Простые желания - Арина Предгорная

тот же момент силовой волной приложило Ара: нечто толкнуло его в грудь с такой силой, что сбило с ног, повалило на спину и протащило по ковру. Грудь неприятно обожгло.

— Весьма неплохо, — удовлетворённо констатировал отец, разглядывая распластанного на полу сына с высоты своего роста.

Преодолевая нахлынувший приступ тошноты, Ар поднялся с пола. Про печать-то он помнил, а про то, как она защищает родителя — совершенно позабыл.

— Я вам не гусеница подопытная! Никогда меня больше не трогайте!

— Больше и не придётся, — язвительно согласился родитель. — Печать ставится единожды. А чтобы не трогало тебя — постарайся впредь не поднимать на меня руку. Первый и последний раз я прощаю тебе это нападение. В дальнейшем — ты помнишь, чем это карается в нашем королевстве.

Ар покинул кабинет столь же стремительно, как и ворвался в него, и даже дверью не хлопнул: створка от удара распахнулась, ударилась о каменную кладку стены, да так и осталась незакрытой.

* * *

/Шелтарский лес/

Дозорные отряды, по приказу Бастиана патрулирующие лес, ни одной мерзкой твари больше не засекли. Ар, как и ожидалось, не поскупился на выражение несогласия с монаршим решением, а монарх, ожидаемо, не утруждал себя ответами на недовольные фырки. Разве что жильё Ара эти отряды обходили стороной, по очень широкой дуге, готовые нос к носу столкнуться с тупым кровожадным порождением, нежели с Аром, колдовства которого боялись гораздо сильнее, чем ядовитых плевков и острых зубов.

Дожди всё-таки накрыли Леавор. Вымораживающие, вгоняющие в беспросветную тоску, создающие иллюзию, будто весь мир утонул в слезах. Всякий раз, входя с улицы под крышу дома, Элге казалось, что её одежда никогда не станет по-настоящему сухой, несмотря на тепло стен, огонь в каминах и высушивающие заклинания. Время, когда блистательная леди Бритта решила, что танцы, этикет и остальные уроки невестке более не требуются — она вполне готова для выхода в свет. О, она готова! Не хочет, но готова. Волна сплетен, взволновавших высший свет несостоявшейся свадьбой Мада Форриля и баронессы Иджеру, и его же скоропалительной женитьбой на неизвестной обедневшей аристократке, наконец-то улеглась. Пересуды и любопытные взгляды, бросаемые на молодую леди Форриль, утихли ещё до первого снега, время дать новую пищу для разговоров — видимо, так считала леди Бритта. В том, что они будут, Элге не сомневалась: Форрили возобновили выходы в свет.

На них смотрели.

Элге не просто оценивали — она подвергалась перекрёстным препарирующим взглядам, вынуждаемая либо в упор ничего не замечать, либо парировать в ответ на колкие выпады, спрятанные под маской фальшивых улыбок и любезностей. Тёплые пальцы мужа, уверенно поглаживающие её руку, ободряющие улыбки очень помогали: рядом с великолепным Мадвиком Элге никого не боялась. А вот потерю статуса завидного холостяка, похоже, оплакивали не в одном роскошном будуаре, напрочь позабыв о черноволосой Гайре. За спиной Мада Элге шептали, отравляя тихим ядом ласковых голосов: пусть не радуется, такое сокровище мало просто заполучить, его ещё удержать надо.

И тут же, как ни в чём не бывало, просили помочь с целебным снадобьем или средством, надолго сохраняющим молодость и красоту.

Сиона по просьбе хозяйки начала по-новому укладывать густую длинную рыжую гриву, оставляя прикрытыми уши и часть шеи. Мадвику нравилось. Об особенной отметинке за ухом девушка так и не рассказала. У рода Сайттенов, как и у ряда других, был артефакт, позволяющий с точностью установить родство, чувствующий «свою» кровь. Получив к нему доступ, Элге прекратила бы терзаться неизвестностью, но сама она до столь ценной вещицы не доберётся никак. Лорд Тивис — этот мог бы. Не единожды посетив герцогский замок, королевский советник и проверяющий наверняка и артефакт раздобыл бы. Вот только говорить Тивису о своих предположениях хотелось ещё меньше, чем Мадвику.

Молодую чету Форрилей пригласили на ужин в дом бывшего однокурсника Мада — они вместе учились в столице. У хозяина дома, помимо старшего сына, подрастали две очаровательные дочери-погодки, только в этом сезоне вывезенные в свет. И первые свои навыки кокетства обе разом испробовали на её муже, игнорируя остальных гостей, не менее привлекательных, и, главное, холостых. Впрочем, на осторожное кокетство девчушек супруг реагировал спокойно, то есть никак.

Элге пыталась привыкнуть к подобным выездам, естественным для любого аристократа. Но прятала от чужих пристальных глаз скуку, честно пыталась заинтересоваться пустыми беседами.

Вспоминая свои недавние мечты побывать в герцогстве и своими глазами увидеть всю красоту и великолепие этого края, Элге пыталась представить, что вот это всё — её. Подсвеченный золотым сиянием летящий замок, морской берег, холмы, сады и поля, жемчуг, вторая сайттенская ценность… Хотя нет, жемчуга принадлежат короне. В любом случае — увидеть себя хозяйкой этих земель не получалось категорически. И свою жизнь с Мадвиком в стенах воздушного Сайттена тоже не видела. Мад — талантливый, очень способный маг, но не правитель. Она — тем более. Значит, принимать решения, на какой из бумаг ей ставить свою подпись, кого привечать, а кому отказать, за неё будут совсем другие люди.

К тому же… как бы это произошло? «Ваше Величество, я, кажется, последняя из рода? А вот ещё предпоследняя есть, моя старшая сестра Виррис, она без пятна, но кровь-то та, что надо!» Да и как бы она, Элге, смогла поговорить с самим королём? Да, лорд Тивис входит в Большой совет, но не на короткой ноге с Бастианом, чтобы за милой беседой сообщить ему о случайно обнаружившейся родственнице. Нет, она не станет ничего говорить свёкру. В конце концов, не будет же строгий холодный Тивис ни с того ни с сего осматривать её голову?

Мад обещал съездить с ней в Миаль — Элге собиралась побывать в усыпальнице Адорейнов, отдать дань памяти родителям. Всего дважды с момента переезда в Леавор они с Виррис ездили в Сады Памяти, и этим летом собирались, но сначала на Элге свалилась предсвадебная суета, совпавшая по времени с наплывом заказов для Вир, а потом случилась вся эта ужасная ситуация с колдовством сестры, и девушке какое-то время было не до поездки. Однако съездить надо, и обязательно до первого снега. Снег засыпал дорогу к Садам Памяти так, что проехать не представлялось возможным,