Народная Русь - Аполлон Коринфский

С XVI-гo столетия вошло в обычай заводить по богатым селам петровские торги. А еще гораздо раньше велось в Петров день «ставиться на суд по зазывным граматам». Был этот праздник не только судов, но и взносов дани-пошлины. «Тянули» об эту урочную пору свою Петровскую дань с люда православного и попы. В деревенском захолустье и теперь еще разъезжают поповские телеги, собирающие положенное, веками установленное подаяние.

Народные слова крылатые плетут свой пестрый узор о Петрове дне. На него — второй, поздний, покос, по замечанию сельскохозяйственного опыта, сложившегося в южной-полуденной полосе матушки Руси. «С Петрова дня — красное лето, зеленый покос!», гласит опыт русака-северянина. «Женское лето — до Петра, с Петрова дни — страдная пора!» — приговаривает краснослов-народ, сыплющий, как из полного короба, всяким прибаутком — то смешливым, то раздумчивым: «Далеко кулику до Петрова дня!», «Худое порося и в Петровки зябнет; дворянская кровь и в Петров день мерзнет!», «В Петров день барашка в лоб (можно разговеться)!», «С Петрова дня зарница хлеб зарит!», «Петро-Павел жару прибавил!», «Утешили бабу петровские жары голодухой!», «Петровка — голодовка, Спасовка — лакомка!» и т. д.

По примете знающих всякое крылатое вещее слово старых людей, надо к Петрову дню наладить косы и серпы: с Петрова дня — пожня, покос. «Коли дождь на Петра — сенокос мокрый!», «На Петров день дождь — сено как хвощ (жесткое, на корм не очень спорое), зато — урожай не худой; два дождя — хороший, три дождя — богатый!», «Если просо на Петров день в ложку — будет и на ложку!»-приговаривает деревенская Русь.

Рыболовство — апостольский труд, по словам православного люда, сведущего в Священном Писании. Потому-то все рыболовы и считают апостола Петра за своего покровителя и наособицу перед всеми другими праздниками чтят его память. К Петрову дню приурочивается большая часть сделок, заключаемых между ловцами и рыбопромышленниками, раздающими ловцам свои воды мелкими участками — отдельно на каждую рыболовную пору, с обязательством ставить рыбу на исады, или на ватаги, по известным ценам. Петровым днем заканчивается весенняя, начинается летняя пора рыболовная. В этот день завершаются расчеты по весеннему лову и заключаются новые сделки на лето. На Петра-Павла устанавливается новая плата за воды (с лодки, или с сети) и производится расценка живорыбного товара, который ловцы обязаны сдать.

Ловецкий праздник в рыбных местах начинается, по благочестивому обычаю старины, крестным ходом на рыболовные угодья, — куда съезжаются ловцы со всех ближних станов и ватаг. После молебна промышленники предлагают своим гостям угощенье, а потом начинают пить «могарычи» по новым сделкам.

Как ни парит после Петрова дня, как ни томит летний зной трудящихся, обливающихся в полях да в лугах потом обильным пахаря, косца и жницу, — а недаром идет из далекой дали веков народное слово: «Прошли Петровки — опало (с деревьев) по листу, пройдет Илья (20-е июля) — опадет и два!». Замолкает к Петрову дню все птаство певучее: соловей — и тот поет только до этой заветной поры. «На Петров день и кукушка подавится ватрушкой!» — говорят бабы-хозяйки, напекая из оскребышев муки, — у кого она к этому времени дотянется, — ватрушек творожных с яйцами — ребятам со стариками на утеху. По иным местам ходят девушки красные в лес на Петров день — «крестить кукушку». Когда упадет 29-й июньский день на постную пятницу с середой-постительницей, говорит красное народное слово, что «мясоед с постом побратался».

Среди народных стихов духовных встречается следующий песенный сказ, поющийся убогими певцами и в наши дни: «Во пустыне пустынщик спасался, не владел ни руками, ни ногами. Во снях ему Пятница явилась, крестом его оградила, свещой его, света, осветила»… — начинается он. Далее «Пятница» уговаривает «пустынщика» встать-пойти «по народу — по христианам» на проповеднический подвиг, а затем — осененный дуновением таинственного стих переходит в более определенный сказ:

«Ты вставай, Петр и Павел,Ты бери ключи золотые.Отмыкайте райская двери,Запущайте живых и мертвых!Только трех душей не запущайте:Три души тяжко согрешили: —Первая душа в утробе младенца затушила;Вторая душа тяжко согрешила —Отца-матерь… бранила;Третия душа тяжко согрешила —Из хлеба-соли спорину вымала.Первой душе нет прощенья,Во святом раю не бывати,Самого в очи Христа не видати;Второй душе нет прощенья,Во святом раю не бывати,Самого в очи Христа не видати!Третьей душе нет прощенья,Во святом раю не бывати,Самого в очи Христа не видати!»…

Воспевают впроголос калики перехожие эту песнь стиховную, а на Русь июльская страдная пора через прясла глядит. Остается июлю — летней макушке — всего через один июньский денек перешагнуть.

XXX

Июль — макушка лета

Июль-месяц — пора грозовая; потому-то и величали его не только «сенозорником», но и «грозником» отдаленные предки русского народа-пахаря. По соседству, у поляков, слыл он за «липец» — от обильного цветения липы в этом краю. У других наших сородичей именовался он «червенцем» и «сеченем» (у чехов и словаков), «серпаном» и «седмников» (у вендов), «шарпаном» (у иллирийских славян) и т. д. На стародавнюю Русь приходил грозник-сенозорник пятым в году, а потом — позднее — одиннадцатым; с 1700-го года было повелено-указано ему жить на светлорусском народном просторе после шести других старших братьев-месяцев. Краснослов-народ, — что ни день, что ни час, припадающей к Матери-Сырой-Земле, — прибавляет к его именам еще три других: «страдник», «макушка лета» да «месяц-прибериха».

Придет месяц-прибериха, все приберет; но — по словам народа — «В июле на дворе пусто, да на поле густо!», «Не топор мужика кормит, а июльская работа!». От работы в этом страдном месяце и впрямь — отбою нет: «Сбил сенозорник-июль у мужика спесь, некогда на полати лезть!», «Плясала бы баба, да макушка лета настала!», «Всем лето пригожо, да макушке тяжело!» — приговаривает тороватая на меткое словцо посельская Русь, умывающаяся потом в поле, на страдном жнитве. «Макушка лета устали не знает!», «В июле хоть разденься, а все легче не будет!», «Знать, мужик — доможил, что на сенозорник не спит!» — замечает она о своем июльском недосуге, но эти стародавние замечания приходят трудовому деревенскому люду в голову только в те благодатные годы, когда не подводит брюха с голоду, да и в поле впрямь «густо», а не — «колос от колосу — не слыхать человечьего голосу», как случается об иную пору лихолетнюю, грозящую в июль-грозник грозною бедой неминучею всем кормящимся на земле от щедрот земли.

Справит деревня, придерживающаяся переживающих века обычаев, поминки по весне (30-го июня), следом за ними приходится ей «летние Кузьминки» встречать. 1-е июля — день, посвященный Церковью памяти святых мучеников Космы и Дамиана. «Косма-Дамиан, светла похвала римскому граду тех даровала», — поет народная Русь в духовном стихе калик перехожих и продолжает, переходя к более определенному взгляду на починающих этот месяц святых бессребренников:

«Июль добрится,Светло красится,Сих заря возсияла…»

В этот день сельскохозяйственный опыт советует всем огородникам — в средней полосе России — начинать полотье огородов; с этого же времени повсеместно можно вырывать корневые овощи из гряд на продажу. В деревнях Тульской и смежных с нею губерний с летних Кузьминок выходят на покос. По степной округе знающие дело люди принимаются с 1-го июля искать-собирать травы, идущие на краску.

Через день после летних Кузьминок — «Мокей с Демидом в поле стоят, к Марфе (4-му июля) навстречу вышли». К этому времени озимые хлеба должны быть в полном наливе. «На Марфу озими в наливах дошли, батюшка-овес до половины урос; овес в кафтане, а на грече — и рубахи нет». За Марфиным приметливым днем Афанасьев приходит на Святую Русь. «Афанасьев день — месяцев праздник»: на него ввечеру смотрит сельский люд, как ясен-месяц заигрыши свои в полях небесных ладит. Удается месяцева игра — к хорошему урожаю, к ладной уборке хлеба. Есть такие дальнозоркие люди, что заверяют-клянутся, будто примечали, как предсказывающий хлебородную пору месяц — при восходе своем — перебегает с места на место, играючи семью цветами, с цвета на цвет переливаяся. «В шестый день (июля) Сисой лицем светлеет, в седьмый день Фома, як снег, белеет», по выражению южнорусского простонародного месяцеслова, записанного Безсоновым. Если к 8-му июля — к «летним Прокопам» — примется поспевать черника-ягода, то надо, благословясь, о жнитве думать: время-пора. Дошло отголоском седой старины до наших дней и такое предание, что в этот день «является сама собою камаха, красна червец». В старину говаривали в народе, что «камаха» заносится ветрами в наши поля с теплых стран, свивается в клубок и первому счастливцу, который ей встретится, подкатывается под ноги. Кто будет таким счастливцем в этот день, — быть во всем у того полному благополучию круглый год. «Тому камаха в руки дается, кому на роду написано!» — гласит умудренное жизнью вещее слово старых людей. «За Прокопами — Панкратии» — 9-й день страдного-грозового месяца. Спустя сутки — премудрой княгини Ольги, Ольгин день.