Мифы и мины для подрыва Российской государственности - Сергей Григорьевич Горленко

В то же время не возникло ни капли ощущения, что показания были написаны под давлением, во время истязаний и нечеловеческих пыток, уж больно аккуратно и стилистически правильно все изложено. План маршала предусматривал создание условий для скорейшего поражения советских войск в случае начала войны с Германией и смену власти с опорой на немецкую помощь.

Случайно или умышленно, Тухачевский указывал в качестве главного направления удара немцев Украину и Донбасс, хотя реальный план «Барбаросса» предусматривал нанесение удара через Белоруссию на Москву. Главный наш стратег, начальник Генерального штаба Г.К. Жуков, вслед за Тухачевским тоже считал, что фашисты будут наступать через Украину, и сумел убедить в этом Сталина. В результате большая часть наших войск была сконцентрирована на украинском направлении, а немцы за пять дней взяли Минск.

При изучении биографии Тухачевского всплывают любопытные детали. Выдвинул его на руководящую работу в военном отделе ВЦИК в феврале 1918 года военный комиссар обороны Москвы, член ВЦИК по работе с военными комиссарами Николай Николаевич Кулябко, и он же в апреле 1918 года дал Михаилу Николаевичу рекомендацию в партию. А кто такой Н.Н. Кулябко? Бывший подполковник Отдельного корпуса жандармов, бывший начальник Киевского охранного отделения, уволенный из жандармерии за причастность к организации убийства премьер-министра Российской империи Петра Аркадьевича Столыпина. Дмитрий (Мордка) Богров, застреливший в киевском театре Столыпина, был личным агентом подполковника Кулябко. Бывших в службах безопасности, как мы знаем, не бывает, как тогда, так и сейчас, поэтому неизвестно, как далеко могли заходить порочащие Тухачевского связи. У Кулябко они были весьма разветвленными, его дядя в швейцарской эмиграции поддерживал тесные отношения с Лениным и попутно общался с представителями разных европейских спецслужб.

Информация о том, что иностранные разведки активизируют работу в СССР в преддверии надвигающейся войны и что в военной среде не все благополучно с точки зрения безопасности, в Политбюро ЦК поступала и от органов разведки, и контрразведки. Впрочем, настроения в армии еще с 1920-х годов были головной болью советского руководства, поскольку в армии, где еще с Гражданской войны было много троцкистов, все время плелись большие и малые заговоры и замышлялись всяческие путчи. В итоге 15 мая 1935 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление, которое гласило:

«1. Создать оборонную комиссию Политбюро для руководства подготовкой страны к возможной войне с враждебными СССР державами.

2. Создать Особую комиссию Политбюро по безопасности для ликвидации врагов народа.

3. Провести по всей партии две проверки – гласную и негласную.

4. Обратиться ко всем членам и кандидатам партии с закрытым письмом о необходимости повышения большевистской бдительности, беспощадного разоблачения врагов народа и их ликвидации».

Коротко и ясно! Сталин честно предупредил оппозиционеров всех мастей, что в связи с угрозой надвигающейся войны он никакой оппозиции не потерпит. Ликвидация «военного заговора» и последовавшая «генеральная зачистка» страны от контрреволюционных и потенциально опасных элементов были проведены, по сути, во исполнение этого постановления. Руководство СССР видело проблемы в сфере безопасности и своевременно приняло меры по их решению. Гитлер в 1944 году после покушения на него завидовал Сталину, что тот сумел заблаговременно избавиться от неблагонадежных генералов, а он, недотепа, этого не сделал.

Некоторые историки проводят параллель между «военным заговором» 1937 года и заговором декабристов в 1825 году. И в самом деле, и те, и другие вынашивали множество планов, в ходе которых собирались физически уничтожить: одни – царя, другие – Сталина. Обе группы заговорщиков плели интриги в конкуренции за будущую власть, а в итоге одни решились на бессмысленное выступление на Сенатской площади, а у приверженцев Тухачевского даже до этого дело не дошло.

Все, на что хватило сил у «красного бонапарта» и компании, – собираться в тире Министерства обороны и стрелять по портретам Сталина, Ворошилова и других советских руководителей и военачальников. Впрочем, представьте – если современные военные начнут палить по портрету президента, наверное, это будет расценено вполне однозначно. Так же расценил это и Сталин в далеком и тревожном 1937 году.

Либеральные историки приводят следующие цифры о репрессиях в РККА – с мая 1937 года по сентябрь 1939 года в армии подверглось репрессиям 36 761 человек. Каким репрессиям подвергались военнослужащие, «либерасты» не раскрывали, но эта цифра досконально расшифровывается в конкретном документе, который называется «Отчет о работе Управления по начальствующему составу РККА за 1939 год», Указанный документ был подписан начальником Главного управления кадров Наркомата обороны СССР генерал-лейтенантом Е.А. Щаденко.

Согласно документу, это было общее количество уволенных из армии, а вовсе не репрессированных. Уволены из армии более 36 тыс. человек были за дисциплинарные проступки, по возрасту, по состоянию здоровья, за моральную неустойчивость и пьянство, и только четвертая часть из них – 9579 – были арестованы по политическим мотивам, но не все, опять же, были осуждены, а тем более расстреляны. В армии в 1938 году была создана комиссия по разбору жалоб уволенных командиров, в результате работы которой к 1 января 1941 года в армию было возвращено свыше 13 тысяч, причем большинство из них – 10 700 – уволенных по политическим мотивам. Таким образом, число репрессированных по политическим мотивам в армии едва ли превышало 6–7 тысяч.

Как это сказалось на боеспособности наших войск? Да скорее всего никак, если учесть, что Красная Армия выстояла и победила в страшнейшей за всю историю войне, а Польша, в которой никаких репрессий не было, была оккупирована немцами за две недели, а в Париж гитлеровцы вошли через пять недель после начала войны!

В общей сложности, по подсчетам объективных исследователей, с 1921-го по 1 февраля 1954 года было осуждено 3 319 516 человек. Конечно, цифра огромная, особенно если учесть, что за цифрами стоят жизни конкретных людей, личные и семейные трагедии, однако все познается в сравнении. Так вот, в Советском Союзе за весь послесталинский период вплоть до развала страны в 1991 году было осуждено на разные сроки около 48 миллионов человек. И это, в отличие от «кошмара сталинских репрессий», называлось «возвращением к ленинским нормам жизни и социализму с человеческим лицом».

С количеством расстрелянных в 1937–1938 годах в архивных документах наличествует непонятная путаница. Например, в справке, подписанной и.о. начальника 1 спецотдела МВД СССР Павловым в 1953 году, указана цифра 681 692 человека, расстрелянных только в 1937–38 годах, в то же время, согласно справке Генерального прокурора Руденко на