Одиссея капитана Блада - Рафаэль Сабатини

все свое время и внимание Арабелла уделяет только лорду Джулиану – молодому

и элегантному вельможе из числа бездельников Сент-Джеймского двора. Какие женадежды имелись у него, отъявленного авантюриста, изгнанного из общества,против такого соперника, который вдобавок ко всему был еще и несомненноспособным человеком?Нетрудно вообразить себе, какой горечью наполнилась его душа. КапитанБлад сравнивал себя с той собакой из басни, что выпустила из пасти кость,погнавшись за ее отражением.Он попытался найти утешение в двух строках на странице открытой имкниги:Люби не то, что хочется любить,

А то, что можешь, то, чем обладаешь…

Но и любимый Гораций не мог утешить капитана Блада.

Его мрачные раздумья прервал приход шлюпки, которая, незаметно подойдяс берега, ударилась о высокий красный корпус "Арабеллы"; потом послышалсячей-то хриплый голос, судовой колокол отчетливо и резко пробил две склянки,и вслед за ними раздался длинный, пронзительный свисток боцмана.Эти звуки окончательно привели в себя капитана Блада, и он поднялся скушетки. Его красивый красный мундир, расшитый золотом, свидетельствовал оновом звании капитана. Сунув в карман книгу, он подошел к резным периламквартердека и увидел Питта, поднимавшегося по трапу.

– Записка от губернатора, – сказал шкипер, протягивая ему сложенный

лист бумаги.Капитан сломал печать и пробежал глазами записку. Питт, в просторнойрубахе и бриджах, облокотясь на перила, наблюдал за ним, и его честное,открытое лицо выражало явную озабоченность и тревогу.Блад, взглянув на Питта, засмеялся, но сразу же умолк, скривив губы.

– Весьма повелительный вызов, – сказал он, передавая своему другу

записку.Молодой шкипер прочел ее, а затем задумчиво погладил свою золотистуюбородку.

– Ты, конечно, не поедешь?! – сказал он полувопросительно,

полуутвердительно.

– А почему бы и нет? Разве я не бываю ежедневно в форту?..

– Но он хочет вести разговор о нашем старом волке. Эта история дает

ему повод для недовольства. Ты ведь знаешь, Питер, что только лорд Джулианмешает Бишопу расправиться с тобой. Если сейчас он сможет доказать, что…

– Ну, а если даже он сможет? – беззаботно прервал его Блад. – Разве

на берегу я буду в большей опасности, чем здесь, когда у нас осталось неболее пятидесяти равнодушных мерзавцев, которые так же будут служить королю,как и мне? Клянусь богом, дорогой Джереми, "Арабелла" здесь в плену, подохраной форта и вот этой эскадры. Не забывай этого.Питт сжал кулаки и, не скрывая недовольства, спросил:

– Но почему же в таком случае ты разрешил уйти Волверстону и другим?

Ведь можно же было предвидеть…

– Перестань, Джереми! – перебил его Блад. – Ну, скажи по совести,

как я мог удержать их? Ведь мы так договорились. Да и чем они помогли бымне, если бы даже остались с нами?Питт ничего не ответил, и капитан Блад, опустив руку на плечо друга,сказал:

– Вижу, что сам понимаешь. Я возьму шляпу, трость и шпагу и отправлюсь

на берег. Прикажи готовить шлюпку.

– Ты отдаешь себя в лапы Бишопа! – предупредил его Питт.

– Ну, это мы еще посмотрим. Может быть, меня не так-то легко взять,

как ему кажется. Я еще могу кусаться! – И, засмеявшись, Блад ушел в своюкаюту.На этот смех Джереми Питт ответил ругательством. Несколько минут онстоял в нерешительности, а затем нехотя спустился по трапу, чтобы отдатьраспоряжение гребцам.

– Если с тобой что-нибудь случится, Питер, – сказал он, когда Блад

спускался с борта корабля, – то пусть Бишоп пеняет на себя. Эти пятьдесятпарней сейчас, может быть, и равнодушны, но если нас обманут, то от ихравнодушия и следа не останется.

– Ну что со мной может случиться, Джереми? Не волнуйся! Обещаю тебе,

что буду обратно к обеду.Блад спустился в ожидавшую его шлюпку, хорошо понимая, что, отправляясьсегодня на берег, подвергает себя очень большому риску. Может быть, поэтому,ступив на узкий мол у невысокой стены форта, из амбразур которого торчаличерные жерла пушек, он приказал гребцам ждать его здесь. Ведь моглослучиться, что ему придется немедля возвращаться на корабль.Он не спеша обогнул зубчатую стену и через большие ворота вошел вовнутренний двор. Здесь бездельничало с полдюжины солдат, а в тени стенымедленно прогуливался комендант форта майор Мэллэрд. Заметив капитана Блада,он остановился и отдал ему честь, как полагалось по уставу, но улыбка,ощетинившая его жесткие усы, была мрачнонасмешливой. Однако внимание ПитераБлада было поглощено совсем другим.Справа от него простирался большой сад, в глубине которого находилсябелый дом губернатора. На главной аллее сада, обрамленной пальмами исандаловыми деревьями, он увидел Арабеллу Бишоп. Быстрыми шагами Бладпересек внутренний двор и догнал ее.

– Доброе утро, сударыня! – поздоровался он, снимая шляпу, и тут же

протестующе добавил: – Честное слово, безжалостно заставлять меня гнатьсяза вами в такую жару!

– Зачем же вы тогда гнались? – холодно спросила она и торопливо

добавила: – Я спешу, и, надеюсь, вы извините меня, что я не могузадержаться.

– Вы совсем не спешили до моего появления, – шутливо запротестовал

он, и, хотя его губы улыбались, в глазах его появилось какое-то странное,жесткое выражение.

– Но если вы заметили это, сэр, то меня удивляет ваша настойчивость.

Их шпаги скрестились. И не в привычках Блада было уклоняться отсхватки.

– Честное слово, вы могли бы как-то объясниться, – заметил он. –

Ведь только ради вас я нацепил этот королевский мундир, и вам должно бытьнеприятно, что его носит вор и пират.Она пожала плечами и отвернулась, чувствуя одновременно и обиду ираскаяние. Однако, опасаясь выдать свое раскаяние, она решила прикрытьсяобидой и заметила:

– Я делаю все от меня зависящее.