Старая переправа - Поганец Алексей

Первые капли дождя были огромные, словно водяные бомбочки. Одна попала по голове Данилу, и надо сказать, что вес у таких капель был не маленький, хорошо хоть, что они были редкими. Но секунда, и стена из таких капель накрыла всё вокруг. Да ещё летели они не прямо, а косо. Видимость стала нулевой, куда ехать, он не представлял, поэтому просто ослабил поводья, надеясь, что лошадь сама дорогу разберёт. Лошадь за стеной воды видела не больше, чем Данил, а может, местность для неё была незнакомая. Но как бы то не было, она поступила просто и правильно, остановилась и развернулась задом к ветру, чтобы капли били в спину. И если наездник думал, что видимости ноль, то дождь скачком усилился, да так, что даже ушей лошади было не видно. Данил оказался полностью отрезанным от мира, в такой дождь, что не видно вытянутой руки, он никогда не попадал. А тут ещё напасть: приходилось наклонять голову так, чтобы хлеставшая сверху вода не залетала в нос и рот. Казалось, ещё чуть-чуть, и он захлебнётся. Ну не может же быть такой дождь вечным, обычно мощные ливни быстро кончаются. А сейчас парень потерял счёт времени, потому что зацепиться ни взглядом, ни мыслью было не за что. Полное отрезание от мира. Хотя слух исправно работал – вокруг был шум падающего дождя, хотя что это? Добавился гул водопада. Где-то текла вода потоком. Дождь скачком, будто переключили невидимый тумблер, стал потише, и видимость расширилась до несколько метров. Оказывается, они стояли в потоке воды, который шуровал по склону в дол горными реками. Вода доходила до колен лошади. Что делать? Направить лошадь вверх, где воды меньше? Так не видно, где её меньше. Вода чуть прибывала. Кажется, придётся поплавать.

Небо постепенно светлело, и поток воды становился тише, а вскоре распался ручейками. Видимость стала обычной, местность вокруг не изменилась. Данил ожидал чуть ли не схода сёлей, ну или хотя бы новых оврагов, но не было ни сёлей, ни промытых оврагов, не так просто промыть сплетённые корни дёрна; также не было вывернутых деревьев и камней по причине отсутствия оных в округе. Вот только дол, который был сухим, сейчас оказался полноводной речкой. Дождь еле-еле моросил, можно сказать, кончился, и уже проглянуло солнышко. Данил обернулся, может, всё-таки увидит убежавших лошадей. Обернулся и вздрогнул, позади, метрах в десяти, к нему двигался сухарь. Э нет, последний патрон на него тратить жалко. Длинной палицы нет, а топором с лошади, как заправский казак, рубануть не получится. Или получится? Вон у сухаря какие-то поясные сумки висят, там может быть что-нибудь интересное. Данил развернул лошадь в сторону, только протянул руку к топорику, как сухарь завизжал. Лошадь встала на дыбы.

Ну в фильмах очень красиво, когда всадник ставит лошадь на дыбы, а потом срывается с места. В реальности всё было не так. Очень неудобное положение на сырой наклонной поверхности лошадиной спины, и наездник неизвестным чудом удержался в седле, а не скатился вниз, как мешок с песком. Лошадь тут же развернулась и понеслась в галоп, ладно хоть в нужную сторону.

Бешеные скачки тоже удивили. Сначала было страшно, Данил прижимался как мог. Потом эйфория от скорости превысила страх. Это не рысца, когда из тебя вытряхивает последнее дерьмо. Это настоящий полёт. Он только привстал в стременах, немного плавно пружиня в такт движению лошади. Только ветер в лицо. Кайф! Только вот одна досада: туда ехал с полчаса, обратно долетел минут за семь. Вот уже палатку видно, кстати, сейчас видно, что палатка стоит на бугорке, и её не заливает потоками воды, а рядом с палаткой стоит, ну нет, не кибитка, скорее арба с разорванным тентом. Ну что, молодцы, перевернули, притащили, справились быстро.

Только вот как тормозить? И надо ли? Так хотелось ещё понаслаждаться скоростью и полётом, просто пролетев мимо их стойбища.

Провидение будто бы щёлкнуло пальцами и сказало «исполнено». Лошадь была далеко не дура и лишнего бежать ей тоже не хотелось. Поэтому, только поравнявшись с палаткой, она остановилась как вкопанная. А вот Данил не остановился, он продолжил наслаждаться полётом и, сделав красивое сальто, приземлился в сырую траву. Упал правда удачно – на чужой рюкзак. Хорошо хоть, никто не видел.

Но звонкий девичий смех говорил об обратном. Да и бог с ними, видели и видели, Данил боялся шевельнуться, вдруг сломал чего себе. А над головой тяжело дышащая лошадиная морда и небо в редких облаках. Красота! Только что было темно как ночью, а сейчас тучки редкие и небо синее-синее, как в детстве.

Закрыли небо испуганные лица товарищей, обломав всё наслаждение.

– Живой?

Данил ощупал свободной рукой ноги, пошевелил ими.

– Живой.

– Так вставай, а то промокнешь, трава сырая.

Данил подумал, что Шило над ним издевается, куда сильнее можно промокнуть, если лило как из ведра. Хотя нет, не издевается, парни были в сухой одежде. Видно, как-то уместились все в довольно маленькую палатку.

– Куда мне больше-то промокать?

Данил встал на ноги, для чего-то отряхнувшись. К ним подошла… Нет не женщина… когда она поскидывала с себя стёганый халат, да ещё с пяток других халатов, сейчас её сложно было назвать женщиной, миниатюрная фигуристая девушка, лет двадцати пяти. Сейчас она была в легком платье и без повязки на лице. Из-за этого только верхняя часть лица была загорелой, а остальная кожа была молочно-белой, что контрастировало с её смоляными волосами.

Загар, конечно, интересный, но моду чужого мира не понять, возможно, у них так считается красиво. Смотрелось и правда красиво, может, улыбка неестественно алых губ отвлекала внимание от неравномерного загара лица, а может, и ещё чего.

Она показала пальцем на Данила, а потом изобразила, как отжимает одежду. Он продолжал на неё смотреть, разглядывая стройные ноги и аккуратную грудь, свободную от бюстгальтера. Два бугорка упруго раскачивались под платьем в такт взмахам рук. Она притворно закашляла и повторила отжимающие одежду жесты. Глаза Данила сфокусировались вновь на лице собеседницы. Сказанное, вернее показанное, начало доходить.

Ну да, наверное, она права, так можно и заболеть. С него стекала вода ручьями. Он снял чужой рюкзак, куртку и майку. Дав один конец куртки Темниле, они вдвоём отжали куртку и майку.

Девушка показала на штаны и демонстративно отвернулась. После этого Данил снял и штаны. Девушка медленно обернулась, смотря на его реакцию. Нет, ему, конечно, всё равно было, не маленький уже. Но почему-то он знал, что так и будет. Девушка еле заметно скривилась, на парне были труселя, похожие на плавки. Но больше не кривясь, она забрала его одежду и развесила по кустам полыни. Показала десять пальцев, видимо обозначающие промежуток времени, Данил надеялся, что десять минут. Хотя солнце пекло так, что может высохнуть ещё быстрее.

– Сухарь! – крикнул Шило.

– Лошадь крепче держите. А лучше не дать ему закричать. Яшир, готов? – сразу дал команду Данил.

– Секунду. – Яшир теперь как на учениях, в пятнадцать секунд зарядил ружьё.

– Хотя дай сам попробую, что это за бабахалка. Давай, Геха, пошли, прикроешь.

Данил взял ружьё и бережно задрал стволом вверх, чтобы не выкатилась пуля, но не слишком высоко, чтобы порох с полочки не высыпался. И двинулся с Гехой навстречу сухарю. Правда, идти в одних плавках и промокших насквозь сапогах было как минимум не комфортно.

Данил никогда не думал, что двадцать шагов – это много для прицельной стрельбы. Ружьё было допотопным, даже прицельных приспособлений не имелось. Но стрелять нужно сейчас, ближе подпускать сухаря было опасно. Сухарь мог завизжать и напугать лошадь, а лишаться лошади не хотелось. Парень разложил длинные сошки-упоры, взвёл курок, зацепив его проволочкой за гвоздик. Из такого ружья он ещё не стрелял, поэтому вжал приклад в плечо что было силы. И прицелился вдоль ствола. Нет, наверное, не попадёт.

Ба, да это, кажется, тот самый сухарь, что повстречался ему после ливня, вон сумка поясная; что-то он быстро доковылял.

Скидывать проволочку пальцем было неудобно. П-ших, и вылетел сноп искр перед глазами. Пыхнул порох на полочке и… ничего не произошло. Данил подумал, что осечка, хотел уже взвести заново курок, как.