Реликтовая популяция. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов

жил уже только прежней славой и пренебрегал ежедневными упражнениями мечом, хорошо ел и не слишком заботился о своём здоровье.

Но даже в таком состоянии он был опасен, и мог ещё долго и успешно противостоять им двоим.

Тескомовец вместо ответа бросился на Свима, находя его более доступной мишенью, чтобы разделаться вначале с одним, а потом добраться в поединке до другого.

И зря он так думал.

Свим ловко увернулся, встретил его отработанным ударом, сумел оторвать его спину от стены, чем воспользовался торн. Клинок его меча пробил незащищенный узел меленрая на плече, скользнул под броней по ключице и прочно застрял в груди тескомовца.

На Свима смотрели остановившиеся глаза, в них отразилась покорность судьбе.

– Не надо было его убивать, – посетовал Свим и повернулся к застонавшему Ф”енту.

Выродок приподнял голову. Увидел своих друзей по команде, заскулил жалобно и тонко.

– Перестань! – с досадой сказал Свим.

– Я ждал вас и хочу сказать… Это из-за меня они нашли нас. Но я боялся… Я думал…

– Вот что, Ф”ент. Нам надо идти наверх. Пойдем и там разберёмся.

– Какие прекрасные меленраи, – сокрушенно приговаривал торн, присевший перед убитыми тескомовцами. – Жаль, что мне они малы, да и не хочу я его носить. Но хороши. А ты, Свим?

– Я тоже не люблю. Оставь их, Сестерций. – Свим за загривок приподнял Ф”ента, поставил на ноги. – Сам придёшь. Нам тебя ждать некогда.

– Догоняй, собака, – приободрил Ф”ента торн и противно захихикал.

– Тише ты! – напомнил Свим и свирепо посмотрел на не к месту развеселившегося биоробота.

Глава 24

Наверху они застали своих друзей мирно сидящими на ступенях лестницы. Они устроилась спиной к выходу на крышу и, казалось, ничто не волнует их. Камрат привалился к стене головой и подрёмывал, а К”ньец скатался в клубок. На шум шагов он приоткрыл глаза.

– Это же надо! – повеселел Свим, находя Камрата и хопса в таком положении.

Поднимаясь сюда, он чутко прислушивался к каждому шороху, ожидая неприятностей. Ему рисовались какие-то нехорошие картины, где на К”ньюшу и малыша напали оставшееся тескомовцы, убили или ранили их, и теперь поджидают их самих на всех пролетах и площадках лестницы. А тут такая идиллия.

К”ньец, не умеющий улыбаться по-человечьи, изобразил на личине радость от появления друзей. Их возвращение к тому же означало победу над половиной тескомовцев, а сами они все были целы и невредимы.

Последнее просто было чудом.

– Что у вас здесь? – спросил Свим, кивая на деревянную лесенку, ведущую на крышу.

– Тихо, – отвечал К”ньец. – Они там даже переговариваться перестали. Собаку видели?

– Идёт за нами.

– Ты его оставил жить? – К”ньец даже подпрыгнул. – Почему?

– Тише и ты! – шикнул на него Свим. – Этот не в меру развеселился, – ткнул он в сторону Сестерция, – а тебе крови мало. Мы её и так сегодня… – Свим покривил лицо и вздохнул.

– Какая от него кровь? – мяукнул К”ньец.

Свим поднял перед собой указательный палец, призывая хопса быть благоразумным и не привлекать к себе внимания сидящих на крыше тескомовцев. Покачал осуждающе головой.

– И ещё потому, – прошептал он, – что с ним надо разобраться. Не всё так просто, как кажется. Он нам сам признался, что навёл на нас тескомовцев. А мог бы наговорить иного для отвода глаз.

– Сам признался? Так чего разбираться?

– К”ньюша, у нас ещё там проблемы, – Свим опять показал рукой в потолок. – А у тебя столько вопросов. Вот и спросишь у Ф”ента. Он от нас убегать никуда не собирается.

– Говорил тебе. Почему ты ему веришь?

– Всё, К”ньюша! Пора о деле. Нам, конечно, очень повезло, но пора действовать и надо хотя бы ещё двоих выманить сюда. – Свим задумался. – Может быть, шумнём?

– Не надо. Сами придут, – уверенно заявил торн. – Вы, люди, любопытны и нелогичны до бесконечности. Они там ещё посидят блеск или два и заявятся сюда сами. Не все, но кто-то из них не выдержит неизвестности.

– Где ты такого только о людях нахватался? – укоризненно заметил Свим. – Но доля правды в твоих словах есть. То есть ты предлагаешь ждать?

– Непременно ждать. Они придут.

– Лучше их вызвать на честный бой, – сказал Камрат без надежды на принятие его условия. – Нас четверо и их четверо.

– А если их шестеро? – возразил Свим. – И запомни, малыш, с нами они честно сражаться не будут. Те, с кем мы уже справились, не надеялись получить отпор. Они думали убить только меня, а ты и К”ньюша для них оставались нейтральными. Сестерций вот тоже. Они выступили вчетвером против меня одного. Какая уж тут честность. Убили бы, навалясь все вчетвером на меня. И не остановились бы на том. Поверь. К”ньюшу убили бы тоже. А ты для них необыкновенный мальчик, которого разыскивают. Они хотели взять тебя голыми руками. Так что будем ждать, малыш. Честно это или нет. Но будем поджидать их и вступим с ними в схватку тогда, когда они о нас ничего знать не будут. Так-то! Время работает на нас. Дело к вечеру, а ночью мы сможем…

– Собака паршивая идёт, – возмущенно мяукнул хопс. – Сейчас здесь будет.

– Пусть приходит. И вот что, К”ньюша. Ты ему не скажешь в упрёк ни слова! Это приказ! Пусть пока посадит в комнате, и мы туда же перейдём. Ф”ент, где ты там застрял. Поторопись!

Ф”ент, понуря голову почти до пола и поджав хвост, едва переставлял ноги. Без подсказки и ни на кого не глядя, поковылял в комнату с диванами. На пороге учуял кровь, остановился, поводя носом, но в комнату вошёл.

– Пойдём и мы, Камрат. Опять устроим засаду… Другого пути нет, малыш. Не мы, так они нас.

– Я понимаю, – вяло отозвался мальчик. – Бабка меня учила честному, открытому бою.

Свим полу обнял Камрата за неширокие, детские, плечи и повёл за собой.

– Бабка твоя – мудрая женщина. И учила тебя правильно. Никого не учат нападать из-за угла, подличать, поступать нечестно. Ни один учитель не подскажет тебе такого. Иначе он не учитель. Это так. Да, к сожалению, в жизни, малыш, всё не так… Совсем не так, как тому учат. Не так хорошо, не так думают и не так поступают. Оттого считаю, что, говоря о честном бое, она имела в виду нечто другое. Разве тескомовцы хотели честного боя, когда ночью пришли убивать твою бабку?

– Всё равно, – буркнул Камрат.

Свим вздохнул. В нём пробуждалась грусть по прошедшему. Ведь он и сам когда-то был таким же мальчиком, и в его голове также бродили какие-то мысли о чести и достоинстве многоимённого, воспринятого от отца и матери. Уговаривая Камрата, он уговаривал и себя, что в их положении никакой честной схватки не может быть.

– Поверь, я на твоей стороне. И всё-таки, малыш, ещё раз напомню тебе истину. Сегодня здесь либо убьют нас, либо мы их. Или у тебя есть что-то на третье?

Он потрепал его слегка вьющиеся волосы