Старая переправа - Поганец Алексей

Солнце только появилось, и утренний холод пробирал до дрожи, а может, это отходняк от боя. Данил изо всех сил скрывал дрожь, чтобы не уронить авторитета, но получалось только хуже, дрожь как будто накапливалась, словно электричество в конденсаторе, а потом пробивало ознобом так, будто реально электрический ток по телу пробегал.

– Шило, что-нибудь вид-дишь? – стараясь сказать между пробивающимися потряхиваниями, спросил он товарища, но голос всё-таки дал петуха.

– В-вон с-стоит.

Шило трясло не меньше Данила, да он этого и не стеснялся. Палицей он показал на холм на той стороне дола, куда Данил не доехал. Все взоры устремились туда. Было далеко до него, мелких деталей рассмотреть невозможно. Но всё-таки там на вершине холма однозначно стоял сухарь с огромной головой и не то палкой, не то посохом в руке. Сухарь молча развернулся и скрылся за бугром.

Ветерок принёс запах подгоревшей еды. Серый, будто ужаленный, кинулся мешать кашу.

– Давайте к костр-ру, греться.

– Не, н-начальник, я облутаю. Не могу сидеть, не зная, что там лежит.

Данил молча махнул рукой и пошёл к огню, показывая пример. Хотя стоп, какой пример он показывает? Вернулся к Окиму, и, поддерживая с двух сторон с Кариной, они повели его к костру.

У того на повязке проступили свежие пятна крови, видно дёрнулся и что-то разошлось. Карина сразу начала менять повязку, а у Данила осталось ещё одно дело.

Поставив ноги на ширине плеч, он, подогнув язык, колечком из среднего и большого пальца залихватски свистнул… Вернее, хотел свистнуть, но вышло только «п-ши».

Все обернулись на Данила, не понимая, что он делает. Ну а ему не отступать же, ничего не оставалось, как изменить угол наклона пальцев, и ещё раз… Пш-и. Ш-и… Данил уже и так, и эдак подгибал язык, покраснел от натуги.

– Начальник, ты зад крепче сжимай, а то воздух через другое отверстие выходит, и свиста не получается.

Данил, набрав полные легкие воздуха, резко выпустил, засмеявшись вместе со всеми.

– Пару лет не свистел, уже разучился. Хотя каких пару, наверное, лет пятнадцать не свистел уже, – посмеявшись, оправдался он.

– Так давай свистну, – предложил Шило.

– Не нужно. – Данил оставил попытки свистеть.

– Машка, Машка! – позвал он, заорав во всё горло. Лошадь, которая упрыгала довольно далеко, подняла голову и навострила уши.

– Машка!

Данил потряс коробочкой с леденцами. И неизвестно как услышав этот звук, лошадь бодро запрыгала в сторону зовущего.

Подождав, пока лошадь допрыгает, Данил скормил ей горсточку леденцов. Потом ещё чуть-чуть. Почесал шею и подвинул ей корзину с овощами.

– Заслужила!

Теперь можно и к костру. Хотя уже и ни к чему, и так согрелся.

Глава 25

– Начальник, есть первое золото!

Все резко обступили Шило, который торжественно держал золотое колечко на ладони. Нет, веса там явно мало, да и проба наверняка низкая. Но сам факт, что им попалось золото, уже радовал, они не новички какие-то, а уже золото поднимали.

Да и поднятое с сухарей радовало как медью и серебром, так и необходимыми вещами. Сумками, ремнями, рюкзаками, хорошей обувью и одеждой, а также предметами личной гигиены – дорожное мыло, даже две бритвы, станок и опасная попались.

Как это всё делить, Данил даже не представлял. Но ему прямо сейчас хотелось получить нормальный бритвенный станок, который ещё раньше подняли с сухаря, да и от мыла бы не отказался. Но проблема в том, что всем, ну, пожалуй, кроме Карины, хотелось бритвенный станок, да и от мыла бы никто отказался. Делить всю мелочь на равные кучки и разыграть? Но тут другой вопрос: Серому сейчас нужны новые ботинки, его рваться начали. И что, отдать Серому ботинки и вычеркнуть его из розыгрыша кучек? Так тоже неправильно, может, ему шанс выиграть бритву нужнее, чем ботинки, а ботинки он закажет знакомому сапожнику по огромной скидке.

Думай не думай, а рано пока делить. Так что пусть безопасная бритва полежит в саквояже, удачно найденном, будто специально для мелких находок. Данил даже медные монеты туда ссыпал, потому что карман начинали оттягивать, наверное, килограмм, не меньше. Серебряные монеты и изделия из серебра он, правда, не рискнул выкладывать в саквояж и поэтому положил в мешочек и в карман. Этот мешочек карман совершенно не тянул, какого бы веса он ни был.

Оставаться тут на вторую ночевку нельзя, просто потому, что не было воды, а у них появилась Машка, которую нужно поить, а воды в лужах не осталось совсем, даже грязи. Единственное напоминание, что тут была вода, это сочная зеленая трава.

Сбор лагеря занял времени больше, чем разбор, пока смотали леску, пока собрали палатку. Больше всего времени заняло разбирание, что брать с собой, ведь даже на двух тележках не увезти то, что целый день таскали к тележкам. Тележки и так были полными, в одной лежали рюкзаки, а в другой – корзины с овощами. Благо свезли сюда за день в основном хлам. Нет, конечно, и доски, и столбы, да и металл пригодились бы, если всё это не тащить двадцать километров.

Единственное, Данил выбрал железяки с осью вращения или интересным составом. Были обязательства перед дедами, токарем и кузнецом. Ведь это они дали небольшой аванс, который ушёл на оплату дороги. Да, к слову, интересных железок было немного.

Для всех большой неожиданностью стало то, что после всех переборов полезного и отсеивания ненужного арба получилась полупустой. Основной груз, который был там, это Оким, которого усадили посередине платформы, чтобы он не перевешивал арбу вперёд или назад. Разнообразные доски, ящики решили оставить. Смысл тянуть, если по пути наберут ещё. Из полезного осталось ружьё, найденное Данилом, два стальных валика, бронзовый пруток, килограммовая гайка из нержавейки, десяток лопат, вил, пара топоров, пара кружек, одна кастрюля и один чугунный кувшин, сделанный настолько ажурно, что мог посоперничать в массе с железной эмалированной кастрюлей. Отдельно в двух набитых рюкзаках лежали более дорогие предметы: одежда, добытая с сухарей, личные вещи, мыло, две безопасные бритвы, одна опасная, зеркальце, портсигар, три фляжки, охотничьи сумки, патроны, три больших ножа, пять складных, различные подсумки и кофры, набитые непонятными приспособлениями, магниевыми палочками, металлическими кольцами, капканами. Также были подсвечники, фарфоровые пепельницы, детские игрушки из дерева и, как ни странно, из свинца. Отдельно лежала коробка двадцать на двадцать сантиметров и толщиною в десять сантиметров, на лицевой стороне по кругу в два ряда располагались круглые оконца, в которых менялись символы, но Данила тут заинтересовали прорези под охлаждение, как будто это был электрический прибор. Ну и, конечно, спереди арбы красовался ридикюль с медной мелочью и украшениями. Кстати, в кармашке у Данила лежало золотишко и серебро. А на обеих руках были надеты часы, плюс одни серебряные часы-луковицы лежали в кармане.

В арбу запрягли Геху, он хоть и основной рукопашник в группе, но также и самый ездовой, как тот академик. Конечно, Шило тут же начал расхваливать, какой Геха сильный и выносливый, и врать, как он хочет быть таким же. Геха как малый ребёнок поддался лести, расцвёл и сейчас тянул арбу практически один. Лишь изредка, когда арба двигалась в гору, под зад её толкали всем миром. Тележку старосты тянул Серый, на ней всё так же были сложены рюкзаки. На Машке ехала Карина, она её захватила буквально одним прыжком, запрыгнув с разбега, будто на спортзального коня, а сгонять её оттуда у Данила не поднялась рука.

Только тронулись, как Шило нашёл ещё одно ружьё. Причём вчера тут ходили много раз мимо этого места, а сегодня вот оно. Причём не одно, а рядом кожаная перевязь с нашитыми на верёвочках берендейками и кожаной сумочкой с круглыми пулями и войлочными пыжами. Данил сразу осмотрел берендейку – маленькая деревянная бутылочка, заткнутая пробкой с разовым зарядом пороха. Порох не отсырел. Значит, у них в команде ещё один огнестрел появился.