Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой - Бенгт Янгфельдт

Геттоизация

Через несколько дней после начала первых маршей в направлении Хедьешхалома в жизни шведских подзащитных – евреев произошли радикальные перемены. Поскольку они не сумели выехать из страны до 15 ноября, как того требовали власти (одновременно не дававшие этого сделать), их собрали и отправили в гетто. “4500 шведских и около 12 500 других евреев переводятся сегодня в специальные охраняемые дома в ожидании выезда”, – сообщил в МИД посол Даниэльсон в первый день переезда – 12 ноября. Чтобы переезд почти 20 тыс. евреев, имеющих статус иностранных подзащитных, стал возможен, они получили право свободного передвижения по городу в течение трех последующих дней. Шестнадцатого ноября акция была завершена, по крайней мере в отношении шведских евреев.

При переезде евреям разрешили иметь при себе по 80 кг груза на человека, 30 кг ручной клади и 50 кг в качестве багажа, однако только “необходимое личное имущество, соответствующее их социальному положению, но не более трех пар обуви, трех платьев или костюмов, необходимое нижнее белье, одеяла, продукты питания и какие-то вещи”. Ценности (золото, драгоценности, акции) и предметы роскоши (меха, произведения искусства) брать с собой не разрешалось.

План переселения напоминал тот, что чуть было не реализовали в августе: в тот момент он был остановлен, в том числе и потому, что некоторые члены юденрата выразили протест против выселения менее привилегированных евреев из их квартир, чтобы освободить место для евреев, находящихся под иностранной защитой. Но на этот раз для дискуссий времени не было.

Кварталы, выбранные для устройства так называемого Иностранного, или Международного, гетто, были те же самые, что и намечавшиеся в августе: Сент-Иштван (Святой Стефан) – район к северо-востоку от моста Маргит. Эту часть города населяли люди высокого социального положения, в том числе большое количество евреев: врачи, адвокаты, бизнесмены. Район был сравнительно новым, и застройка состояла из элегантных домов в стиле модерн, функционализма 1930-х годов и ар-деко. Создание гетто вызвало возмущение и гнев как у евреев, так и у христиан, вынужденных оставить свои квартиры и дать место евреям, находившимся под иностранной защитой. Эвакуированных из Сент-Иштвана евреев размещали по всему городу в домах со звездой, где они становились жертвами избиений, грабежей и депортации. Христиан переселяли в квартиры, вынужденно покинутые отправленными в гетто евреями.

Швейцарской миссии выделили 72 дома, шведской – 32, из которых один распределили между голландскими и аргентинскими подзащитными, поскольку нейтральная Швеция представляла эти страны в Венгрии. В домах, превращенных в Международное гетто, ранее проживало 3969 человек, отныне в тех же самых квартирах теснилось в четыре раза больше жителей. 15 598 – такова была официальная цифра. На самом деле переселенных в Международное гетто людей могло быть много больше, поскольку число выданных шведских охранных паспортов к тому моменту достигло как минимум 7–8 тыс.

Будапештские евреи.

Изготовление швейцарских охранных документов и вовсе было поставлено на поток, как настоящих, так и фальшивых. В конце концов в Международном гетто оказалось около 40 тыс. жителей. “Теснота в домах была невероятная, санитарные условия ниже всякой критики, – читаем мы в шведском отчете, – кругом болезни и нужда”. “В подъездах и подвалах стоят люди, прилечь негде, – сообщала шведская газета “Дагенс нюхетер”. – Отдыхать приходится по очереди”.

План Международного гетто. Помеченные дома находились под защитой Швеции, прочие в основном под защитой Швейцарии. 1. Улица Татра, 6, где у Валленберга находилось бюро по делам гетто. 2. Улица Татра, 14–16, шведский госпиталь. 3. Штаб-квартира нилашистов по адресу: кольцо Сент Иштван, 2.

Увеличение числа выданных паспортов означало, что теперь их получали не только евреи, имеющие хоть какую-то связь со Швецией. К этому моменту строгое отношение Валленберга к выдаче паспортов смягчилось. Так, например, принятые на работу в шведскую миссию получили возможность ходатайствовать о паспорте для своих родственников – до 20 человек. Увеличение количества паспортов без санкции венгерских властей осуществилось следующим образом: паспорта регистрировались в разных списках, не имевших сквозной нумерации. Валленберг “в своих списках манипулировал этими цифрами, и, когда нацисты брались проконтролировать их, они всякий раз обнаруживали, что все остается в пределах 4500, – вспоминал Ангер. – Это было масштабным блефом”.

Дома под шведской охраной на улице Пожоньи в Международном гетто.

Реальное количество на тот момент доходило до 100 тыс., но тут речь шла не о творческой бухгалтерии, а о подделках главным образом швейцарских охранных писем и охранных писем, выданных Красным Крестом, но также и шведских охранных паспортов. Как утверждает Бронислав Тейхолц, польский еврей, возглавлявший группу сопротивления в Будапеште, Валленберг в этой экстремальной ситуации санкционировал подделку при условии, что паспорта будут раздаваться бесплатно, а не продаваться. Пал Хегедюш рассказывает, что Валленберг был в курсе “массовой подделки”, прежде всего швейцарских охранных писем, но “возразить ему было нечего, поскольку он думал, что освобождение придет быстрее, чем это произошло на самом деле”.

Тех, кто не был связан с Швецией, призывали взять шведские телефонные каталоги и выдумать себе родство с найденными там лицами. Когда власти обнаружили подвох, на почтах убрали каталоги, но миссия располагала собственным комплектом. “Для тех, у кого не было [родственника в Швеции] и кто не мог его себе выдумать, у меня были телефонные каталоги Стокгольма и других шведских городов, в которых можно было подыскать себе фиктивного родственника”, – вспоминал Томаш Кауфман.

Господин Валленберг дал мне эти каталоги и проинструктировал, как ими пользоваться. Он был уверен, что я смогу отличить настоящего еврея от агента-провокатора, и добавил, что я должен смотреть в оба. Если возникнут проблемы, каталоги предписывалось побросать в шахту лифта, находившуюся рядом с главным входом[47].

Габриэлла Кассиус вспоминала, что Валленберг советовал выбирать из каталогов района Лидингё, где он родился и где “живет много хороших людей”[48]. Родство требовалось подтвердить, и венгерские евреи посылали телеграммы своим фиктивным родственникам и просили их удостоверить семейные узы. Коломан Лауэр рассказывает, что и он получил телеграмму от Валленберга, в которой тот требовал от него подтвердить родство с людьми, о которых он никогда не слышал. Примечательно, что почти никто из шведов, к которым обратились из Будапешта с просьбой признать своего “родственника”, не отказывался это сделать[49].