Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова

– Зовите. Только можно я пока пройду, посмотрю на него?

– Вот настырный… - ага, все-таки зевнула. – Иди уж. Секция Д, палата 34. У двери все равно сканер стоит, мимо него не пройдешь.

Это она напомнила совершенно правильно. Только дело было вовсе не в обеспечении безопасности.

Конечно, высокопоставленных больных, а также тех, кто мог дорого заплатить за свое здоровье, охраняли безукоризненно. Правда, совсем в другом районе города и совсем другом здании. А центральный госпиталь принимал всех остальных, и администрацию волновало лишь количество посетителей: от него зависел объем бюджетного финансирования. Сначала пробовали сканировать людей на главном входе, но цифры получились жуткие. В первую очередь, за счет самого персонала, мельтешащего туда-сюда. Тогда и было принято решение отслеживать тех, кто пользуется медицинскими услугами, целенаправленно. И сами услуги, кстати, тоже.

Систему ввели в эксплуатацию примерно год назад. Помню, главный врач по этому поводу прочел проникновенную речь. Пыжился от гордости, краснел, потел… Смотреть было малоприятно, слушать – неинтересно. Но тогда это казалось мне важным, присутствовать на городских событиях. Нужным. Перспективным. М-да.

Половина палат в секции Д пустовало: за прозрачными перегородками не было видно следов человеческого присутствия. Чистота, строгость, скромность. Никаких излишеств. Ни тебе букетика цветов на столике у кровати, ни картинки на стене. Впрочем, даже обитаемая комната, та, куда меня направила медсестра, выглядела точно так же. Уныло. Мало подходяще для ускорения выздоровления. Впрочем, пациент, похоже, не замечал ничего вокруг себя. Как по мне, к своему счастью.

Сканер мигнул, считывая матрицу моей «молли», и дверь шурша отъехала в сторону. А несколькими секундами повторила этот маневр уже у меня за спиной.

«Альваро Фуэнтес. Возраст – 35 лет. Диагноз…» Ага, пустое место. Было сначала написано что-то вроде «дорожная авария», но потом затерли, да так и оставили. Жаль. Я-то думал, хоть здесь разобрались, что к чему.

Наверное, санитары не на шутку устали, укладывая его на кровать, и все равно казалось: сидит. Вернее, собирался то ли сесть, то ли лечь обратно, но почему-то застыл на полпути. Согнулся, потом перекосился. Или наоборот?

Но на то, что случилось с Хэнком, не очень-то и похоже. Например, кожа не обугленная. Смуглая, да, но такой она была и до аварии. Если разница и есть, то на пару тонов. Главное, сами искривления, если их можно так назвать. Все-таки другие. Намного более… грубые, что ли?

Этот бедняга словно набросок. Задали основные направления усилия, на глазок, условно, и потянули. Не каждое мышечное волокно по отдельности, а пучком, выворачивая конечности из суставов. Как будто кто-то боялся не успеть. И если бы вдруг не передумал, то вполне возможно, что водителя разорвало бы на…

– Помолись со мной! Кто бы ты ни был, помолись, прошу тебя!

Пробовали когда-нибудь выгнуть все пальцы в разные стороны, а потом попытаться ухватиться за чужую штанину? Вот и у Фуэнтеса не получилось. Только заставил меня дернуться от неожиданности.

– Помолись со мной!

Глаза его тоже смотрели, куда придется. В основном, внутрь черепа. Представляю, что там можно было разглядеть. И представляю, почему никто не спешил навещать больного.

– Признавайтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться, ибо многое может усиленная молитва праведного!

И с языком у него проблемы. Слова удается разобрать, но общее впечатление… Мрачное. Не приведи Господи, чтобы Хэнк однажды очнулся таким. Я его тогда сам убью. Чтобы не мучался.

– Помолись со мной!

Крюки, шарящие в воздухе. Бррр.

– Прошу тебя…

Все, насмотрелся. Прочь отсюда. Подальше. В коридор. Пред темные очи доктора Веги.

– Пришел полюбоваться на дело рук своих?

– Я уже говорил вам, что…

– Я помню. Да ладно, это шутка. Хотя смеяться, конечно, не над чем.

В антураже госпиталя он производил более внушительное впечатление. И уважения вызывал несоизмеримо больше, чем когда закуривал сомнительную сигаретку в темном доме папаши Ллузи.

– Пойдем, поболтаем, раз уж зашел. Не против?

Собственно, на это и рассчитывал, отправляясь в госпиталь. Хотя особо не надеялся выполнить все, что запланировал.

– Как голова?

Кабинет доктора располагался поблизости от палаты: весь путь не занял двух минут. А обстановка была ещё аскетичнее, чем в апартаментах сеньора Фуэнтеса. Хотя, так могло только казаться. Например, из-за закрытых стенных шкафов с непрозрачными дверцами и совершенно пустого процедурного стола.

– Все ещё на месте.

– Чувство юмора на месте точно, - он приоткрыл один из шкафов. – Извини, не приглашаю присесть: некуда.

– Ничего, постою.

– Как твой приятель?

– Который из?

– А вот злоупотреблять не стоит. Даже юмором.

Хлопнул дверцей, защелкивая замок. Размял в пальцах папиросу, скрученную явно не фабричным способом.

– По-прежнему. Выглядит чуть здоровее, если вы об этом. Но в сознание не приходит.

– Это не так уж плохо, кстати.

– Ага.

Помолчал. Поднес папиросу к лицу. Понюхал.

– Лучше так, чем…

– С ним произошло то же самое? С этим водителем?

– Я бы сказал, тебе виднее, - Вега оперся о стол. – Но да. Суть та же.

– Почему тогда результат другой?

– А вот это вопрос.

Он все-таки закурил, и по кабинету поплыл знакомый сладкий аромат.

– Трудность в том, что я пока не представляю, каким было воздействие. Отчасти похоже на последствия магнитной бури, но слишком узкая локализация. Точечная, можно сказать, а следовательно, и интенсивность превышает все разумные пределы. Просто зашкаливает.

– В природе такого не бывает?

– Да кто знает, что бывает и не бывает на этом свете? Я вижу впервые, вот и все.

– А ваши коллеги? Вы ведь наверняка консультировались с кем-нибудь?

– Соображаешь, - черты докторского лица начали умиротворенно расслабляться. – Спрашивал. Не прямо, конечно. Но думаю, результат все равно был бы тем же. Отрицательным.

– Неужели во всем мире никто и никогда…

– Насчет всего мира говорить не буду. Хотя шанс крайне маленький, да. Ничтожный.

– Значит, нет ни диагноза, ни методики лечения?

– Значит, нет.

Примерно то, что я ожидал услышать. И надеялся, что не прозвучит.

– Зато есть подопытный и куча времени.

– Хотите сказать…

– Я собираюсь попробовать. Пока только местное воздействие. Возьму списанный томограф и займусь. Может, что и получится. Ну а не получится, и ладно.

– Человеколюбиво звучит. Очень.

Вега затянулся папиросой. С видимым наслаждением.

– Врачи все немного сволочи, разве не знал? Бессердечные ублюдки. А если серьезно…

Он вдруг посмотрел мне прямо в глаза. На редкость ясным взглядом.

– Ты сам все видел. Я буду делать то, что могу и умею, не больше и не меньше. И буду молиться, чтобы кому-то из нас повезло: или мне,