АМБИГВЫ. Трудности к Фоме (Ambigua ad Thomam), Трудности к Иоанну (Ambigua ad Iohannem) - Преподобный Максим Исповедник

неясности – ради нас, по справедливости, чтобы мы не дерзали недостойно устремляться к невместимому – в речениях святого Писания [сокрыт] как Слово, а в творении как Творец, Создатель и Художник (κτίστης καὶ ποιητὴς καὶ τεχνίτης).[1393] Поэтому я утверждаю, что желающий безукоризненно и прямым путем идти к Богу по необходимости нуждается в обоих – и в ведении Писания в Духе, и в естественном созерцании сущих по Духу,[1394] так что желающий стать совершенным любителем[1395] совершенной премудрости, конечно же, сможет показать, что два закона, естественный и писаный, равноценны и обучают одному и тому же, <1128D> и ни один из них не превосходит другой и не уступает ему.

Трудность 10/18. Умозрение естественного и писаного закона и их взаимного схождения (συνδρομῆς)[1396] по взаимообмену (ἐπαλλαγήν).[1397]

[Естественный закон],[1398] как я полагаю, в высшей степени слаженно управляется согласно л(Л)огосу (κατὰ λόγον)[1399] посредством [пребывающих] в нем родственных между собой зримых явлений (θεαμάτων) и содержит в себе гармоничное сплетение всех [частей], наподобие книги [1400] <1129A>, [в ней] буквы и слоги – это [предметы] близкие к нам и частные, [то есть] тела, уплотняемые по схождению многих качеств,[1401] а слова (ῥήματα)[1402] – [предметы] более общие (καθολικώτερα),[1403] отдаленные и утонченные, из каковых и слагается Логос, премудро написавший и в них неизреченно вписанный, который при его чтении предоставляет нам понятие лишь о том, что Он существует, но не о том, что́ Он есть,[1404] путем благочестивого собирания различных видимых образов (φαντασιῶν) приводит к единому предположению (εἰκασίαν)[1405] об истинном и дает [нам возможность] посредством созерцаемых [вещей] «по аналогии (ἀναλόγως)»[1406] созерцать и Его «как рододелателя» (γενεσιουργός);[1407] [писаный же закон], постигаемый учением – словно некий другой мир, состоящий из неба, земли и того, что между ними, я имею в виду, из нравственного, природного и богословского любомудрия [1408] <1129B> – посредством того, что в нем премудро изречено, возвещает о несказанной силе Изрекшего; и оба [закона] показывают, что они, по взаимообмену, один другому тождественны, писаный естественному по силе (κατὰ τὴν δύναμιν), а естественный писаному по состоянию (κατὰ τὴν ἕξιν),[1409] возвещая и покрывая одно и то же Слово, одно из них – посредством слова и являемого, а другое – посредством мысли и сокрываемого (τὸν μὲν τῇ λέξει καὶ τῷ φαινομένῳ, τὸν δὲ τῇ νοήσει καὶ τῷ κρυπτομένῳ). Ибо подобно тому как, речения (ῥήματα) святого Писания называя одеждами,[1410] а понятия (νοήματα) понимая (νοοῦντες) как плоть Слова, мы одними сокрываем, а другими открываем, так же, одеждами называя виды и очертания (εἴδη τε καὶ σχήματα) созданных [вещей], доступные зрению, а как плоть понимая логосы, по которым они были созданы, мы, равным образом, одними сокрываем, а другими открываем. Ведь Создатель всего и Законодатель [Бог] Слово <1129C> являясь сокрывается,[1411] будучи по природе незримым, а сокрываясь является, по вере премудрых будучи природно непостижимым.[1412]

Пусть же и мы сможем выявлять сокрытое (κρυπτόμενον) посредством отрицания (δι’ ἀποφάσεως)[1413] и, превзойдя все образы и иносказания (σχημάτων τε καὶ αἰνιγμάτων), способные отображать истину, от буквы и явлений по силе Духа неизреченно взойдем (ἀναβιβάζεσθαι)[1414] к самому Слову,[1415] нежели сокроем то, что является посредством утверждения (τοῦτο φαινόμενον κρύπτειν διὰ τῆς θέσεως);[1416] дабы и нам не стать убийцами Слова [1417] и не «послужить» по-эллински «твари вместо Творца»,[1418] веруя, что ничто не есть выше зримого и великолепнее постигаемого чувствами, или, взирая лишь на букву, не уделить все внимание по-иудейски только лишь телу, обожествив «чрево» и посчитав «срам славой»,[1419] <1129D> и не удостоиться одной участи с богоубийцами, ибо [в обоих случаях] мы в силу того, что чувствование преклонило к себе всю силу нашего умственного [начала], не распознаем [Бога] Слово, Который в наше время [пришел] к нам ради нас, родившись посредством тела и уплотнившись в слогах и буквах.[1420] Ведь говорит божественный апостол: «Буква убивает, а дух животворит»[1421] – ибо букве, когда ее любят только саму по себе, свойственно убивать в любящих [пребывающий] в ней логос;[1422] равно как и красоте творений, когда ее созерцают не ради славы Создавшего, <1132A> присуще лишать созерцающих разумного (κατὰ λόγον) благочестия.[1423]

Также сказано и в Евангелии: «Если бы не сократились те дни», то есть [дни] зла, «то не спаслась бы никакая плоть»,[1424] то есть никакое благочестивое понятие о Боге. Ибо «дни» зла «сокращаются», когда создающее их ошибочное мнение, [обусловленное] чувствованием, ограничивается разумом [1425] и оказывается позади [обусловленного] разумом благочестивого суждения. Ибо ничем не отличается от антихриста закон плоти, постоянно борющийся с Духом и противящийся Его Божественному закону,[1426] пока настоящая жизнь приятна и любезна поддавшимся ей и [Бог] Слово еще не явился и не прекратил [ее], отделив смертное от бессмертного «словом силы»,[1427] соделав свободу вне досаждающего (διοχλοῦσαν) [ей] рабства, <1132B> явив истину саму по себе чистой от лжи, отграничив от божественного и вечного вещественное и временное, к которому, в силу близости к нему чувствования, присуще склоняться уму блуждающему, погубляя себя неразумной любовью. Конечно же, к уму, в первую очередь, и совершается богопристойное схождение Слова, которое воскрешает его от смерти по неведению, удерживает от пристрастного расположения к вещественному и возвращает его стремление к желанному по природе.

Поэтому я полагаю, что совершенно необходимо заботиться о «теле», которое намного лучше «одежды», то есть о Божественных и возвышенных понятиях, [сокрытых] в Святом Писании и в видимых явлениях (θεαμάτων) творения – если мы разумны (λογικούς) и посредством разума (διὰ λόγου) поспешаем к Слову (Λόγον) <1132C> (ибо, как говорит само Слово: «Душа не больше ли пищи, и тело одежды ?»),[1428] чтобы нам в час [суда] не быть изобличенными в том, что мы не овладели ничем из этого, ибо не обхватили Слово, самостоятельно существующее (ὑφεστῶτος) и все осуществляющее (ὑφιστῶντος), подобно той египтянке, которая, овладев лишь одеждой Иосифа, общения с возлюбленным совершенно лишилась.[1429]

Так же и мы, взойдя на гору Божественного Преображения, узрим «одежды» Слова, я имею в виду речения Писания, и являемые творения, сияющие и славные взаимообменом [1430] учений о Нем и подобающие Богу Слову чрез возвышенное