Шепчущий череп - Джонатан Страуд

– Что вы хотели мне сказать, Габриель? – спросила Пенелопа Фиттис.

Я разлепила глаза, скосила их в сторону, и мое сердце провалилось в пропасть: моя рапира высовывалась из-за края шкафа, и кончик серебряного лезвия предательски блестел в свете ламп.

Заговорил мужчина – тон у него был почтительным и вежливым:

– Наши люди начинают терять терпение, госпожа Фиттис. Они полагают, что вы не желаете помогать им в работе Общества.

Знакомый короткий хрипловатый смешок:

– Я оказываю им всю возможную помощь. Если они не справляются, это не моя проблема.

Я медленно-медленно начала подтягивать к себе рапиру.

– Вы хотите, чтобы я передал им это? – спросил мужчина.

– Разумеется, вы должны им это сказать. Я к вам в няньки не нанималась!

– Не нанимались, мадам, однако это была ваша идея. Что это?

Я застыла, прикусив губу. Капли пота покатились по моему лицу на подбородок.

– Заспиртованные легкие отравителя Барреджа, – ответила Пенелопа Фиттис. – Моя бабушка проявляла большой интерес к преступлениям. Вы представить не можете, какие вещи она собирала. Некоторые из них сохранили большую ценность до наших дней. Правда, не эти легкие. Они не несут заряд потусторонней силы.

– Странный выбор для украшения библиотеки, – заметил мужчина. – Я бы не смог читать в такой обстановке.

Вновь знакомый смешок:

– Тех, кто приходит сюда, такие вещи не отвлекают. Мы погружены в мысли о более высоких материях.

Звук голосов изменился, стал более приглушенным. Я решила, что собеседники повернулись ко мне спиной, и быстро втянула за край шкафа остававшийся на виду кончик рапиры, а затем очень осторожно передвинулась и выглянула наружу.

Метрах в пяти от себя я увидела Пенелопу Фиттис и невысокого коренастого мужчину средних лет, стоящих ко мне спиной. На мужчине, как положено, был смокинг и черный галстук. Я разглядела его толстую шею и профиль его розового лица с двойным подбородком.

– Кстати, о необычных артефактах, – сказала Пенелопа Фиттис. – Я хочу вам дать кое-что. – Она неожиданно двинулась с места, и я, поспешно нырнув назад за шкаф, услышала, как стучат по паркету ее каблуки. – Примите это в знак моего расположения к вам.

Я не могла понять, куда она движется, приближается ко мне или нет, и просто теснее прижалась к задней стенке шкафа.

Что-то заставило меня посмотреть наверх. Локвуд лежал, распластавшись на животе, на галерее, практически прямо у меня над головой, и изо всех сил старался слиться с тенями. В этом ему помогал его черный смокинг, но мешало бледное как мел лицо. Я знаком показала, чтобы он отвернул голову в сторону.

– Люси! – одними губами произнес он.

– Что?

Вначале я не понимала. Локвуд повторил два слова несколько раз, бешено указывая глазами на центр зала. Потом расшифровала: «Мой бокал».

Я осторожно высунула голову из-за края шкафа, и мое сердце вновь ушло в пятки. Вот он, бокал Локвуда, знай стоит себе наверху маленького стеклянного стенда в самом центре зала. Мне показалось, что лучи всех ламп направлены именно на этот бокал. О, как же он сверкает! Можно даже рассмотреть оставшиеся на дне капельки красной жидкости.

А Пенелопа Фиттис тем временем направлялась именно к этому стенду. Бокал находился на уровне ее плеча. Она открыла ящик под стендом и что-то из него вытащила.

Достаточно Пенелопе поднять голову – и она упрется взглядом в бокал.

Но она не подняла головы, она была занята другим. Пенелопа Фиттис закрыла ящик и повернулась к своему собеседнику.

– Мы восстановили его, – сказала она. – И проверили. Работает так же превосходно. Надеюсь, Общество Орфея сумеет использовать его лучше, чем в прошлый раз.

– Вы очень добры, мадам, и они будут вам весьма признательны. Я непременно передам вам их благодарности и сообщу о том, как проходят эксперименты.

– Отлично. Думаю, вам не стоит возвращаться к гостям. Ящик слишком большой и приметный. Вы сможете выйти другим путем.

Снова стук каблуков по паркету. Я с ужасом заметила, что нахожусь совсем рядом с маленькой дверью, через которую мы проникли в библиотеку. Они будут проходить буквально в шаге от меня. Выйдя из оцепенения, я решила действовать – сняла одну туфлю, вторую, затем уперлась ладонями в пол, подтянула себя вверх и уперлась ногами о шкаф. Теперь я уже не сидела, а балансировала на пятках, по-прежнему прижавшись спиной к стенке шкафа. В одной руке я держала туфли, в другой рапиру, не давая ей удариться обо что-нибудь. Все это я проделала намного быстрее, чем рассказываю.

Я ждала. Лежавший у меня над головой Локвуд отвернулся лицом к стене, превратившись в тень. Шаги приближались, были совсем рядом с моим шкафом, и меня внезапно обдало облаком цветочных духов Пенелопы Фиттис. Мужчина нес под мышкой деревянный ящик – не очень большой, квадратный, сантиметров тридцать на тридцать и толщиной сантиметров двенадцать-пятнадцать. Возле двери они задержались, и я разглядела странный значок на крышке ящика. Маленькая арфа с тремя струнами, с изогнутыми краями, на скошенной подставке. Я нахмурилась, вспоминая, где я уже видела этот значок.

Затем Пенелопа открыла дверь, и это дало мне возможность снова юркнуть за шкаф и скорчиться. Когда Пенелопа обернулась, ей меня уже не было видно.

Дверь закрылась. Мужчина ушел, не сказав больше ни слова. Пенелопа Фиттис прошла мимо моего шкафа и направилась к противоположному выходу. Как только она прошла, я приняла свою первоначальную стойку.

Я слышала, как Пенелопа быстро идет через зал, но, дойдя до его середины, она резко остановилась. Я представила, как она оглядывается по сторонам. Подумала о Джордже, о бокале Локвуда… и зажмурила глаза. Затем снова застучали каблуки, донесся короткий всплеск далеких голосов, затем звук поворачивающегося в двери ключа.

Впервые за все это время я полностью выдохнула.

– Отличные маневры, Люси, – сказал Локвуд, спрыгивая с галереи. – Ты была похожа на бойкого краба. А куда подевался Джордж?

Действительно, где же он? Я огляделась, но в библиотеке было пусто.

– Кто-нибудь поможет мне наконец? – раздался придушенный голос из-под стола. – Меня здесь зажало. Зад заклинило.

Когда мы возвратились в конференц-зал, прием был в полном разгаре. Оркестр играл что-то веселенькое, официанты проворно наполняли гостям бокалы. Центр зала был забит танцующими. Лица гостей раскраснелись, голоса звучали громче прежнего. Мы отыскали себе тихое местечко рядом с фонтаном в виде единорога, из которого лился шоколад, и взяли у официантов бокалы с пуншем.