Простые желания - Арина Предгорная

когда-то сломанных и плохо сросшихся после перелома ветвях. Не развивались редкие бутончики, ни одного лепестка так ни разу и не раскрылось на нём, хотя дерево должно быть цветущим. Птицы не вили на нём гнезд, семена, падавшие в почву рядом, не всходили: вокруг широченного ствола проходила полоса, на которой ничего не росло, ни травинки не пробивалось.

Ар спустился к воде, пошёл вдоль берега. Когда осень расстаётся с золотыми и багряными одёжками, лес становится гораздо непригляднее и, в частности, его полянка и его озерцо. Озеро тихо дремало в ожидании зимы, матово — чёрное, даже на глаз — ледяное. Птицы покинули его берега, кустарник, подобравшийся к самой воде, напоминает худые измождённые руки, тянущиеся к небу в безмолвной мольбе; тонкие веточки, оставшиеся без листьев, на просвет кажутся спутанными клубками или гигантской паутиной, чёрной, с неправильным рисунком.

Осенью, в период непрекращающихся дождей, долгих ночей и шелестящей тишины за окнами в Шелтаре довольно противно. Не покидает брезгливое ощущение постоянной сырости, отсыревшей одежды, хотя внутри дома всегда сухо, тепло и хватает света даже в самую тёмную ночь. В промозглую сырую погоду люди гораздо реже отваживаются на поход через лес, хотя и тогда нет-нет, да и найдётся жаждущий исполнения желания.

* * *

Его самой первой клеткой было… отцовское неприятие после благоговейных, но таких неосторожных слов предсказателя, упавших в необъятном сверкающем зале гулкими каплями в первые дни его рождения? Или позже, когда неприятие ширилось и росло, обращаясь в опасение, выстраивая прутья выше его роста, толще его детских рук? Тогда, когда взгляды отца становились особенно пронизывающими, сверлящими, с ощутимой завистью и… страхом? Тогда ли, когда у него, одиннадцатилетнего, стал просыпаться его дар, впитавший в себя несколько магических направлений сразу, проявлявшийся спонтанно, то стихиями, то игрой с пространством, то управлением предметами? А годам к двадцати он, тогда-ещё-не-Ар, научился владеть своим даром виртуозно. Даже у папаши не все заклинания получались так легко и естественно, как дыхание, а он и тогда был очень, очень силён.

Может, родитель и не желал грамотной работы над силой сына, но учителей пригласил и требовал отчитываться об успехах в овладении магией. Юный Ар рано понял, что папа видит в нём опасного соперника, что, когда первенец войдет в полную силу, он захочет…Что? Нет, Ар не хотел.

Или тогда, когда в не самое светлое и солнечное утро, занимаясь с наставником на учебных мечах в зале для тренировок, слуги вызвали его, двадцатилетнего, к отцу? Те ли родителевы действия заключили Ара в первую в его неправильной жизни клетку, или всё же это происходило раньше, исподволь, постепенно увеличивая и укрепляя прутья, загораживая небо и свет?

* * *

/Прошлое/

— Вставай в круг, — велел отец, не глядя на него.

Чёрные с глубоким пурпуром одежды, жёсткий, властный голос, собранный вид, скупые жесты — таким он бывает, когда собирается применять свою магию. Молодому человеку сделалось неуютно в просторном каменном помещении, практически пустом, со звуками, гулко отпрыгивающими от высоких стен, с шероховатым полом, испещрённым полустертыми символами. В этом помещении он сам себе казался не крупнее гусеницы. Странный зал, в котором, несмотря на то, что жил здесь с рождения, Ар оказался впервые, и путь к нему отец скрыл, проведя тайными ходами с повязкой на глазах. Ару не хотелось проявлять строптивость и непочтительность к родителю — правила сидели в нём накрепко, но от слепого подчинения становилось не по себе. Оба отцовских мага остались по ту сторону толстенных, тяжеленных дверей. Зачем ему другие маги, когда он сам обладает большой силой, а Ар, по прогнозам, став старше, не уступит ему, а то и поднимется на уровень выше?

— Встань в круг, — повторил отец, указывая на метку на тёмном полу. — Мне нужно взять с тебя клятву верности, пришло время.

— Клятву…верности?

Ар недоумённо повёл плечами, вглядываясь в тонкие линии и не ощущая внутреннего отклика: что это такое, для чего? В каком ритуале применяется?

— Именно. Я объясню, вставай уже, не заставляй меня ждать. Весь этот зал напитан потоками силы и наибольшая концентрация — в определённых точках, например, в этом круге. Сейчас подходящий момент.

Отцу нельзя отказать. Ужасная несправедливость. Инстинкт самосохранения вопил об опасности, но, сколько не прислушивался Ар к источнику угрозы — обнаружить его не мог. С тяжелым вздохом он переступил нарисованную линию и тут же непроизвольно выставил щиты.

— Щит не понадобится, тебе ничего не угрожает, — поморщился отец, взмахом руки убрав выстроенную защиту. — Итак, твоя задача максимально расслабиться и дать мне клятву верности на крови.

— Что? Разве я недостаточно…

— Это обычный ритуал для всех наследников, — отмахнулся отец, сосредоточенно обходя Ара по внешней границе круга.

С его пальцев, то и дело вспыхивая, стекали меняющие цвет от светло-синего к густому чернильному потёки магической силы. Ар неотрывно следил за его действиями, изо всех сил подавляя неуместное желание обхватить себя за плечи, закрыться от начинающего разворачиваться колдовства.

С рёвом вокруг него взметнулось густое пламя — тёмно-синее, почти чёрное. Мгновенно нагрелся воздух, лёгкие обожгло, ещё немного, и станет трудно дышать. Молодой человек протянул руку к высоким пляшущим языкам, и пальцы немедленно прошило сильным разрядом молний.

— Что вы делаете?!

Несмотря на цвет и темноту вокруг, отца за пределами круга он видел отлично. Тот встал напротив, скрестив ладони на солнечном сплетении.

— Огня не бойся. Простая предосторожность. Итак, я сейчас начну, слова будешь повторять за мной. Максимальная открытость, максимальная готовность принять магический импульс и последующую за ним печать. Ах, да, кровь-то! Поверни правую руку ладонью вверх.

— Отец, мне не нравится, что проис…

— Замолчи. Впечатлениями будешь делиться позже, сейчас я должен сосредоточиться. И спорить тоже — не время. Руку!

Молодой человек медленно повернул вверх ладонь и сдавленно зашипел, когда отец, не приближаясь, взял у него каплю крови из появившегося на коже небольшого разреза. Капля беспрепятственно преодолела диковинное пламя, подплыла к замершему снаружи мужчине и зависла на уровне его глаз.

— Готов? — зачем —