Книга тайных желаний - Кидд Сью Монк

— Харан не заподозрил тебя в пособничестве? — спросила я.

— Он удовольствовался тем, что возложил вину на Лави, но сначала допросил меня и остальных слуг. Даже Фаддея не пощадил. — Она сжала кулаки и передразнила Харана: — «Как им удалось бежать? Неужто они превратились в дым и просочились сквозь щель под запертой дверью?! Может быть, вылетели в окно?! Кто из вас отпер дверь?» Хозяин даже угрожал выпороть нас. Мы спаслись только благодаря вмешательству Апиона.

Я понимала, сколько вынесла бедная женщина, находясь под крышей дяди и разлученная с Лави.

— Прости меня, — сказала я. — Ты была нам храбрым и верным другом. — Я придвинула к Памфиле скамью. — Отдохни. Я скоро вернусь. Йолта принесет тебе питье и еду. Сегодня заночуешь у нас.

Я выбралась со двора и поспешила мимо дома собраний, мастерской, хижин других терапевтов, хлева и сарая для животных. Мне потребовалась вся моя воля, чтобы не броситься бегом, однако, оставив позади эвкалиптовое дерево, я сначала ускорила шаг, а затем взлетела вверх по склону.

На полпути к утесам я опустилась на землю, привалившись спиной к валуну — мне нужна была хоть какая-то опора. Сердце бешено колотилось. Я глубоко вздохнула, развязала мешок и вытащила пергамент.

Дорогая сестра,

надеюсь, ты получила мое предыдущее письмо, в котором я объяснял причины, делающие ваше возвращение небезопасным.

Я в изумлении раскрыла рот: значит, Иуда писал мне и раньше? Почему же я не получила его прошлое письмо?

Угроза твоей жизни в Галилее еще не вполне миновала, хотя уже и не так велика. Антипа теперь полностью поглощен мечтой получить от Рима титул царя иудеев.

На прошлой неделе мы пересекли границы Иудеи, направляясь в Иерусалим, где и останемся на Пасху. Власть Антипы не распространяется на эту землю. Поспеши же присоединиться к нам. Отплывай с Лави в Иоппию, а оттуда иди в Вифанию, где мы все сейчас живем в доме Лазаря, Марии и Марфы.

Близится наступление царства Божьего. Огромные толпы людей по всей Галилее и Иудее приветствуют Иисуса как мессию. Он верит, что время пришло, и хочет, чтобы ты была с ним. Он велел мне убедить тебя, что он в полнейшей безопасности, однако я должен сказать тебе, что это не так. Народ воодушевлен появлением мессии, вокруг много говорят о восстании. Иисус каждый день проповедует в храме. С самого входа в Иерусалим за нами по пятам следуют шпионы. Стоит лишь начаться беспорядкам в храме, и стража арестует его, в этом у меня почти нет сомнений. Иисус продолжает верить, что пришел принести не меч, но мир[28]. Но я зелот в той же мере, в какой и киник. Я знаю лишь одно: нельзя упустить момент. Если так суждено, в праздник Пасхи я сделаю то, что должен, и тогда люди наконец восстанут и сбросят римское ярмо. Я принесу в жертву одного ради блага многих. Я пишу тебе, сидя во дворе дома Лазаря, где твоя подруга Тавифа перебирает струны лиры, наполняя воздух сладчайшей музыкой. Иисус отправился на Масличную гору помолиться. Он тоскует по тебе, Ана, и поручил мне написать, что он любит тебя. Мы ждем.

У меня из головы не шли слова Иуды: «В праздник Пасхи я сделаю то, что должен… принесу в жертву одного ради блага многих». Что это значит? О чем брат пытается сказать? У меня участилось дыхание, словно я только что долго бежала. В голове все смешалось. Я перевернула пергамент, надеясь найти ответы на обороте, но там ничего не было.

Затем я еще раз перечитала письмо. Кусочки фраз, обрывки слов — все это кружилось у меня перед глазами: «Он хочет, чтобы ты была с ним… он поручил мне написать, что любит тебя… он тоскует по тебе, Ана».

Как я пережила эти два года без мужа? Я прижала письмо к груди, не в силах расстаться с ним.

Надо посчитать: Иуда написал это послание в начале прошлой зимы, семь недель назад. До Пасхи в Иерусалиме осталось четырнадцать дней. Я сунула пергамент в мешочек и вскочила на ноги. Мне необходимо попасть в Иерусалим, и как можно скорее.

XXVII

Йолта стояла во дворе одна. Я сунула ей письмо, даже не поинтересовавшись, где Памфила. Пока тетя читала, я внимательно следила за ней, поэтому не могла не заметить вспышку удивления, мелькнувшую у нее в глазах ближе к концу.

— Наконец-то ты вернешься к мужу, — сказала она. Я ждала, не добавит ли она чего-нибудь еще, но она лишь заметила: — Нужно найти способ отправиться в путь утром.

Неужто тетю не удивили странные слова Иуды о подходящем моменте, который нельзя упустить? У нее за спиной день клонился к закату. Румяные искры проплывали далеко внизу над озером.

— Что имел в виду мой брат, говоря, что пожертвует одним ради блага многих? — не выдержал я. — Что это значит?

Йолта встала под ветвями тамариска и погрузилась в раздумья. Ее нерешительность встревожила меня.

— По-моему, я уже знаю, о чем идет речь, — тихо сказала я.

На самом деле я поняла это еще до того, как дочитала письмо, — только не могла себе признаться. Мне было сложно представить, что брат зайдет так далеко, но теперь, стоя рядом с Йолтой под деревом, я представляла сироту, сына убитого римлянами отца и проданной в рабство матери, мальчишку, который поклялся отомстить за родителей, и больше не сомневалась: да, он пойдет до конца.

— Иуда, — прошипела Йолта. Краем глаза я заметила зеленую ящерицу, метнувшуюся вверх по каменной стене. — Тебе ли не видеть, что он имеет в виду. Ты знаешь его лучше всех.

— Пожалуйста, скажи. Я не могу.

Мы сели на скамью, и рука тети легла мне на спину.

— Иуда хочет устроить переворот, Ана. Если Иисусу не удастся совершить задуманное мирным путем, Иуда намеревается применить силу. И самый верный способ распалить толпу — заставить римлян казнить их мессию.

— Он передаст Иисуса римлянам, — одними губами выговорила я, чувствуя, что проваливаюсь в бездну. За то время, что мы были в Египте, я накопила тысячу слез, и теперь они полились рекой. Йолта позволила мне зарыться лицом ей в плечо и выплакать все мои страхи, беспомощность и ярость.

Потоп продолжался несколько минут, после чего наступило великое умиротворение.

— Но почему же Иуда поступил так безрассудно, открыв мне свои планы? — спросила я.

— Трудно сказать. Возможно, хотел заранее оправдаться, чувствуя вину.

— Когда дело доходит до римлян, Иуда не чувствует вины.

— А может, ему нужно было набраться смелости, чтобы пойти на такое. Все равно что перебросить мешок, набитый деньгами, через стену, чтобы уж точно перелезть через нее.

Йолта всеми силами старалась помочь мне найти хоть какой-то смысл в безумной идее Иуды, но я сознавала, насколько бесполезны эти попытки.

— Мне никогда его не понять, — сказала я. — К тому же сейчас это не имеет значения. Важно только одно: как мне добраться до Иерусалима.

Я кинула взгляд на дорогу, которая шла прямо за стеной, и на душе у меня опять стало тревожно: как быть с Хараном и его солдатами? В тот же миг во двор вошла Скепсида в сопровождении Диодоры.

— Феано умер, — объявил наставница. — Мы с Диодорой только что обмыли и обрядили его…

— Что-то случилось? — прервала ее Диодора, заметив мои покрасневшие глаза или, возможно, уловив напряжение и тревогу, витающие в воздухе.

Я взяла письмо и прочитала его вслух, а затем постаралась, насколько смогла, объяснить им план Иуды. Диодора, ничего не слышавшая о еврейских мессиях и мятежных зелотах, выглядела совершенно озадаченной.

— Я рада, что ты увидишь мужа, — сказала сестра, заключая меня в объятия, — но мне грустно, что ты покинешь нас. — Она обернулась к матери: — Ты тоже едешь? — спросила она, смиряясь с возможным ответом, но на лице у нее невольно отразился страх.

— Я остаюсь, — сказала Йолта, глядя мимо Диодоры на меня. — Соединившись с дочерью, я не могу снова оставить ее. Я слишком стара для путешествий, а Египет — мой дом. Я всем довольна здесь, среди терапевтов. Мне очень жаль расставаться, Ана, но я не могу пойти с тобой.