, сына Теи, с его девушкой Шарлоттой.

Шарлотта была симпатичная и неловкая простушка. Обычно неловкость можно принять за милую простоту, но в случае с Шарлоттой эти ее особенности не пересекались: она была и неловка, и проста. И беременна. Ее едва заметный животик можно было принять за полноту, но мать Кристоффера всё же сомневалась, будет ли присутствие ее сына с девушкой в положении в такой день приличным. Глядя на Тею, сложно было представить, что среди ее предков были эмансипированные женщины вроде Элизы и Суннивы Бьёрнебу. Ее сестра Ранхиль, казалось, принадлежала к совсем другому поколению.

– Сейчас шестидесятые, – сказал Кристоффер. Ему было двадцать восемь лет, и он работал адвокатом в Кристиансанне. – Не нужно непременно жениться, чтобы иметь детей.

– Мне всё равно, какие сейчас годы, – ответила ему мать. – Я не хочу возвращаться домой со звоном в ушах от сплетен о моем сыне и его девушке!

В конце концов Тея согласилась – при условии, что Шарлотта наденет что-нибудь свободное, чтобы живот не был заметен.

– Дядя Асбьёрн! – обрадовался Кристоффер.

– Ну, дай я обниму тебя, мальчик!

– Я догадывался, кто будет главным по обеду! – сказал Кристоффер, заметив на нем передник. Его взгляд упал на надпись про повара. – Ой, прости! – И он прикрыл рот рукой.

– На родственников запрет не распространяется! – рассмеялся Асбьёрн. – Это твоя девушка?

Шарлотта протянула руку и одновременно посмотрела на Кристоффера. Слово «девушка» было из тех, что в последнее время приобрели новое значение.

– Это Шарлотта, – представил ее Кристоффер.

– Приятно познакомиться, шеф! – произнесла Шарлотта с излишней веселостью.

– Мне тоже, Шарлотта, – ответил Асбьёрн и, конечно, заметил ее округлившийся живот – даже под широким платьем.

– Пойдем! – позвал он, направляясь к грилю. – Я оставил мясо на огне.

Когда они подошли к Арнульфу, Кристоффер тепло поздоровался с ним. Но старик посмотрел на него равнодушно. У него были мокрые