Остров Немого - Гвидо Згардоли

был этот старик, – размышляла вслух Ранхиль. – Мы, конечно, много слышали о нем. О том, что его прозвали Немым, что у него было обожжено лицо. Но каким он был на самом деле?

Видар надел очки и с любопытством посмотрел на нее.

– Боюсь, мы никогда этого не узнаем, – вздохнула Ранхиль. – Наверное, одиноким человеком, который любил тишину и природу. Или, может быть, он просто сбежал от людей. Я не виню его. Всё-таки выглядел он не очень. Должно быть, ему пришлось нелегко.

– Полагаю, да.

– Но, по большому счету, тогда это был другой остров. И другая Норвегия, – заключила Ранхиль с воодушевлением. – Тебе не кажется?

– Ты права, – ответил Видар. – Но мне интересно, есть ли во всём этом смысл или нет.

– Смысл? В чём должен быть смысл? – Ранхиль всё еще держала в руках куклу, укачивая ее, как девочка, увлеченная любимой игрой.

– В том, чтобы устроить что-то вроде встречи или праздника. В честь того, что маяку исполнилось сто пятьдесят лет.

– Шутишь?

– Вовсе нет. Я подумал, мы могли бы пригласить всех Бьёрнебу, разбросанных по миру.

– Сюда, на остров? – Ранхиль присвистнула и покачала головой. Она не знала, посмеяться или испугаться этому. Неужели Видар говорит серьезно? – Ну, не знаю, что сказать. Мне такое даже в голову не приходило.

– А разве плохо? День, посвященный семье!

– В этом нет ничего плохого вообще-то. Но что…

– Что?

Ранхиль глядела на него, изящно опираясь на каминную полку.

– А что дальше-то? – наконец спросила она.

– Дальше?

– Только не говори, что весь смысл – во встрече.

– Так и есть.

– Не знаю. Как-то странно. Зачем это тебе?

– Тебе кажется странной моя затея? – Видар задумался. – Ты про то, что меня усыновили и я не являюсь частью семьи, как ты и все остальные?

– Нет, Видар, совсем не про это, и ты прекрасно знаешь. Мне просто показалось любопытным, что ты вдруг захотел встретиться с людьми, которых даже не знаешь.

– Именно поэтому я думаю, что стоит попробовать. И чем больше мы об этом говорим, тем больше я убеждаюсь, что прав. Это поможет нам узнать друг друга. Что за семья, в которой никто ничего не знает друг о друге?

Из соседней комнаты послышался голос Лив. Она проснулась и звала кого-нибудь на помощь, чтобы встать с постели.

– Иду, мама, – отозвалась Ранхиль, а потом, повернувшись к Видару, сказала: – Ладно. Если считаешь, что так надо, то я в деле.

– Спасибо, сестра.

Ранхиль подмигнула и бросила ему фарфоровую куклу, которую держала в руках.

4

«Возвращение домой», как они это назвали, было назначено на третье воскресенье июня.

Они разослали семьдесят семь приглашений: от Осло до Эльверума, от Кристиансанна до Бергена. В лавке Йолсенов позаимствовали раскладушки и спальные мешки для тех, кто захочет переночевать на острове. Они даже забронировали около десяти номеров в арендалской гостинице. Асбьёрн решил, что на день закроет свой ресторан и позаботится об общем обеде – будет жарить мясо и рыбу на гриле. Видар купил два десятка ящиков пива и тридцать бутылок самого крепкого акевита, изготовленного в горах Сетесдаля.

Они с Ранхиль тщательно прибрались в доме и в сарае и избавились от зарослей кустарника.

Наводить порядок им помогали молодой Арне, сын Асбьёрна, и его двоюродный брат Даг Лу, который был на год старше, сын Теи и Корнелиуса.

– Как-то странно, что старика звали так же, как меня, – Арне Бьёрнебу, – сказал Арне двоюродному брату.

Они принесли с причала длинные доски по полтора метра шириной и поставили на козлы на поляне перед домом. Накрыли хлопковыми скатертями – и получились столы на несколько десятков гостей.

– Это тебя зовут так же, как его, – поправил Даг.

– Без разницы. Ты знал, что он весь был в шрамах от огня?

– Кто? Старик?

– Арне Бьёрнебу. – Молодой Арне с удовольствием произнес это имя, смакуя каждый звук. – Он, наверное, был как чудовище.

Дагу, который увлекался сочинением фантастических рассказов, стало любопытно.

– А что такого чудовищного он сделал?

– Думаю, ничего. Просто так выглядел. А еще говорят, он был немым! И остров поэтому так и назвали – остров Немого.

Двоюродные братья выглядели настолько похоже, что их можно было принять за родных.

Арне служил почтальоном. На своем велосипеде он каждый день, в жару, ветер и дождь, колесил из Подюсбена в Гальтесунд и обратно.

Даг работал в типографии, но без особой радости. Он подумывал о том, чтобы стать журналистом. Или писателем. Или даже драматургом. После окончания школы, в отличие от своего брата Кристоффера, который поступил на юридический, он не чувствовал желания учиться в университете.

– У него было трое детей, – сообщил Арне.

Даг очнулся от мыслей.

– У кого?

– У Арне Бьёрнебу.

– А, точно!

– Трое сыновей. Двое покоятся в земле острова.

– Я знаю. Третий, кстати, жил в Эльверуме.

– Жена Арне Бьёрнебу, Гюнхиль, умерла очень молодой.

– Сколько же ей было? На могиле не написаны годы.

– Думаю, тогда их не было принято писать. Но всё равно.

– Жалко.

– Жалко трех детей, которые остались без матери! Да еще с отцом-чудовищем!

– Точно. Звучит как начало сказки.

– Страшной сказки! – рассмеялся Арне.

– Когда закончите сплетничать, – послышался голос Ранхиль, – поставьте к столам скамейки.

– Хорошо, тетя.

– Только как следует расставьте, чтобы не шатались! В сарае есть деревяшки. Если понадобится подложить