Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова

Эстебану Норьеге понадобилось секунд десять, чтобы добраться до того участка коридора, где я подпирал спиной стену. И ещё секунды три, чтобы пройти мимо, сделав вид, будто мы не то, что незнакомы, а и вовсе живем в разных вселенных. Впрочем, оно и к лучшему: представитель муниципалитета в строгом костюме и при галстуке был совсем не похож на того бесноватого Эсту, который периодически донимал меня революционными идеями. Холодный, чопорный, глубоко чужой и чуждый.

Наверное, до сих пор дуется. Из-за своей подружки.

– К вам можно, сеньора?

Долорес подняла на меня взгляд от пачки листов. Видимо тех самых, врученных Норьегой. И посмотрела, надо сказать, весьма многозначительно. А потом откинулась на спинку кресла.

– Какие люди! Уж и не чаяла снова тебя увидеть, парень.

– Это ещё почему?

– Думала, сбежал наконец-то. Не обижайся, но с твоими задатками работают не у мусорных баков, а в посте… Там, где чисто, мягко и жарко.

Ага. Раздевалка не прошла даром? Понимаю. И даже вправе оскорбиться, но… Имея в родословной такого человека, как мой отец, легко забыть о стыде. Сразу и навсегда.

– Да мусор тоже скучать не дает, знаете ли. Жары и при нем хватает.

Справка из полицейского управления легла на стол перед Долорес и была изучена с неподдельным интересом. Впрочем, уточняющих вопросов не последовало: синяя печать вкупе с невнятным «участвовал в следственных действиях» отбивала любопытство самым успешным образом.

– Так-так… Значит, не прогуливал? Славно. Дисциплинированный работник – мечта работодателя.

– Я хочу работать.

Хотя бы для того, чтобы быть сытым: возвращение домой в очередной раз поставило меня перед фактом пустых полок кухонного шкафа. И новой батареей опустошенных бутылок. А ведь теперь на моей шее висит ещё и… Нет, пусть сама тоже зарабатывает. Чем-то же она жила до встречи со мной?

Стук пальцев по столу. Монотонный и слегка угрожающий.

– Сеньора?

– Помнится, я просила называть меня по имени. Ну да так даже лучше. Дистанция ещё никогда и никому не вредила.

Это ещё что за тема? От толстушки требовалось только принять к сведению полицейскую бумажку и отправить меня разгребать очередные авгиевы конюшни, а не сидеть вот так, с таинственным видом, и вести туманные разговоры.

– Я ведь ещё тогда задумалась, в самый первый раз: что такому парню делать в мусорной конторе? И оказалась права.

– В чем, сеньора?

Она пододвинула ко мне стопку листов.

– Знаешь, что это такое?

– Не имею представления.

– Это взятка. Самая натуральная. Муниципальный заказ. За него обычно борются, а не получают в подарок.

Объекты, о которых говорил Эста?

– Это… - она снова постучала пальцами, только уже не по столу, а по бумаге. – Это – путь к новым вершинам. Для конторы, по крайней мере. И чтобы кто-то вот так просто, буднично, по-свойски вдруг пришел сюда с дарами волхвов… Уж извини, не поверю.

В этой сфере я всегда «плавал». Во время учебы, имею в виду. Никак не удавалось уяснить, в чем разница между правами и возможностями частных предпринимателей и государственных учреждений. Конституция Экваториального союза декларировала равенство, сотрудничество и взаимопомощь, а в реальной жизни возникали невероятные, неестественные, но страстно любимые обеими сторонами переплетения интересов, вводящие меня в ступор на каждой лабораторной работе.

Есть закон. Есть правила, написанные на гербовом листе, одобренные и принятые к исполнению всеми участниками игры. Так почему же параллельно и перпендикулярно возникают все новые и новые игровые поля и фигуры? Так не должно быть. Любое усложнение процесса – лишний шанс краха системы.

– Не знаю, насколько мои догадки близки к истине, да и не хочу знать, но… Ты, парень, оказался здесь не случайно: это я буду помнить твердо.

И что делать прикажете? Развернуться и гордо уйти восвояси? Было бы красиво. И правильно, наверное. Только жрать хочется сильнее, чем сохранять мнимое достоинство. А если усилиями Эсты я сегодня буду лишен законного обеда…

– Думайте, что хотите, сеньора. Я пришел работать.

– Я хочу много разных вещей, - сухо ответили мне. – И знаю, что если отказываться от всего, что предлагают, может быть, однажды прослывешь святым. Только на небесах и без меня народу хватает.

Заманчивое предложение, да? И хочется, и колется?

– А поскольку от грешной земли до ада ближе, чем до горних дорог… Вот что я сделаю!

Ну, для начала она сделала все-таки паузу. Торжественную.

– Я возьму все эти заявки: негоже добру пропадать. И обеспечу их выполнение. Твоими силами!

Хм. Решение и впрямь удачное. Почти гениальное.

– Твой приятель из муниципалитета что-то затевает? На здоровье! Но пусть имеет в виду: ты всегда будешь рядом. В том же котле.

Эсту стоило бы убить. Самым жестоким образом. Чтобы больше никому и никогда не испортил жизнь.

– Завтра явишься утром, - от теории заговора Долорес перешла к делам насущным. – К девяти.

Это что же получается? Я ведь в шесть только закончу. Ни сна, ни отдыха?

– Сеньора…

– Я же сказала, что обеспечу выполнение. А вы после полной ночной смены ног таскать не будете, так что радуйтесь: сегодня отработаете только половину. До перерыва. И чем быстрее справитесь, тем раньше отправитесь отдыхать.

Стоп. Почему во множественном числе?

– Напарника своего не забудь порадовать тоже. Только учти: драк на дворе не позволю. За воротами сколько угодно, а тут ни-ни!

Насчет драк она была права. Скорее всего. Потому что когда я подошел к машине, Хозе непримиримо повернул голову в сторону. Обратную от меня.

– Как жизнь?

– Я тебя не знаю.

Следующие пару минут мы молчали. В принципе, я мог бы держать язык за зубами и гораздо дольше, а вот у напарника, видимо, за прошедшие дни накипело слишком многое: прошло ещё секунд тридцать, и мне обвинительно сообщили:

– Ты предатель.

Громко сказано.

– Сбежал. Оставил меня одного.

Допускаю, что внешне все так и выглядело.

– Думаешь, эта толстая стерва кому-нибудь когда-нибудь делает поблажки? «Ничего не хочу слышать… Вот пройдет положенный срок, тогда и пересмотрю график…»

Ясно. Парень делал двойную норму. Есть, с чего злиться. А когда услышит от меня новые «благие вести», совсем расстроится. Главное, к кабине его не подпускать. К ящику с инструментами, то есть.

– Я справку принес. Долорес покажет, если хочешь. В полиции был. Слышал про аварию автобуса?

– Кто ж не слышал! Даже видел, что от него осталось: как раз когда на работу шел.

– Ну вот. А я в нем ехал.

На меня все-таки посмотрели. Соблаговолили.

– Прямо в нем?

– Ага.

– До последней остановки?

– И немного дальше. Мне, наверное, ещё