Старая переправа - Поганец Алексей

– Бу-бру-бу, – тихонько попросила лошадь, смешно шевеля губами.

– Ну давай мириться.

Данил не забыл вынуть железный мундштук изо рта лошади и протянул ей щепотку леденцов на ладони.

Животина всё схрумкала и с довольным видом попросила ещё.

– Э нет! Сладкое вредно.

Данил закинул один леденец в рот и убрал коробочку в карман. При этом решил не вставлять мундштук, а повёл лошадь разнузданной. Может, по пути траву какую-нибудь ущипнёт.

Место, где приметил ремень, сразу не нашёл, пришлось немного нарезать круги.

Как только увидел ремень, лошадь потащила в сторону. Первая мысль, что пришла в голову: опять бунт. Но нет, лошадь увидела молодую колючку. Всего-то три колючих листа, распластанных по земле, но зато сочного, тёмно-зелёного цвета. Как она его есть-то будет? Там колючки по краям листа полсантиметра длиной. Однако лошадь нежно губами как-то подобрала все листочки и с наслаждением пережевала их.

Ладно, чего тут за ремень. Данил потянул и из земли вытянул винтовку, со скользящим затвором, калибра правда большого – под десять-пятнадцать миллиметров. Конечно, немного поржавела. Он дёрнул затвор на себя. Однозарядная, похожа на берданку. Ха, да тут затвор даже никаких зацепов не имеет, запирается выступом с одной стороны. Данил несколько раз подёргал затвор, удивляясь простоте конструкции. Отвел затвор назад, пружина встала на боевой взвод, вернул обратно, повернул вбок, выступ запер патронник, плавный спуск. Чик! Работает как часы, несмотря на то, что винтовка вросла в землю.

Только вот патронов-то к ней нет. Данил, начал по спирали обыскивать место, может, и патроны найдёт. Есть! Вон сумка-ягдташ! С тонкими кожаными ремешками и большим клапаном, изрисованным охотничьими собаками. Данил судорожно открыл сумку, под клапаном был патронташ с шестью патронами, но не того калибра и даже не той системы. Патроны были шпилечными, калибра где-то двадцать с небольшим. Но зато в отделе лежала стеклянная бутылка с молоком и консервная банка. Молоко явно прокисло, но бутылка в дело сгодится.

Назад идти пришлось долго. Вроде вон палатка, а какие-то лопаты, горшки и прочее заставляли останавливаться, нагибаться, иногда отшвыривать, иногда подбирать. Вот уже полный мешок барахла висел через седло, а в руках было деревянное ведро, в котором лежала мелочевка.

А сколько различных лопат, вил, чугунных колёс Данил не брал. Просто не утащить было. Все негабаритные вещи он ставил торчком, чтобы их видно было издалека. Он сейчас искал мелкие вещи, осматривая все кусты и приглядываясь, что торчит из земли. Новая методика срабатывала. Находки были хоть и мелкие, грязные, часто в земле, зато более дорогие. Уже позвякивала медь по карманам, лежал в кармане портсигар. А мешок был набит посудой, консервами, сумками и одеждой. Но так много времени занимал тщательный осмотр!

Первая радость, что шёл с животиной, прошла. На самом деле ходить с лошадью было всё-таки неудобно. Выпустить из рук уздечку Данил боялся, а ходить привязанным с одной рукой было некомфортно. Да и лошадь всё-таки имела своё мнение, и если наездник водил её, то при виде колючек она вела его. Закладывать вещи в мешок тоже было неудобно, нужно постоянно скидывать мешок.

Но между тем, пока Данил шёл не спеша, ребята делали уже третий рейс с тележкой к палатке. Везли всякую габаритную ерунду, в основном дрова. Сейчас они как раз были у палатки и махали руками командиру, чтобы он шёл к ним. Пришлось перестать выискивать шмотки и шагать бодрым шагом до палатки. Что там случилось? Может, страшное чего, Данил подумал об Окиме.

Ничего страшного не случилось, просто Серый созывал всех на обед. Странное дело, на жаре есть совершенно не хотелось, но стоило сесть за импровизированный стол – и каша, сваренная Серым, будто испарилась из котла. Даже Карина показала большой палец, оценив поварские способности Серого.

После обеда долго не засиживались, необходимо было подготавливаться к ночи. Во-первых, нужно как-то распределить дежурства. Данил решил нарушить устоявшийся график, им сейчас никуда не нужно спешить, поэтому сейчас отправил спать Темнилу и Яшира. Им придётся караулить почти всю ночь, сменят их с двух до четырёх Геха с Шилом, а уж остаток ночи Данил с Серым добьют. Серый, как обычно, готовить будет, а Данил за час-полтора один справится.

Помимо дежурств нужно кое-какие линии обороны сделать. С одной стороны поставили арбу, навалили по бокам крупных досок. Как обычно, натянули леску на колышки с пустой консервной банкой и какими-то легкими жестянками, найденными недалеко. Данил решил выкопать узкую траншею вокруг лагеря. Нежить ходит, еле поднимая ноги, должна споткнуться, какое-то время можно выиграть. Идея с траншеей, наверное, была замечательная, но корни дёрна так переплелись, что найденная лопата сломалась через пару метров копки. Да и, выкопав яму глубиной двадцать пять сантиметров и длиной около трёх метров, он понял, что идея не очень хорошая. Солнце после обеда пекло особенно сильно. Когда двигаешься размеренно, вроде терпимо на жаре, а если кидать землю, то пот начинает застилать глаза, дыхание сбивается, а спина начинает ныть. Поэтому, когда лопата сломалась, Данил был рад. Нет, конечно, если сделать ров с водой да крепостную стену вокруг, будет здорово, но вот нужно верно рассчитывать свои силы.

Сложили пару костров из сухой травы. Шило нашёл треугольную канистру с горючей жидкостью белого цвета, похожей на жидкий парафин. Сделали несколько факелов, промочив тряпки этой жидкостью. Конечно, жидкость сразу не загоралась, поэтому решили жечь постоянно один факел либо костёр, чтоб от него можно было поджечь остальные.

Солнце двигалось по небу очень быстро, вот, когда не нужно, время тянется, а как нужно – летит стрелой. Только жара спала, а солнце уже над краем горизонта и падает стремительно.

Проходя мимо палатки, Данил услышал разговор.

– Вода, поняла? – спрашивал Оким.

– Поняла, вода, – вторила ему Карина.

– Так дай воды попить.

– Нет.

– Да что ты за басурманка такая, тряпкой только дразнишь.

– Не поняла.

Данил заглянул в палатку. Оким сидел, оперевшись спиной на рюкзаки, а Карина мокрой тряпкой смачивала ему губы, но не давала пить.

– Как себя чувствуешь? Живой?

– Нормально всё со мной, подумаешь царапина, пить только охота, а эта мучительница ни вставать, ни пить не даёт, дай хлебнуть.

Оким потянулся к фляге Данила, девушка предостерегающе встала.

– Нет, друг. Тебе нельзя. Терпи, завтра можно будет.

Увидев, что Данил отрицательно машет головой, Карина вновь присела рядом с Окимом.

– И ты туда же. У меня рот ссохся весь.

– Подожди.

Данил достал металлическую ложку и, чуть налив воды в стакан, опустил туда ложку.

– Как невмоготу будет, облизывай ложку.

Когда-то давно, когда Данил учился классе в пятом, у его товарища вырезали аппендицит, и вот он хвастался, что пить не давали, но разрешали держать ложку во рту, которую только что вынул из воды.

Карина разрешила дать Окиму ложку только тогда, когда Данил, окунув её в воду, перевернул кверху выпуклостью.

– М-м… Чуть полегче, – промычал Оким.

– Ладно, солнце сядет, приду.

Работы по организации защиты периметра вроде было немного, но и работали только втроём. Да и то, как сказать втроём, Шило лишнего не нагнётся, только через пинки, а Геху можно сравнить с бездумной мощной машиной, которая ворочает тяжести, но нужно указывать, где брать и куда класть, да ещё проверять, как положил. Естественно, напрашивался вариант поставить Шило, чтобы командовал Гехой, но не всё так просто: Шило зазнается, а Геха вновь засопит и вообще ничего делать не будет. Поэтому приходилось крутиться, иногда ещё помогая Серому с приготовлением ужина.

Солнце сорвалось за горизонт, и что не успели, уже не успели. Смысла спешить уже не было. Конечно, вал не накопали, кольев не набили. Но соорудили что-то похожее на стену из арбы и пары брёвен, натянули леску, сделали факелы, навалили различного хлама кучками. Осталось навесик сделать, чтобы под ним переночевать, если вдруг дождь, но не из чего. Ладно, кто в палатку, кто под арбу, спрячутся, если что. Лошадь стреножена, далеко не убежит и одновременно сможет упрыгать от забредшего сухаря. Специально её охранять некому и нечем. Значит, осталось поужинать, поговорить с Окимом и ложиться спать.