Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой - Бенгт Янгфельдт

Швейцарские дипломаты выехали в ночь на 23 ноября и прибыли на место к утру. Валленберг вместе с Ангером и несколькими сотрудниками-евреями, в том числе с пользовавшимся у него большим доверием Белой Элеком, выехал вечером 23-го. Они отправились на трех личных автомобилях в сопровождении трех больших грузовиков с продовольствием и медикаментами. С собой у них была и полевая кухня. С ними ехали врачи, медсестры и монахини. Во время своих операций Валленберг всегда брал с собой рюкзак, в котором было все жизненно необходимое.

Один из участников экспедиции 23 ноября рассказывает:

Нашей первой остановкой стала Гёнью, где стояли пришвартованными так называемые суда смерти. Две баржи были битком набиты больными, у сотен – симптомы дизентерии. Баржи стерегли жандармы, так что попасть на них было невозможно. Раздавая ром и сигареты, Валленберг и сопровождавший его секретарь миссии Ангер сумели в конце концов получить у жандармов разрешение оставить смертельно больным людям лекарства и еду. В час ночи, под проливным дождем, с фонариками в качестве единственного освещения, мы начали разгрузку. Валленберг участвовал в ней лично, носил мешки, консервы.

После этого экспедиция продолжила путь в Хедьешхалом. Передача евреев немцам началась на рассвете. Представители нилашистов вели себя вызывающе и отказались разрешить шведским подзащитным вернуться в Будапешт. Но “твердая и решительная позиция” Валленберга произвела впечатление на жандармов, и они “не стали чинить препятствий при отборе”. Одним из участников марша был четырнадцатилетний Цви Эрец, и он помнит, как его самого, его мать, тетю и еще одну девушку спасли шведы:

Когда мы подошли к Хедьешхалому, конечной цели нашего пути, мы увидели двух мужчин, стоявших у дороги. Один, одетый в длинный кожаный плащ и меховую шапку, сказал, что он из шведской миссии, и спросил, есть ли у нас шведские паспорта. Если у нас их нет, сказал он, может быть, у нас их отобрали или порвали в клочья нилашисты? Наши силы были на исходе, но все же мы оказались достаточно внимательны, чтобы уловить намек, и ответили, что да, именно так все и было, хотя никто из нас никогда не был обладателем шведского “охранного паспорта”. Человек записал наши фамилии в список, и мы пошли дальше. На станции мы вновь увидели его и его помощников, среди них (но это я узнал только потом) членов молодежного сионистского движения, выдававших себя за представителей Красного Креста и папского нунция. Там стояла также группа венгерских офицеров и немцы в форме СС. Валленберг размахивал списком и, очевидно, требовал, чтобы всех, кто в нем значится, отпустили. Разговор шел на все более повышенных тонах, они кричали друг на друга по-немецки. До них было слишком далеко, чтобы я мог расслышать слова, но было очевидно, что переговоры приняли ожесточенный характер.

Цви Эрец и его семья превратились, таким образом, в шведских подзащитных, несмотря на то что вообще не были связаны с Швецией. К такому трюку Валленберг прибегал часто: убеждал немцев или венгерских жандармов, что вот эти евреи – шведские подданные, по разным причинам лишившиеся документа, подтверждающего этот факт. Во время своих вылазок он всегда имел при себе подписанные и снабженные печатями охранные документы и походную пишущую машинку, с помощью которой вписывал фамилии и имена новых подзащитных. Если у него не было с собой охранных паспортов, он выдавал так называемые Vorpässe (“предпаспорта”), удостоверявшие, что его податель находится в списке тех, кто должен получить охранный паспорт.

В тот раз Валленбергу и Ангеру удалось “выявить” около 400 шведских подзащитных, затем они вернулись в Будапешт, где у Валленберга, судя по его карманному календарю, была назначена встреча с Вильмошем Биллицем. На месте они оставили Белу Элека, получившего задание организовать транспортировку подзащитных домой. Военному командованию были переданы продовольствие и лекарства для тех евреев, которых отправляли в Германию.

“Самое страшное зрелище из всех, какие доводится видеть человеку, ожидало меня в приграничном городке Хедьешхаломе, находящемся по дороге в Вену. Вместе с Валленбергом я наблюдал, как тысячи евреев, бесконечные колонны людей, одетых в тряпье, немцы и нилашисты ударами перегоняли через границу, навстречу совершенно неизбежной смерти”. Так суммировал свои впечатления от маршей смерти Пер Ангер.

Из 400 подзащитных Валленберга 250 вообще запретили выезд из Хедьешхалома, а 153 на обратном пути были остановлены. Однако после шведской ноты протеста их отпустили, и они смогли продолжить путь в Будапешт.

Чтобы помешать продолжению депортаций шведских подзащитных, по инициативе Валленберга при выезде из Будапешта и на приграничной станции Хедьешхалом были установлены контрольные пункты. В последующие дни шведы совершили еще несколько операций. Теперь уже Валленберг сам в них не участвовал: вылазки совершал Бела Элек, которому, в свою очередь, помогал Вильмош Апор, католический епископ Дьёра, приютивший многих евреев с охранными паспортами в ожидании транспортировки домой. Благодаря этим вылазкам еще несколько сотен евреев удалось вернуть в Будапешт.

Поскольку Валленберг боялся, что вывезенные из Хедьешхалома вновь подвергнутся депортации, он предложил распустить слух о вспышке сыпного тифа, чтобы изолировать людей. Двадцатидвухлетний Барна Ярон, бежавший из трудовой бригады, заявил, что не возражает сделать себе прививку, вызвав тем самым сходные с сыпным тифом симптомы. “В то время я был молодым и сильным и считал себя смельчаком, – вспоминал он, – но, должен признаться, мне было очень страшно”.

Валленберг был готов на все ради спасения своих подзащитных и часто прибегал к самым непривычным методам, однако идея эпидемии тифа говорит о некотором недостатке рассудительности. Пал Неви, управляющий хозяйством в шведском госпитале (подробнее об этом – в следующей главе), отсоветовал реализовывать эту идею, поскольку можно было вызвать настоящую эпидемию. Вместо этого решили распустить слух об эпидемии дизентерии, звучавший вполне правдоподобно, поскольку многие подзащитные действительно заболели дизентерией во время марша.

Геттоизация

Через несколько дней после начала первых маршей в направлении Хедьешхалома в жизни шведских подзащитных – евреев произошли радикальные перемены. Поскольку они не сумели выехать из страны до 15 ноября, как того требовали власти (одновременно не дававшие этого сделать), их собрали и отправили в гетто. “4500 шведских и около 12 500 других евреев переводятся сегодня в специальные охраняемые дома в ожидании выезда”, – сообщил в МИД посол Даниэльсон в первый день переезда – 12 ноября. Чтобы переезд почти 20 тыс. евреев, имеющих статус иностранных подзащитных, стал возможен, они получили право свободного передвижения по городу в течение трех последующих дней. Шестнадцатого ноября акция была завершена, по крайней мере в отношении шведских евреев.