Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1. - Владимир Топоров

помолися о зе/мли своеи, и о людехъ… / да сохранить я въ мире. / и благоверiи… и да славится въ немъ / правовeріе. и да кленется / всяко еретичьство. и да съ/блюдеть а Господь Богъ от всякоа / рати и плененiа. от глада. / и всякоа скорби и сътужде/ніа. паче же помолися о сыне // твоемь. благовернемь ка/гане нашемь георгіи. въ / мирe и въ съдравіи. пучи/ну житіа прeплути. и въ пристанищи небеснааго заве/тріа пристати. невредно / корабль душевны и веру съ/храньшу. и съ богатествомъ / добрыими дeлы… (194б–195а).

Просьба о молитве снова возвращает нас к сему времени — к времени проповеди, читаемой Иларионом. Вместе с тем эта просьба о молитве за то, что важнее и дороже всего, уже есть почти молитва, «предмолитва» — и по отношению к предполагаемой молитве Владимира, и по отношению к той «Молитве», которая образует часть III СЗБ, т. е. финал всего памятника.

Эта последняя часть, в принадлежности которой Илариону никто не сомневается (см. выше), представляет, однако, наименьший интерес с точки зрения темы о месте СЗБ в древнерусской литературе. Особенно это относится к второй половине этой части, представляющей собой стандартный текст «Верую» (199б–200б) и соответствующей его вариации: пятикратно повторенное «вeрую» — от первого слова всей этой части до заключительного абзаца [304]. «Тако верую. и не постыжю/ся…»; ср, также:

с веpoю покланя/юся; съ любовію и вeрою целую; съ ве/рою въхожу. съ вeрою мо/люся. съ верою) исхожду.

Первая же половина этой части (III) как целое самостоятельна и, несомненно, по своей поэтике соприродна двум предыдущим частям (I и II), хотя возможности демонстрации поэтической техники здесь сильно ограничены общим клишированным характером этой «соборной» (в плане источников) молитвы. При том, что некоторые особенности этого «подтекста» будут проиллюстрированы далее, нужно указать самый главный организующий принцип в этой первой половине части III. Им является последовательность императивов (их гораздо более 50 в сравнительно коротком отрезке 195б–199б), выступающих то поодиночке, то в парах (обычно построенных по принципу контраста), то в виде достаточно длинной и, главное, сплошной цепи. Весь этот текст «прошит» императивами, и они держат его в жесткой рамке. По сути дела, кроме этого «императивного» слоя и очень небольшого числа обращений к Богу, существует лишь «подсобная» часть причинно–объяснительного типа:

спаси ны. мы бо людіе твои. (195б); укроти гне/въ… / человеколюбче. ты бо еси Господь владыка / и творець (196а) [т. е. — так как ты.., ведь ты…]; и не въ/ниди въ судъ съ рабы свои/ми. мы людiе твои, тебе / ищемь. тобе припадаемь. / тобе ся мили деемь (196а) [т. е. — так как мы.., поскольку мы…]

и т. п. Ср. этот «императивный» контур текста:

воздая (воздаяи) — помани — спаси — не остави — не отверзи — не въз'гнушаися — но р'ци («не боися», в зависимости от «р'ци») [305] — не помяни — пріими — заглади — укроти — уложи — мимоведи — не въниди — спси ущедри. при/зри. посети, умилосерди/ся помилуи — помилуи — не сотвори — воздаи — устави — отъдаждь — помилуи — не отлучи — причасти — не наводи — ни предаи —<Н>е попущаи — малы показни. а мно/го помилуи. малы язви. а / милостивно исцели, въма/ле оскорби. а въскоре ове/сели — Но укротися умилосердися — продължи — прогоня (прогоняи) — утверди — укроти — угобзи — огрози — умудри — расили (расели) — възрасти — съблюди — спаси — помилуи — утеши — обрадуи — умилосердися — помилуи.

Когда в начале анализа структуры СЗБ была подчеркнута особая роль композиционного уровня в этом памятнике, то имелись в виду не только правила сочетания частей текста в целое, но и сам принцип соединения любых элементов, являющийся сплошным как в тексте (синтагматика), так и в его парадигматической структуре (уровни анализа). Из многочисленных примеров, приводимых до сих пор, видно, как широко и глубоко проявил себя этот принцип в СЗБ. Однако в силу специфических задач, вызвавших обильное цитирование, полнее всего представлено действие этого принципа в синтаксической сфере (а отчасти и в морфологической, когда ее элементы строго контролируются заданиями синтаксического уровня). Поэтому на последних страницах этой работы внимание преимущественно будет уделено поэтической технике на тех уровнях, которые были до сих пор не затронуты анализом или анализировались лишь спорадически. То, что упоминалось хотя бы даже в другой связи, найдет здесь отражение в обобщенной форме и в виде цитат, ориентирующихся на воспроизведение схемы прежде всего, а не соответствующих частей текста памятника.

Отмеченность и важность фонетического уровня в поэтической технике Илариона не вызывает сомнений. Помимо ряда других соображений, здесь не рассматриваемых, в пользу сказанного говорят такие факты, как включение «звуковой игры» в нужном месте текста (некоторые ключевые позиции) и в связи с определяющими для СЗБ понятиями и именами, в ситуациях, когда риторический канон требует привлечения внимания к вновь вводимой теме («звон»), и т. п.; наконец, о внимании к этому уровню организации текста свидетельствуют и сложные звуковые построения, основанные не только на повторении некиих звуковых доминант, но и на их сталкивании, контрасте с последующим его снятием.

Начало СЗБ, представляющее собой цитату из Луки 1:68 и использующееся как обычное ритуальное возглашение, отмечающее начало службы, проповеди и т. п., не нейтрально в звуковом отношении, особенно если иметь в виду отмеченный характер членения фразы и самой манеры чтения, например:

Бла–го–сло–вле–нъ Го–спо–дь Бо–гъ И–зра–и–ле–въ /Бо–гъ христі–а–не–скъ //Я–ко по–се–ти и съ–тво–ри и–зба–вле–нi–e /лю–де–мь сво–и–мъ //

(со схемой 15–7 & 14–6 с тем же принципом уменьшения строки на слог в сопоставимых частях). Обращают на себя внимание такие детали, как концентрация звука "г" (γ) в первых словах текста (го… Го… Господь… Господь) и доминирование гласного "о" (го… сло… Го… спо… Бо… Бо…), преобладание звонких согласных (в первой строке их 9, в известной степени они подкреплены "л", "р" "н", которых здесь шесть; ср. особенно уже в первом слове ла… ло… ле… и далее ле…) над глухими (с… сп), настойчивое подчеркивание определенной последовательности звуков (слов… з… лев… с… с… з… авл… л… св…), правдоподобно семантизируемой как знак славы–славословия, т. е. той темы, которая подхвачена почти сразу же и в явном виде — «да… прославляемь…» и неоднократно, всегда подчеркнуто воспроизводится на протяжении всего текста. Цитата из Луки в тексте СЗБ не доведена до конца, вторая ее часть отсекается, и вместо нее подстраивается новое продолжение, присоединенное с помощью союза "яко", естественно перекликающегося с "яко" из цитаты. Обе эти части (цитата и ее подхват–продолжение) образуют то пространство, на котором разыгрывается противопоставление сонорных "л" и "р" их сшибка и установление равновесия, гармонии. Если сначала преобладает "л" (ла… ло… ле… ле… лю…), то постепенно нарастающее употребление "p" (pa… ри… ри…) — все это в цитате — вдруг сменяется резким всплеском "p" вне цитаты (ре… рь… ри… ра… ер…), вскоре уступающим место равновесию (… лу… ра… ре… ле… ра… ри… ль… ль… лі… рь… ле…). Ср. нецитатное продолжение приведенной выше цитаты:

яко не пре/зре до конца твари своеа / идольскыимъ мракомъ оде/ржиме бытиe и бeсовьскы/имъ служеванiемь гыбнути. Но оправдe прежде / племя авраамле. скрижаль//ми и закономъ. послeжде / же сномъ своимъ вся языкы / спасе. евангеліемь и крщенiемь. / въводяа въ (обновление па/кыбытіа. въ жизнь вечь/ную (168а–168б).

Сразу же вслед за этим вводится одна из важнейших сквозных тем СЗБ — хвалы и славы («да хвалимъ его / убо и проcлавляемь. хвалимааго»), фонетически поддержанная симметрично расположенными последовательностями "(х)вал" — "(с)лав" (и продолженная темой поклонения: «и поклонимся ему. / ему же покланяются…»). Ср. далее:

къто / не прославить, къ(то) не похвали/ть. къ(то) не поклониться вели/честву славы его (176а) [с той же последовательностью тем]; и вся земля да / поклонить ти ся… и хвалите Господа… и похвалите вси лю/діе… хвално имя Господне… надъ небесы слава его… и хва/ла твоа на коньцихъ земля… да / хвалять имя Господне (183б–184а); хвалить же по/хвалныими гласы… чтyть и славять… похвалимъ же и мы… малыими похва/лами… поминаются ныне / и словуть… Сіи славныи отъ славныихъ… (184б–185а); похвалимъ от че/стныи и славныи… Христосъ славится (187б) и др. [306]

То общее и различное, которое характеризует два ключевых понятия СЗБ закон и благодать, отражено и на лингвистических уровнях текста, начиная с звукового. Помимо уже сказанного о признаках, по которым противопоставлены друг другу эти два понятия, существенно напомнить и об их языковых различиях: masc. — fem., простое (однокоренное) слово — сложное (двучленное) слово, двусложность — трехсложность (применительно к XI в. точнее, видимо, исходить соответственно из трех- и четырехсложного слов), ударное "о" — ударное "а" [307] и т. п. Идея связи–различия закона и благодати так или иначе моделируется в звуковой форме слов, выступающих как образы этих двух понятий или их определения. Характерен сам прием передачи общего и различного по цепи слов, связанных с «закон» и «благодать». Ср.: