Всегда в декабре - Эмили Стоун

должен был состояться вечером в местном спортзале, Пиппа обронила: – Да, Саймон тоже там будет, правда? – Саймон кивнул. Джози стояла у плиты с прихватками наготове, и Пиппа улыбнулась ей. – Знаешь, твой папа любил играть в бадминтон. И его команда всегда выигрывала, да, Саймон? – Снова кивок.

Вот так, вместо того чтобы печалиться и вызывать в памяти воспоминания об аварии или навязчиво думать о том, что когда-то ее родители здесь жили, Джози оказалась среди людей, которые их знали и помнили, для которых они были такими же живыми людьми, как ее бабушка и дедушка, и от этого на душе у нее было хорошо.

Думая о родителях, она вдруг вспомнила, что еще не написала им письмо в этом году. Она собиралась сделать это в Будапеште, но, судя по всему, не попадет туда. Здесь, среди людей, которые знали ее родителей, это будет правильнее, поэтому она отложила в сторону прихватки.

– Пиппа? – Та в этот момент показывала Максу, как глазировать печенье, и обернулась на ее голос. – Можно мне листок бумаги и ручку?

– Конечно, дорогая. Возьми в кабинете Саймона, это налево от прихожей.

Выходя, Джози коснулась плеча Макса.

– Я мигом.

Он улыбнулся и кивнул, после чего снова, высунув от усердия язык, занялся печеньем. Видя его здесь, наблюдая, как охотно он делает все, лишь бы быть рядом с ней и знать, что она в порядке, Джози почувствовала, как в душе у нее что-то затрепетало.

В кабинете она нашла бумагу, ручку и села писать письмо.

Дорогие мама и папа!

Я, как всегда, по вам скучаю, но в этом году, пожалуй, еще больше, потому что я дома. Но здесь хорошо, и приятно знать, что не только я одна думаю про вас. Знаю, следовало приехать сюда на Рождество раньше, но, я надеюсь, вы понимаете, это не потому, что я не хотела думать о вас в день вашей гибели – я просто очень этого боялась.

Мемо в больнице – возможно, вам уже про это известно. Очень надеюсь, что с ней все будет хорошо, но, что бы ни случилось, обещаю, я постараюсь вернуться сюда. Я не хочу лишиться этого места, лишиться части вас.

Веселого Рождества!

С любовью,

Джози

Она сжала губы – письмо получилось слегка другим, от этого она ощущала что-то вроде катарсиса и знала, что не расплачется. Она нашла конверт, запечатала его и по пути на кухню сунула его в карман своего пальто.

Примерно через час, когда со стряпней было в основном покончено, Джози и Макс стали прощаться. Пиппа дала им с собой по имбирному человечку, завернув каждое печенье так, чтобы они могли съесть их позднее. Джози обнялась с Пиппой и Бет и пообещала скоро появиться снова, и это были не пустые слова.

Пока они были в гостях, пошел снег, и Джози при виде слегка припорошенного тротуара ахнула от удивления. Они шли, и крохотные снежинки, кружась, падали на волосы Макса, точно льдинки в огонь. От Хелен все утро известий не было – Джози отправила ей несколько эсэмэс, но знала, что ей в любом случае сообщат, если что-то произойдет. И тем не менее сейчас, вдали от людей и без дела, страх стал подступать снова.

Она взяла Макса за руку, и он сжал ее. Не говоря ни слова, она повела его к тому самому почтовому ящику, куда бегала в детстве отправлять письма Санте. Он уже обо всем знал и не нуждался в объяснениях, когда она бросила письмо в ящик – на этот раз все прошло в молчании, Джози вполне хватало того, что он был рядом. На мгновение ей подумалось, а вдруг это новая рождественская традиция – каждый год отправлять письма с Максом, – но при этом она знала, что надежда, от которой замирало ее сердце, – потенциально опасная штука. Впрочем, момент для таких раздумий был сейчас неподходящий, поэтому она ничего не сказала, и они, держась за руки, пошли назад в коттедж.

Глава 26

Джози снова сидела на диване, поджав под себя ноги, разнежившись от тепла камина. Было что-то успокаивающее и завораживающее в том, как огонь, порой сыпля искрами, поедал древесину. Над камином, как рождественские украшения, висели красные носки Мемо и деда – приверженцы традиций, старики каждый год готовили их друг для друга. И для нее сделали бы, если бы она отмечала здесь Рождество.

Макс отправился на кухню, твердо решив приготовить ей чай и что-то перекусить. Он понятия не имел о том, как что работает, поэтому периодически до нее доносились вопли и причитания. Пока он возился в кухне, Джози позвонила Хелен.

– Привет, дорогая.

Голос у тетки был усталый, но волнения или панических ноток в нем не слышалось, что могло сойти за хороший знак.

– Привет. Ну что, есть какие-нибудь новости? Тебя пустили к ней еще раз?

– Пока нет. Вечерние часы посещения вот-вот закончатся, но ее, похоже, еще обследуют. Впрочем, не думаю, что это плохо – значит, что ею занимаются, верно?

– Пожалуй, – медленно произнесла Джози, которой не очень нравилось, что Мемо катают туда-сюда по больнице и никого нет с ней рядом.

– По-моему, речь идет об операции.

– Об операции? – У Джози упало сердце.

– Думаю, это не так плохо, если она ей поможет, и это не прямо сейчас – вероятно, существует очередь. – Послышался долгий вздох. – В любом случае, дорогая, сейчас от нас мало что зависит, остается только ждать.

– Ты будешь там? Может, мне приехать?

– Не стоит, дорогая – лучше отдохни и приезжай утром. Если нас не пустят к ней в ближайший час, я попробую уговорить деда тоже уехать. Нет смысла нам обоим ночевать тут.

– Ладно. Может, вам что-нибудь нужно? Тебе или дедушке?

– Нет, все в порядке, я сегодня ненадолго заезжала, тебя не было.

– Жаль, – тотчас сказала Джози. – Я вышла прогуляться с… здесь Макс.

Она бросила взгляд в сторону кухни, но он, похоже, все еще был занят.

– Вот как?

К удивлению Джози, тетушка не спросила, кто такой Макс – очевидно, в свое время он произвел на нее неизгладимое впечатление.

– Э-э… да.

Она не знала, как точнее объяснить то, что происходит между ними, потому что сама толком не понимала.

– Ну и отлично.

– Ты серьезно? – насторожилась Джози.

– Да, я рада, что ты не одна. Он… говорил с тобой о чем-нибудь?

Джози снова бросила взгляд в сторону кухни и тотчас отвела глаза.

– Нет еще, – сказала она, надеясь, что Хелен