Мифы и мины для подрыва Российской государственности - Сергей Григорьевич Горленко

в 1932 году и до 1,6 миллиона тонн – в 1933 году, а с 1 апреля 1933 года экспорт зерна был на время прекращен вовсе. Только на Украину было отправлено 65 тыс. тонн зерна в 1932 году и более 500 тыс. тонн в 1933 году – это к вопросу о «геноциде украинского народа». Чего ради надо было отправлять хлеб «укропам», если «злочинные москали» намеревались якобы истребить все население Украины?

Из личных воспоминаний А. Бражникова: «Отец мой Григорий Андреевич, тогда шестилетний мальчик, рассказывал, как вместе со своим отцом, моим дедом Андреем Степановичем, в 1933 году на станции Таловая Воронежской области увидел остановившийся у вокзала эшелон, прибывший с Украины. Из вагонов стали выносить на носилках неподвижные тела в расшитых рубашках-вышиванках. Батя мой по малолетству еще не понимал, что это были трупы умерших от голода. Такой же украинец в вышиванке увидел, что дед несет под мышкой купленный на привокзальном базаре каравай хлеба, подбежал к нему и вцепился в хлеб зубами. Дед Андрей, мужик высокий и крепкий, оторопев от такой наглости, с размаху ударил „хохла“ по лицу. Тот рухнул навзничь, но, теряя сознание, продолжал лихорадочно жевать драгоценный хлеб.

Увидев это, дед вдруг заплакал навзрыд: „За что ж я его? Ведь он же голодный!“ И накормил бы, может быть, этого украинца, но дома была такая же голодная семья. Природная доброта жила в русских людях даже во время страшного голода, вот только накормить ею всех голодных, к сожалению, было невозможно».

Другой миф, связанный с коллективизацией, – о том, что раскулаченные навсегда становились лишенными гражданских прав, так называемыми «лишенцами». Уже в 1934 году ЦИК принял постановление о восстановлении кулаков в правах, благодаря чему мы получили первого президента СССР Горбачева, внука раскулаченного, и первого президента России Ельцина, который имел раскулаченного отца. Кулацкое происхождение не помешало им получить прекрасное образование и сделать головокружительную партийную карьеру.

И ведь сколько лет эти два индивидуума носили в груди неутоленную жажду классовой мести, как иллюстрацию сталинского тезиса о том, что «по мере строительства социализма усиливается классовая борьба». Жаль, что КГБ запрещалось подвергать проверке комсомольских и партийных функционеров, ибо тогда ничего у этих перевертышей со своей притаенной жаждой классового реванша не получилось бы!

Много твердят «либерасты» о «крепостном праве» в советской колхозной деревне: мол, крестьяне, не имея паспортов, были закабалены на вечное рабство за жалкие трудодни, прозванные «палочками». И опять вранье! Найдя работу в городе или выезжая туда на учебу, сельский житель всегда мог получить общегражданский паспорт в сельсовете или там же получить справку, на основании которой получал паспорт в городе.

Трудодни же были весьма справедливой системой оплаты работы колхозников, поскольку колхозы по сути своей были кооперативами, где каждый член – пайщик – имел право на долю коллективной прибыли по окончании сезона пропорционально своему трудовому вкладу, как в натуральном, так и в денежном виде. Некоторые колхозники умудрялись зарабатывать до 100 трудодней за день!

Таким образом, ясно, что никаких «миллионов жертв» в ходе коллективизации не было, зато страна сумела прийти к социальному равенству в деревне и навсегда избавилась от угрозы голода, который случался в России с неумолимой регулярностью, заставляя деревню выживать за счет лебеды, мякины и древесной коры. Страна вымирала целыми деревнями и уездами! Хорошо если «второй хлеб» – картошка выручала!

Достаточно почитать написанную в 1892 году статью Льва Толстого «О голоде», из которой понятно, что Россия вывозила за границу не излишки, а большую часть зерна, предназначенного для пропитания самих хлеборобов, поскольку излишков-то у малоимущих крестьян практически не было. Это надо помнить любителям петь дифирамбы про «хруст французской булки» – далеко не всем, особенно в деревне, она была по карману, все больше угольно-черный хлеб пополам с лебедой. Результаты коллективизации сказались очень быстро – если в 1928 году в деревне было 25 тыс. тракторов, то к 1937 году их насчитывалось уже более 550 тыс., что существенно повысило продуктивность земледелия.

Самое большое количество нападок на Сталина связано с так называемыми «незаконными репрессиями» 1937–1938 годов. Их повсеместно называют «сталинскими», напрямую связывая со злой волей вождя, приведшей к гибели миллионов, а по Солженицыну – десятков миллионов невинных жертв. Тему эту сладострастно эксплуатируют сталиноведы и кремленологи всех мастей, приписывая истребление значительной части населения страны маниакальной подозрительности и паранойе, якобы постоянно преследовавших вождя.

Психические заболевания Сталина – предмет особого смакования этих «специалистов», договорившихся до того, что по указке из Кремля был убит выдающийся русский психоневролог Владимир Михайлович Бехтерев, якобы поставивший Сталину диагноз «паранойя». Сделал он это, согласно их сведениям, после осмотра вождя и беседы с ним. Бехтерев прибыл из Ленинграда в Москву на 1-й Всесоюзный съезд невропатологов и психиатров 21 декабря 1927 года. Когда он успел осмотреть Сталина, непонятно, так как 22 и 23 декабря он целиком посвятил участию в заседаниях съезда, а вечером 23 декабря смотрел в Большом театре балет «Лебединое озеро», где внезапно почувствовал себя плохо и вскоре скончался. Сталин, к слову, весьма неохотно общался даже с врачами из кремлевского Лечсанупра, а доктора со стороны и вовсе бы к себе не допустил.

В своих «последних исследованиях» историки-«либерасты» ссылаются на то, что Бехтерев, дескать, имел беседы с членами сталинской семьи, на основании которых построил диагноз, что весьма сомнительно – за семьей вождя хорошо присматривала его личная охрана, да и вряд ли Бехтерев стал бы определять столь непростое заболевание у такого серьезного пациента по чьим-то субъективным свидетельствам. Об этом совершенно определенно заявила в 1995 году внучка Владимира Михайловича, тоже академик, – Наталья Петровна Бехтерева.

Никаких документальных подтверждений поставленного диагноза не обнаружено, но существует вполне правдоподобная версия о том, что Бехтерев был отравлен агентами троцкистской оппозиции. Троцкий планировал использовать информацию о психическом расстройстве Сталина для отстранения его от власти, а озвучить этот диагноз должен был кто-то из выдающихся советских ученых.

Выбор пал на Бехтерева, но Троцкий не учел, что ученый свято чтил клятву Гиппократа и до революции был генерал-майором медицинской службы в царской армии, а потому имел высокое представление об офицерской чести. Естественно, он не пошел на предательство, и, чтобы замести следы, его решили убрать, отравив бокал с шампанским в буфете Большого театра. А что касается собственно психического здоровья Сталина, дай Бог всякому быть таким «параноиком»!

Такими же далекими от правды являются и утверждения о злобном характере Сталина. Во многих случаях он