Военное просвещение. Война и культура во Французской империи от Людовика XIV до Наполеона - Кристи Пичичеро

могли и должны были сыграть эти группы в национализированной армии, особенно с учетом огромной потребности в людских ресурсах из-за войны? Риски от допуска на службу «Других» были велики: если они служат в гражданской армии, разве они не являются гражданами, как и остальные? Занимаясь этими вопросами, революционные деятели придумали серию политических мер, которые оптимизировали трудовые ресурсы этих групп, при этом снизив их политический вес и статус.

Инаковостъ, вытеснение и приближение войны

Во время Революции сочетание женщин, войны и гражданственности обрело контуры в формулировках Просвещения. Женщины выступали за равенство в гражданственности и доступ к военной службе в рамках женского patriotisme sensible, похожего на качества Эмилии, героини пьесы Фармана де Розоя “Decius franqais”. Национальное собрание приветствовало эти воинственные патриотические заявления и прославляло некоторых из первых heroines republicaines. Однако революционное правительство никогда не считало гражданок-солдат значимым направлением политики. Вместо этого оно в апреле 1793 года законодательно отстранило женщин от воинской службы. С другой стороны, солдаты в военных подразделениях проявляли гораздо большую терпимость к немногочисленным служившим женщинам и даже защищали их героизм перед революционными деятелями: офицеры пытались обеспечить пенсии и награды для заслуженных женщин-солдат. Как и в эпоху Просвещения, военная меритократия находилась в конфликте с жесткой политикой и символической угрозой женской службы.

На начальном этапе Революции женщины предложили стать потенциальными агентами политической жестокости[327]. Они брались за оружие на улице и маршировали в Версаль. В 1791–1792 годах Национальное собрание узнало и поддержало таких женщин, как Олимпия де Гуж (1748–1793), Полина Леон (1768–1838) и Клэр Лакомб (родилась в 1765 году, дата смерти неизвестна), которые предложили разрешить женщинам обучаться военному делу на Марсовом поле и сформировать собственные батальоны или полки «амазонок». В ходу были песни о женщинах-воительницах – как прославляющие, так и насмешливые – например, «Уход французских амазонок на фронт» и «Героини Республики», а также брошюры, листовки и петиции. Петиция, поданная в Национальное собрание в октябре 1789 года, содержала конкретные требования по отношению к женщинам и женской культуре в армии. Прося «исправить несправедливость давностью 6000 лет», авторы петиции требовали конкретных изменений, в том числе права

…на все позиции, компенсации и военные звания. Так французы станут действительно непобедимы, когда на храбрость будут вдохновлять общие темы славы и любви; мы даже не делаем исключений для жезла маршала Франции; чтобы справедливость была равной, мы велим передавать этот инструмент поочередно между мужчинами и женщинами (Статья IX).

Статья VI требовала аннулировать более тонкую и обманчивую военную практику гендерного унижения:

Когда солдат из трусости поставил под угрозу честь Франции, он больше не будет унижен по действующему обычаю – переодет в женскую одежду; поскольку оба пола в равной степени уважаемы и должны быть таковыми в глазах человечества, солдат с того момента будет наказан путем объявления, что у него нет пола.

Хотя авторы петиции пытались разрушить гендерные стереотипы, они благоразумно принимали некоторые элементы женской идентичности, чтобы смягчить природу своих требований, которая могла показаться радикальной. В обращении к Национальному собранию 6 марта 1792 года Полина Леон убеждала мужчин – представителей Собрания, что женщины-солдаты не откажутся от своих обязанностей в семейной сфере:

Да, господа, мы нуждаемся в оружии (аплодисменты); и мы просим вашего разрешения выдать его. Пусть наша слабость не будет препятствием: смелость и бесстрашие вознесутся над ней; любовь к patrie, ненависть к тиранам помогут храбро встретить любую опасность (аплодисменты). Не думайте, что наш план – перестать заботиться о нашей семье и доме, который всегда дорог нашему сердцу, ради борьбы с врагами.

Нет, господа, мы лишь хотим быть равными с вами в обороне; вы не можете отказать нам, и общество не может отнять это право, данное нам природой, если только вы не сделаете вид, что Декларация прав неприменима к женщинам [Mavidal, Laurent 1867–1913, 39: 423].

Естественный закон, права гражданина и традиционная женская роль в гражданке-солдате смешались. Идеальная женщина-воительница по версии Леон действительно была patriote sensible и «просвещенной» идеальной героиней. Она воплощала в себе патриотические, военные, эмоциональные и семейные ценности одновременно.

Леон была права, признав вероятное препятствие для своих просьб (Собрание сделало вид, что «Декларация прав неприменима к женщинам»). Хотя представители Собрания похвалили Леон и ее соратниц за патриотизм, это не привело к узакониванию гражданских прав или военной службы. Они лишь укрепили гендерные нормы и границы. Председатель Собрания заявил, что петицию женщин следует зарегистрировать, чтобы стыдить мужчин, которые уклонялись от военной службы, подразумевая, какой позор быть менее патриотичным и воинственным, чем женщина. Вместо того чтобы разрушить гендерные различия, петицию использовали для их укрепления. Антуан Деосси де Роб-кур (1755–1828) противопоставил нарративу Леон о природе традиционный патриархальный нарратив: вместо того чтобы дать женщинам права и возможности, природа диктует четкий порядок, согласно которому женщины не должны погибать на войне: их «нежные руки не предназначены для железа [мечей] или размахивания смертоносными пиками» [Ibid.]. Обсуждение закончилось тем, что депутат выкрикнул: «Отправьте это в Комитет ликвидации!», и члены Собрания разразились хохотом. Как показывает Дженнифер Хойер, революционные речи, песни и иконография, затрагивающие отношение женщин к войне, приняли форму мужественной «Матери Республики» – того, что мы называли материнской фигурой patriote sensible, как персонаж пьесы Розоя Эмилия. Обе фигуры патриотично пожертвовали сыновьями, мужьями и братьями во имя patrie еп danger [родины в опасности] [Heuer 2016а].

Пренебрежительное отношение к петициям, с чем столкнулась Леон, не помешало женщинам вступать в армию: многие по-прежнему скрывали свой пол, а другие сражались открыто[328]. Такие женщины, как Рене Бордеро по прозвищу Ланжевен (1770–1824), сражались за монархию в Вандее. Женщины присоединялись к братьям и отцам, как, например, сестры Теофиль (1775–1819) и Фелисите (1770–1841) Ферниг; сражались вместе с мужьями, как Александрина Барро по прозвищу Роза или Либерте (1773–1843). В первые годы революционных военных действий офицеры поощряли заслуги этих женщин, как делали их предшественники в эпоху Просвещения. Сестры Ферниг были files aguerries, дочерьми капитана. Они вступили в армию еще в подростковом возрасте, прошли подготовку и служили офицерами в звании адъютантов под предводительством генерала Шарль-Франсуа Дюмурье (1739–1823). Сестры заслужили национальную славу героинь за свои храбрые подвиги в сражениях при Вальми, Жемаппе и других. Роза Барро, которая служила в армии, переодевшись в мужчину, и боевое прозвище которой было Либерте, стала общенациональной знаменитостью после того, как храбро выступила против испанских солдат в июле 1793 года. Она сражалась до тех пор, пока у нее не закончились патроны,