Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

они и говорили это, что вот... Почему мы и рыться-то начинали, что, вот, придут, мол, финны, вот. И ночью, мол, могут прийти, и, вот, будут рыться-то, там, искать чего-нибудь, там, клад какой-нибудь найти. Мы-то маленькие верили, а большие-то вряд ли верили, но, может, и у них был страх за нас. Что, вот, мы там остались одни в доме, а так-то... нет. Так вот.

№ 300 [ЛГЛ, МД-14]

А вот, наверх <дома> мы... наверх не ходили, пока не вызвали ми­неров. Там мины были наверху, да. Там написано было: «Наверх не ходить — мины». А мы потом уже, когда мама-то — мама у нас такая боевая была, молодая еще... что ты, сорок два года, наверно, еще маме было... Она вызвала минеров, вызвала, минеры приехали — точно мины там оказались. Мины. Они спрятаны были. Не эта... не положены, а просто их убрали, вот. А потом хорошо жили. И жили столько лет, очень много. Хорошо жили.

№ 301 [АЛБ, ЕУ-Лахден-03, МД-10]

ФИ Так что в сорок пятом году вы здесь когда разгрузились в Хийтола, то пошли уже по знакомому... по знакомой дороге?

С Конечно, да, да-да. По знакомой дороге. В сорок пятом уже и сюда приехали. С радостью пришли по знакомой дороге. Тишина везде, никто... еще, знаете, что было? Я сейчас вспоминаю — встречались кое-где заминированные вот... дома. Мины были. Отец у меня са­пером. И... был и во время войны. И он... когда-то мы пошли искать... говорю: «Пойдем, съездим в Липпола» — вот, помню. Пой., пойдем, поищем мебели какой-нибудь. И на окне, вот, как раз сто­яли, вот, эти, вот, заминированные, вот, стояли... И в лесу несколько мы встречали... Он нас выгнал сразу. Говорит: «Уйдите прочь!» Он сразу отогнал нас. Так что после войны было опасно. Потому что были случаи, когда подрывались после войны. Потому что... ну, после войны — есть после войны. Оставалось. Ничего не сд... не поде­лаешь. Война есть война.

ФИ Да.

С Даже, как сейчас, вот, помню — как зашли в этот дом на Липпола и на окне, вот, эта стоит, вот, такая, вот, железная, как банка стоит И идет с проводами. Отец сразу нас: «Вон, выйдите вон». Всех выг­нал. Побежали.

№ 302 [АВГ]

И Так ничего и не застали <в доме>?

С Ничего Приехали к разбитому корыту.

И А мебель?

С Ничего. Ничего! Так что после этого еще военные смотрели, по ам­барам смотрели — нет ли мин. А тут люди нарывалися. Двор от кроешь, вот, подойдешь — взорвало человека. Сколько пропало тоже у нас.

И Это где это? В домах тоже были?

С В домах, в домах. Вот, в печке даже |кружи| стоят, вот, даже в печке мины были.

И Это специально их туда положили?

С Это, это финны сделали мины. Это финны.

№303 [ГФС, ПФ-10]

И А расскажите, пожалуйста, еще раз, как вы сало нашли в бо­лоте?[95]

С А сало, дак... Были на сенокосе. А ведь на сенокосе пить хочется. Где-то бежишь, воды найти. А тут уже болото, и заболотило уже всё оно, вот. Ну, подошли к этому болоту. И так, вот, крыжица[96] такая торчит. Мы говорим: «Ой, девки, идите-ка, чего-то там есть». Вот. Ну, пришли. Боимся подходить. Кто его знает, вот. Ну, ведь мужики тогда были еще всё, дак, мы-то чего — ничего. Вот. Вытащили, вот, пятилитровые банки. Знаете, наверно. И теперь ведь есть у нас та­кие банки. Вот. Крышки по... полиэтиленом, этим, закрыто. Открыли. Там сало кускам. Вот такими кускам наложено, засолено, всё. Не заплесневело. Ну, оно же в холоду! Достали две банки. Ну, что делать? И попробовать, вроде, боятся и... ничего. А потом попробо­вали — да ничего. И всё съели. Вот. А потом, вот, я.... А это, вот, уже после войны, после войны, когда я пахала. У меня все время была пара коней. Я была, как говорится, девка-то здоровая, дак... А тогда ведь не было мужиков, дак... на девках пахали-то. Вот. Дак, тоже также. Пахала полько[97] такое. Гляжу — бутылка лежит. Вот. А у их крыжечки — у нас так закрываются, а у них беленькая штучка и так захлопывается. Крыжечки. А эту банку, эту бутылку подняла, гляжу — там вроде, типа, как варенье. Ну, я не тронула, ничего. Но я всё-таки ее взяла. Взяла. Прихожу, приходим тут к народу, я и говорю: «Девки, а чего эта? Интересно попробовать!» А у нас племянка[98] была, небольшая девочка. Ну, конечно, это шутка: «Да­вайте этого. Нюрке попробовать дадим. Умрет, дак, маленькая» [Смеется]. Ну, ведь ума-то тоже не было гораздо! Ну, дак, это шу­тили, конечно «Давайте кошке попробовать дадим». Дали кошке. Кошка — сладко, дак, — она и не стала лизать. «Давайте собаке». Собака полизала, не умерла. Тогда и мы маленько, так, попробовали. Оно — малиновое вареньё. Вот. Тоже съели. А больше ничего не находила я. Да мне и некогда ходить было.

И А почему оно в поле-то лежало?

С Не знаю. В поле, прямо в поле лежало. Вот Я пахала, гляжу — в поле лежит бутылка. Чего она туда заброшена? Ничего нету, одно полё. А я пахала и, вот, нашла бутылку эту.

И А вы боялись пробовать-то, потому что думали, что отравленное?

С Да, да. Да. Думаем, кто их знает. А может, специально сделано, ведь... русских, тоже ведь им хот[елось]. Им ведь тоже не хотелось ухо­дить из-за своих домов. Вот.

№304 [ИЗЯ, ПФ-13]

И1 А когда в сороковом приехали, тогда какие-то вещи находили? С Да. Там, полностью мебель, все... по хуторам ездили. У нас же... там такой конюшни не было. Они же частники все. Ну вот. Дак, нам все лошади, ну... распределили, что, вот, пока конюшен нет, дак... мы потом в выходные запрягали лошадей и ездили, там, по хуторам. Ну, тогда все у них было оставлено. Скот — горло перерезано. Остав­лено было у финнов. Даже, вот, в колодцах сервизы, посуду — в общем, все туда. Только, вот, чтобы не досталось. Ну, и с питани­ем, мука была. Только боялись, что... варенье. Там у них бутылки, я помню, вот, такие какие-то горлышки — все было. А вот, уже в сороковом году, то есть в сорок пятом, уже... все вывезено. Это... или наши солдаты уже вывезли. Даже, вот, наша мебель. Вот, мы когда поехали в