От сессии до сессии - Николай Иванович Хрипков

не исчезла. А ведь это противоречит элементарному здравому смыслу. Монголы выглядят как безжалостные маньяки-убийцы. Зачем им нужно было завоевывать другие страны, покорять народы, чтобы всё превращать в пепел и прах? Какая-то паранойя. Монголами двигала жажда обогащения. Но если ты всё сжег, всех истребил, то ты ничего не получил. Напротив, только понес потери. Ради чего спрашивается? Чтобы просто повоевать, удовлетворить жажду крови, скинуть разрушительную энергию? Им была не нужна сожженная, разоренная, обезлюдевшая Русь, с которой они уже ничего не могли получить. К чему нести такие тяготы и потери? Монголам была нужна страна, в которой бы развивались ремесла, сельское хозяйство, торговля, с послушными правителями, колония, с которой они получали бы доход в казну. С покойника же и нищеброда брать-то нечего. А с колонии они получали бы доход в виде десятины, который на Руси назывался ордынским выходом. Сейчас подоходный налог государство берет больше, чем монголы с покоренных народов, но никому и в голову не придет называть это игом. Когда Батый подходил к очередному городу, центру княжества, он первым делом посылал послов, которые требовали десятой доли ото всего и, разумеется, покорности. Взамен обещал не захватывать и не разорять город и княжество, подвластное ему. Когда отказывались принять это требование, начинался штурм. И тогда уже не было пощады никому. С непокорными монголы расправлялись жестоко. Поведение монгольского хана было логичным. Те, кто сопротивляется его воле, обрекались на смерть или унизительное рабство. Чтобы другим было неповадно. Чтобы они знали, что ожидает их, если они не примут требования монголов. Ужас, по-французски «террор», был возведен в государственную практику.

— Что же, Валера, получается? Ты считаешь, что лучше бы было, если наши князья выбрали покорность и не оказывали сопротивления захватчикам, добровольно сдавая города? Когда приходит завоеваель, нужно давать ему отпор. Иначе такой народ обречен. Князья, их дружины, горожане сражались героически, проявляли чудеса храбрости. Если бы к их героизму еще и государственный ум, масштабное политическое мышление. Русские князья не объединились, не прекратили распрей, не послали свои дружины на помощь. И даже злорадствовали, когда монголы разоряли соседнее княжество. Разве непонятно было, что противостоять многочисленному, закаленному в боях, дисциплинированному и подчиняющемуся единому командованию войску невозможно, особенно если каждый князь действует на свой страх и риск: не понимали? То тогда какие же они полководцы и политики? А если понимали, то выходят, что они сознательно шли на самоубийство и истребление мирного населения. Как быть с моральным оправданием, если ты обрекаешь на верную гибель собственных подданных? Самоубийственный патриотизм, выходит? Потом Александр Невский будет проводить осторожную взвешенную политику по отношению к монголам. А вот с западными рыцарями-крестоносцами будет героически бороться и побеждать.

Поступил Валера в университет без особого труда.

Во всех вузах страны студенты первого курса изучают историю партии, по которому сдают государственный экзамен. Многие студенты считали этот курс скучным. Бесконечные съезды, конференции, пленумы, внутрипартийная и межпартийная борьба плюс обязательное конспектирование работ Ленина, по которым проводили семинары…

На первой же лекции по истории партии преподаватель, он же был и деканом гуманитарного факультета, начал с предостережения. На его лице была постоянная легкая улыбка.

— В прошедшем учебном году в университете была раскрыта подпольная группа. Да-да! Вы удивлены? Многие тоже удивились, когда узнали об этом. Вроде какие в наше время подпольщики? Нет они не готовили восстания против советской власти, не запасались оружием, не вели антисоветской пропаганды. Так что антисоветчиками их назвать нельзя. Молодые люди, а это были студенты с разных факультетов, назвали свою группу «Союз борьбы за освобождение советского народа». Вам, конечно, интересно знать, от кого же они собирались освободить наш народ? У них был устав, программа. Любопытные документы, хотя и довольно безграмотные. У них в программе записано, что они должны освободить советский народ от бюрократизма, демагогии и догматизма. Такая довольно привлекательная цель.

— Что же тут такого? Разве это не так? — кто-то выкрикнул из зала. — Разве этого нет в нашей жизни?

— Не так, молодые люди! И бюрократизма, и демагогия, и догматизм, присутствуют в нашей действительности. Никто никогда не отрицал этого. И не лакировал советский строй. Партия не запрещает критики, открыто говорит о недостатках и пороках. И борется с ними. Это очень трудная и сложная борьба. Но она ведется.

Иван Афанасьевич всё с той же улыбкой единственным живым глазом обвел аудиторию и продолжил:

— И совершенно не нужно создавать тайных организаций по борьбе с общественными пороками. Это не наш путь. Он ошибочный и вредный и ведет в тупик. У нас достаточно общественных механизмов: печать, народный контроль, партийные и профсоюзные организации. Суд, в конце концов, и прокуратура, а общественное мнение? На партийные и комсомольские собрания приглашаются и беспартийные. Пожалуйста, приходите, высказывайте свое мнение, излагайте критику. К чему приводят тайность и подпольщина? К изоляции от общества, к проникновению в их среду вредных идей. К скатыванию в мелкобуржуазное болото, а в последствии и к антисоветской деятельности. Таких примеров достаточно много в нашей действительности. Накануне первого мая они расклеили в студенческих общежитиях листовки с призывом прийти на демонстрацию с неприемлемыми лозунгами. Так уже поступают враги советской власти. А с ними у нас ведется безжалостная борьба. Органами были установлены участники союза, у них произвели обыски. Была обнаружена запрещенная литература, так называемый самиздат и тамиздат. Нам прекрасно известна направленность этой литературы, которую пишут враги советской власти. Участники организации исключены из комсомола и отчислены из университета. Хорошо, что они не успели натворить еще чего-нибудь более страшного.

Раздался голос из зала:

— А правда, Иван Афанасьевич, что в «пятерке» был еще один союз? И тоже подпольный, тайный?

— Вы какой союз имеете в виду?

— Союз борьбы за сексуальную свободу. А то ходят такие слухи. Или, может быть, сочиняют?

Иван Афанасьевич продолжал улыбаться.

— Молодые люди! — проговорил он спокойно. Вывести его из себя казалось делом невозможным.

Живой его глаз скользил по аудитории. Другой стеклянный неподвижно смотрел в одну точку. Сначала это производило впечатление. Но скоро новобранцы привыкли.

— Понимаю, возраст, энергия хлещет через край, ищет выхода, чего-то яркого, впечатлительного. Чего-то нового хочется, захватывающего, проявить себя, чтобы о тебе заговорили, чтобы девушки оглядывались, когда ты проходишь мимо и шептались между собой. Нужно и головой думать. Здесь не глупые люди собрались, будущие ученые. Вы будете развивать науку, руководить коллективами, определять политику нашей страны. Из этих стен уже немало вышло людей, которыми мы можем гордиться. У вас достаточно возможностей, чтобы стать очень ценным и полезным членом общества. У нас