Бродяга, Плутовка и Аристократ - Александр Фарсов

— Гильмеш так сказал. Точнее, Гамлет.

— Его секретарь тоже был в этом замешан? — переспросил Гриша.

— Да, — кивнул. — Но это уже неважно. Главное, сейчас я здесь.

— Что было, то прошло, да? — сказал Гриша. — Я не стану допытывать тебя о произошедшем. Мне достаточно того, что ты жив и вместе с нами.

Они выпили ещё по одной кружке, и Нейт уже начинал пьянеть. Его зашатало, а речь становилась плавной и вязкой. Лицо чуть порозовело, и глаза радостно заблестели, смотря на друзей. После они решили отойти от болезненной темы и поговорить о более приятных вещах. Друзья придались ностальгии. Сотня и сотня историй всплывали в их памяти, наполняя душу радостным трепетом об ушедших временах. Так прошло часа полтора, за которые вино уже успело закончиться, но беседа и не думала прекращаться.

— И чем же ты сейчас занимаешься в совете? — с интересом спросил пьяненький Нейт.

— Противостою Фарлю и его идеологии демократии, — пролепетал Гриша также под градусом.

— Нашему Ф-фарлю? Ох ё, тот тоже важной шишкой стал?

— Ещё какой! — проговорила Лотти. — Он борется за справедливость, за угнетенных!

— Давай начнём с того, Лотти, что Фарль просто проецирует теистическое учение на гос. устройство, — ответил Гриша милым пьяным голосом. — Вы ведь этим руководствуетесь в своей идеологии, а не здравым смыслом. Все равны перед Богом, значит, все должны быть равны в этом мире. Вот откуда корни тянутся.

— Лотти, ты что в Бога веруешь? — выпалил Нейт. — Во дела… Как жизнь то обернулась…

— Да, мы используем учение, но это не значит, что в нём нет здравого смысла, — опровергла она, будучи не менее пьяной. — Люди должны быть равны в правах от рождения.

— Как люди могут быть равны в правах, если они не равны в принципе. Ты же понимаешь, что искусственная уровнилавка лишь бед принесёт? Тем более нынешняя система небесполезна, в ней есть косяки не спорю, но её можно просто направить в нужное русло. Что я и хочу сделать.

— Что-то в его словах есть, Лотти, — сказал Нейт, придерживая голову рукой. — Что демократия, что классовая система являются аллюзией на религиозную догматику. В одном случае мы опираемся на теистическое учение, а в другом на учение о Единстве. А кто прав поди разбери. Классовая система сейчас ведь не более чем фикция… фарс. На деле, что житель Рабочего района, что житель Аристократии вообще не различаются. Возможности у них равные, вопрос лишь в реализации. Да, богатенькие могут позволить себе школу получше, но один фиг знания равно доступны всем. Кто захочет, тот сможет, и никакая система ему не воспрепятствует, потому что не на это нацелена.

— Видишь. Даже балбес Нейт меня поддерживает, — обрадовался Гриша.

Он собирался налить себе ещё, уже достал бутылку, но вовремя понял, что они уже всё вылакали.

— Подожди, умник, — притормозил его ликование. — Демократия тоже не лишена смысла, но лишь при условии правильной подачи. Если донести до людей, что они не ущербные, что они точно такие же, как и более высокий класс в потенциале, то тут она вполне себе имеет логику. В идеале эти две системы нужно объединить. Оставив внешнюю классовость и внутреннюю равность.

— Хм-м, убедил… соглашусь, — ответил он и опрокинул голову вниз.

— Да идите вы оба, — разочаровано выдала Лотти. — Нейт, мог бы и поддержать меня… А то осознавать, что мои лучшие друзья оппоненты как-то не очень приятно.

— Брось, рыжик, — отмахнулся бродяга, приобняв её. — Мы ведь всего лишь делимся мнениями. Эх, а всё-таки некоторые вещи не поменялись. Вы как грызлись с Гришей, так и грызетесь. Только темы стали серьезнее.

— Ты прав. Ты же не в обиде, Лотти?

— Конечно же нет.

— Вот и славно, ребята. А мне срочно нужно в туалет.

Нейт вышел из комнаты, пошатываясь. Между Лотти и Гришей тут же возникло напряжение. Повисло молчание, прерываемое тяжелым дыханием девушки. Кол Галланд сидел спокойно, изредка бросая укорительный взгляд на подругу.

— Гриша, послушай, — развеяла тишину Лотти. — Прости меня за то, что не сказала про Нейта сразу.

— Почему ты так поступила?

— Когда я его нашла… это был не Нейт.

— В каком это смысле? — недоумевая, спросил.

— Он потерял память, был сам на себя непохож. У него было расстройство идентичности. Две личности теснились в одном теле и ни одна не была Нейтам. Я не хотела заставлять беспокоиться тебя. Нейт был в ужасном состоянии, у него были большие проблемы с головой.

— Если на нём все эти пять лет ставили опыты, оно и неудивительно.

— Как думаешь, как он сбежал оттуда? И связан ли он со смертью Гильмеша?

— Числа ничего по этому поводу не знают. Но теперь я думаю, что Гильмеша убил сам Нейт. В бреду, конечно же.

— В таком случае… я догадываюсь, какая личность это сделала. Правда, не хочется в это верить, — ответила она, пытаясь улыбнуться.

— И мне. Я понимаю, почему ты так поступила. Но это не значит, что я тебя простил.

— Я понимаю…

Тут дверь открылась. Разозленная Эли привела Нейта.

— Элиии, я тебя так люблю, ты бы знала! — кричал он.

— Тише ты! Если Роза узнает, что вы тут напились, будет вне себя от ярости. Ладно эти двое, но ты, Лотти. От тебя я такого не ожидала…

— Прости, Эли…

— Это моя вина, — вступился Гриша. — Если хочешь ругать кого-нибудь, ругай меня.

— Да не собираюсь я вас ругать. Просто заканчиваете с этим и ложитесь спать уже. Я не сдам вас Розе.

— Ты такая чудесная, Эли, — продолжал бубнить Нейт.

— Ладно-ладно. Я поняла уже.

— Ну что же… тогда на сегодня всё, — сказал Григорий, встав. — Рад был всех вас видеть. И до скорой встречи.

Он обнял Лотти с Эли и собирался уходить, как проводить его вызвался Нейт. Они стояли на свежем воздухе, дожидаясь Атмоса. Лёгкий холодок привёл Нейта в чувства, вернул прежнюю рассудительность.

— Я что… сказал Эли, что люблю её…

— О-о, дааа, — довольным тоном отозвался Гриша.

— Скверно, — засмущавшись, выразился он. — Алкоголь штука страшная…

— Зато прекрасно развязывает язык. Чем планируешь теперь заниматься?

— Я как-то об этом не задумывался.

— Тебе нужно получить образование, Нейт. Думаю, ты без проблем сдашь экзамены, если постараешься.

— Гильмеш на протяжении всего времени обучал меня. Теперь я знаю много всякой требухи. Сейчас я хочу побыть просто наблюдателем. Попутешествую по миру, а уже потом посмотрю, что можно сделать.

— А ты изменился всё-таки. Мне казалось, что ты скажешь что-то наподобие: «буду сидеть в приюте и просиживать пятую точку».

— Каково высокого ты обо мне мнения…

К этому моменту приехал Атмос.

— Вот держи, —