Любовный поединок - Джиллиан Стоун

Симптомы болезни становились все ощутимее. Финна трясло так, что зуб на зуб не попадал. Он страдал от клаустрофобии. Финн не мог собраться с мыслями, и временами ему казалось, будто он сходит с ума. Он видел призраков за решеткой камеры и думал, что у него начались галлюцинации.

Мимо его камеры прохаживался охранник. До слуха Финна доносились кашель и храп других заключенных, которые сидели в камерах по соседству. Внезапно он вздрогнул, заметив боковым зрением, что в окне над его койкой мелькнула какая-то тень. Он вытянул шею, но ничего не увидел. Возможно, мимо окна пролетела птица. Финн отвел взгляд, но снова краем глаза уловил какое-то движение вверху.

Затем он услышал звук царапания ножом по стеклу. Сначала он был тихим, но вскоре стал нарастать. Сердце Финна забилось сильнее — на этот раз от радостного волнения. Если он не ошибся, то был звук стеклореза.

Второй раз за сегодняшний вечер он вспомнил отца, а вернее его храп. Финн и Харди научились мастерски имитировать его. Финн открыл рот и издал глубокий раскатистый звук с руладами. Натянув сковывавшие его движения цепи, он подался вперед, стараясь разглядеть то, что происходит за окном. Через несколько минут послышался тихий звон стекла.

— Финн… — позвал его тихий знакомый голос, и Финн ощутил дуновение ветра. — Финн, ты здесь?

«О Боже, что Кейт тут делает? — ужаснулся он. — Она же рискует своей жизнью!» У него упало сердце.

— Ты не должна была возвращаться ради меня. Иди домой, Кейт.

— Домой? Какой дом ты имеешь в виду, Финн? Мой? Твой? Или наш?

Пытаясь унять дрожь во всем теле, Финн помолчал, стиснув зубы, прежде чем ответить ей.

— Тебе нужно присматривать за братом. Пусть он лучше пишет бунтарские книги и отстаивает право на гражданское неповиновение, чем бросает бомбы. Уходи!

— Тсс! — остановила его Кейт.

Их разговор хотя и велся шепотом, грозил обернуться бедой. Финн не знал, как убедить Кейт в том, что ради его жизни не стоило рисковать своей.

Он вдруг услышал лязг металлического предмета о каменную стену камеры и увидел, что Кейт спустила ему на веревке ключ. Финн с трудом дотянулся до него единственной свободной рукой, напряженно прислушиваясь к шагам охранника.

Подтянув ключ на веревке к себе, Финн расстегнул замок наручника и освободил вторую руку. Но справиться с ножными кандалами было не так просто.

— Я никак не могу открыть один из замков, — тихо сказал он. — Ключ не проворачивается.

— Вставь его как можно глубже в скважину, покачай из стороны в сторону так, как делал это, когда лишал меня девственности, а потом поверни.

Финн наконец освободил ноги от тяжелых железных кандалов и встал с койки. И сейчас же у него потемнело в глазах, а затем перед ними замелькали яркие звездочки. Он ухватился за решетку, и головокружение прошло. Бросив взгляд в коридор, Финн увидел, что охранник скрылся за углом.

Он быстро вернулся к койке, встал на нее и потянулся к окну.

— Я пришла, чтобы спасти тебя, — сказала Кейт, возясь с каким-то странным приспособлением, с помощью которого начала раздвигать прутья решетки.

— Я думал, что спасать — это мое дело.

Глядя на Кейт, Финн не мог поверить, что видит ее наяву, а не во сне. Сведя брови на переносице и выпятив нижнюю губу, она старательно крутила ручку металлического устройства, раздвигая прутья решетки.

— Ты уже спас меня однажды, теперь моя очередь, — промолвила Кейт.

— На чем ты держишься? — спросил Финн.

Он был совершенно очарован ею — и не только ее внешностью, но и смекалкой.

— Сверху меня держит абордажный крюк, я сижу в петле привязанной к нему веревки. Скажу честно, моей заднице это не очень-то нравится.

Кейт продолжала крутить ручку, и пространство между раздвигаемыми прутьями увеличивалось.

— Я все равно не пролезу в это окно, — предупредил Финн.

Закончив работу, Кейт передала ему устройство, бросила в камеру рюкзак и протянула Финну руку.

— Помоги мне!

Свет размытой луны с трудом пробивался сквозь туман. Но и его было достаточно, чтобы Финн увидел блеск в ярких сапфировых глазах Кейт. Гибкая балерина сумела протиснуться между прутьев, и Финн втащил ее в камеру.

Они обнялись.

— Мне следовало бы рассердиться на тебя за то, что ты подвергаешь свою жизнь такой опасности!

— Но ты ведь не сердишься на меня, правда?

— Не радуйся, позже я тебя хорошенько отшлепаю.

— Обещаешь? — игриво спросила Кейт, соблазнительно выпятив нижнюю губку.

— Давай-ка лучше поскорее выбираться отсюда. Охранник скоро вернется.

Кейт достала из кармана небольшой медный предмет.

— Помнишь его?

— Как здорово, что ты захватила с собой отмычку!

Пока Финн возился с замком на решетке, Кейт сложила инструменты в рюкзак, взбила подушку и сунула ее под одеяло. Финн осторожно открыл дверь, стараясь, чтобы она не скрипела и не лязгала, и взял Кейт за руку. Они вышли в коридор и двинулись по нему, стараясь держаться в тени. Дойдя до поворота, Финн заглянул за угол. Там находился второй коридор, по сторонам которого располагались двери, а в конце — лестница. Он кивнул своей спутнице, и вскоре они спустились по каменным ступеням на ярус ниже. На лестничной площадке Финн перегнулся через перила и взглянул вниз. Там с шумом распахнулась дверь, из нее вышел какой-то человек, вероятно прислуживавший на кухне, и стал спускаться на первый ярус.

От Сильвена Финн знал, что в здании, где находились камеры санитарного изолятора, имелись также столовая и кухня. Насколько помнил Финн, кухня располагалась на первом ярусе, а под нею находилось подвальное помещение. Оттуда по подземному ходу можно было выбраться из крепости.

— Даже если мы проберемся в подвал, нам, возможно, придется возвращаться назад. Сильвен опасался, что тюремщики заложили тайный ход.

— Не беспокойся. Ты же знаешь, что мой брат — анархист.

Финн с изумлением посмотрел на нее.

— Ты взяла с собой взрывчатое вещество?

Кейт погладила его по щеке.

— Надо быть готовым ко всему. — Она вгляделась в его лицо, освещенное тусклым светом газовых фонарей. — Тебя били?

— К некоторым заключенным охранники относятся довольно неприветливо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Несколько синяков и царапин — сущая ерунда.

— Я имею в виду твое психическое состояние.

— Теперь, когда я избавился от оков, мне намного лучше.