Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев

что я бы от разрыва сердца умерла, если бы мне надо было ухаживать за убийцей, тем более семерых человек.

И, понизив тон, заговорщическим голосом произнесла:

– А как там все было, мисс? Настоящий убийца гонялся за вами с топором?

Если бы так! Впрочем, перед тем как она прыгнула в море, гонялся – правда, не с топором, а с ножом. Топоры они ведь сбросили со скалы в море – как и сыры.

Нина пожала плечами, ведь ответить все равно не могла, но сиделке Хопкинс собеседница и не требовалась, ей хватало самой себя:

– О, в газетах такую жуть пишут! Одному старому военному в лоб всадили топор! Пожилому уважаемому судье подсунули отравленную сигарету. Служанку закололи в шею скальпелем, а доктора пристрелили и положили в ванну! Господи, доктора-то за что? Ведь доктора – такие душки, в особенности наш доктор Лорд! Он, кстати, еще не женат….

Переход от смертей на острове к матримониальным планам самой сиделки, которая была явно не прочь стать супругой рыжеволосого эскулапа, произошел на одном дыхании, а оно у сиделки Хопкинс было невероятно долгое.

– Он такой хороший, правда, наивный. Ему нужна практичная и умная жена, а ведь доктора часто женятся на сиделках или медсестрах, ведь так? Мисс, а теперь посмотрим, какая у вас температурка!

Дверь резко распахнулась, и в палату буквально промаршировал мелкий лысый человечек в мятом плаще и с жидкими рыжеватыми усиками.

– Сиделка, покиньте нас! – произнес он неприятным голосом, и Нина сразу узнала голос инспектора Мэйна.

Та, засуетившись, выплыла прочь, а инспектор, подойдя к Нине, вдруг склонился над кроватью и уставился ей в лицо. Девушке был крайне неприятен его пронзительный взгляд, как и его поведение, явно нацеленное на то, чтобы запугать ее.

– Что, мисс, очухались? Хотя подозреваю, что вы все эти дни нам голову морочили, прикидываясь, что без сознания. Ничего, я вас на чистую-то воду выведу!

Дни! Сколько же она провела в беспамятстве? Нина перевела взор на лежавшие на стуле газеты – все они были от четверга, тринадцатого августа.

А со скалы она прыгнула в понедельник, десятого.

И тут она поняла: тринадцатое августа – ровно за два года до этого Вера Клейторн, настоящая, а не фейковая, пошла со своим воспитанником на пляж в Корнуолле и намеренно позволила ему выплыть в море.

Вера была мертва, а вот она отдувалась за нее.

– Смотрите на меня, мисс! И только на меня! Чего молчите? Думаете, что я вас не расколю? Конечно, расколю, и никакой Скотленд-Ярд нам не потребуется!

Нина, вынув изо рта градусник, ответила:

– Инспектор, молчу, потому что у меня во рту градусник. Не могли бы подержать?

Она протянула градусник инспектору, и тот рявкнул:

– Стоун!

Дверь немедленно распахнулась, в палату заглянул совсем молоденький полицейский.

– Звали, сэр?

– Конечно, звал, Стоун! Заберите у подозреваемой градусник!

Полицейский, приблизившись к Нине и взирая на нее с суеверным ужасом (еще бы, судя по всему, он уже уверился, что она – жестокая серийная убийца с острова Альбатросов), почтительно забрал у нее градусник и, держа его, словно заряженный револьвер, спросил:

– Что с ним делать, сэр?

Инспектор Мэйн, побагровев, заявил:

– Как думаете, Стоун, что? В рот себе засуньте, конечно!

Фраза была колючая и саркастическая, но юный полицейский прямо так и поступил, зажмурившись, засунул себе в рот градусник.

– Пошел вон! – заявил инспектор, и его подручного как ветром сдуло – вместе с градусником во рту.

И, снова склонившись над Ниной, инспектор прошипел:

– Наша доблестная девонская полиция сама проведет расследование, мисс, и вы во всем сознаетесь! И вездесущему Скотленд-Ярду здесь делать нечего!

Нина любезно заметила:

– Я вижу, какая у вас доблестная девонская полиция, инспектор…

Тот, дернувшись, отвалился и забегал по палате туда-сюда.

– Издеваетесь, мисс? Считаете себя самой умной? Убийцы все такие. Раз укокошили на острове семерых, то уверены, что выйдете сухой из воды.

С учетом того, что она прыгнула со скалы в море, фраза была так себе.

Нина еще более любезно пояснила:

– Инспектор, я не понимаю, о чем вы говорите. Я ничего не помню.

Тот, подскочив к ней, прошипел:

– Ну да, я так и знал, что будет балаган. Конечно, теперь вы ничего не сможете вспомнить. Как это там называется? Амнистия?

– Амнезия, инспектор, – поправила его Нина, и тот захохотал:

– Значит, помните. Мисс, вот я вас и поймал! Никакого расстройства памяти у вас нет.

Нина пояснила:

– Амнезия не значит, что я забываю слова и их значение, инспектор, это доктор Лорд вам охотно и доступно для дилетантов объяснит. У меня все же не болезнь Альцгеймера. Просто я не в состоянии вспомнить, что было со мной до того, как я оказалась в больнице.

И пусть докажет, что она врет! Но Нина понимала: даже если она все время, в том числе и на процессе, будет изображать потерю памяти, то от обвинительного приговора это ее, увы, не спасет.

А в то, что будет оправдательный, верилось с трудом. С очень большим.

Может, спросить доктора Лорда, не обратится ли он, как и в «Печальном кипарисе», к месье Пуаро? А что, мысль дельная!

У Агаты Кристи Эркюль Пуаро расследованием смертей на острове, естественно, не занимался и делать этого не мог, это была иная литературная вселенная, а вот в литературной реальности все могло быть по-другому.

– Не верю! – рявкнул инспектор, шевеля жидкими усами. – Не верю, мисс. Кстати, вы задаетесь вопросом, отчего я не называю вас по имени? Сюда вы поступили как Вера Клейторн, эти документы обнаружили у вас в кармане. Но фото, как выяснила наша доблестная девонская полиция, было туда специально вклеено. Не в курсе, мисс, кто это сделал?

– Тот, кто мне этот паспорт выдал? – спросила Нина, понимая, что инспектор хоть и крайне неприятный человек, но отнюдь не дурак и свое дело, похоже, знает.

– Не пудрите мне мозги, мисс! Тем более что Верой Элизабет Клейторн вы быть не можете, потому что та была обнаружена повешенной на прошлой неделе в пансионе в Сент-Олбанс! Мне это только что по телефону оттуда подтвердили.

Нина похолодела.

– Что, думали, мы не докопаемся? Документов у нее не было, потому что вы их с собой забрали, ведь ваше описание соответствует тому, которое давала видевшая вас горничная пансиона: она стала свидетельницей того, как вы, мисс, прилаживали петлю на шею настоящей Веры Элизабет Клейторн.

Нет же, она пыталась вынуть уже мертвую Веру из петли, но Нина понимала: звучало крайне неубедительно.

Крайне.