Сказка про наследство. Главы 1-9 - Озем

и небезопасно. Непосредственно перед этим Максим отвлекся на зрелище перед домом по Коммунальной улице – внезапно из темноты проступили очертания крылатого тела – гигантской стрекозы. Странно, разве насекомое может размером превосходить взрослого человека? Тут выступил на пути край бетонной плиты. Реально навернуться. Но телом управляли рефлексы, потому Максим не упал и не расшиб голову. Хотя Юлия съязвила бы – что расшибать, когда голова отсутствовала напрочь? Правильно, ведь твоя жизнь – она только твоя… Сейчас жизнь могла кончиться – кровью и осколками костей на бетоне. Однако Максим предварительно сгруппировался, затем с силой выбросил ноги вперед, а руками широко загребал в воздухе; мелькнула мысль – так, иду на рекорд!.. Мысль была случайная – сознание витало где-то далеко – до Шайтан-горы свободное пространство, летай себе! Прыжок показался неправдоподобно долгим – Максим постарался его затянуть.

– И-и-е-эх-х!!!..

Счастливое приземление в низком приседе – локти рядом с коленями. Бац! корыльбуна насадили… или же нет? На стрекозиный порхающий полет это не смахивало. Скорее, использовалась лягушачья техника. В каждом дремлют неожиданные таланты. Ни дать, ни взять, лягушка рекордсменка. Кто сегодня уже говорил про лягушек – именно про путешественниц? Ирэн! А тут совершенно неизвестный природе вид – лягушка попрыгунья в красных труселях. Хорошо, что никто не видит и не обсмеет. Максиму было стыдно за свой кульбит. Перед глазами вспыхивали красные искры. Когда зрение прояснилось, все встало на место. Да, точно стрекоза. Удивительное насекомое заблистало и ожило, распахнув свои крылья. Долетел аромат цветов. Гигантская стрекоза. Краски обыкновенные, без спецэффектов, но они переливались, совершали причудливые переходы, будучи нанесены на гладкую прозрачную поверхность. Чудеса!.. Максим протянул руку и пощупал – хрустнул пластик. Тьфу ты! Обычная бутылка, много крашеных бутылок. Догадка – корыльбуна насадили – точнее, приземлили в виде цветочной клумбы. Клумба в форме стрекозы. Дюша с сыночком сотворили. Максим даже обманулся ненадолго. Ладно, тут клумба, а там нужная дверь – и Максиму надо туда.

Побыстрее бы надо. Гораздо быстрее. Ворпани где-то рядом. Это не фантазия Ирэн. Их не собьешь со следа. Кровожадные хищники!.. Тяжеленая чугунная крышка колодца, который Максим преодолел в невероятном прыжке, дернулась раз, затем еще и со скрежетом поползла по бетону. От противного звука зубы сводит похлеще, чем от бормашины. Сейчас люк сдвинется, и из него высунутся рыжие морды. Ворпани появляются из глубоких нор. Их привлекает красное. Юбка Ирэн. Красные труселя. Что ворпани сделают? Разорвут сразу или утащат добычу к себе на Шайтан-гору? Ах, нет разницы…

Исполнялся какой-то безумный кошмар. Максим осознавал, что именно это с ним происходит. Смертельная опасность. Он в западне – в Утылве. А улица Коммунальная – сосредоточие наибольших опасностей. Вот тебе и добрая баба Лида! у нее не улыбка, а оскал… Ведь предупреждали гостей перед въездом в городишко – прямо поедешь, головы лишишься. Может, лучше было бы свернуть направо? Нет, лучше прямо! сюда…

Максим рванул к подъезду – к своему спасению. Он не успел даже дотронуться до дверной ручки, когда случилась последняя подлость. В темном проеме мелькнуло движение, наружу выступила прямая фигура – голова, плечи, руки и никаких крыльев. С крыльями хватит!.. Парень сделал размашистое движение – раз!! – и крепкая палка (уж не Щаповский ли добросовестный образец?), просвистев, ударила Максима по коленям. Выполнено мастерски! Несчастный рухнул как подрубленный. Но этого мало. Парень наклонился, его лицо приблизилось вплотную, некрасивые черты исказились в яростной гримасе – прямо что-то звериное чувствовалось. Палка снова приподнялась – Максим не сомневался, что следующий удар придется по голове, и его череп расколется.

– Панька! Панька, ты что творишь, стервец!!

Дюшин вопль лишь на миг отвлек парня – этого хватил, чтобы Максим крутанулся, и палка наградила его не по голове, а по плечу и шее. Все равно было жутко больно.

– Я… я… я-а-а!!.. Убивцы! ворпани!..

Максим подумал, что он прямо сейчас окочурится. Умрет – вот здесь. Стойте! Что вы делаете? Вы не видите, человек же уми-и-ра-а-а-ет!..

– Да за что же, а-а?!..

Он, Максим, не виноват, что опоздал на похороны. Он не знал. И тетю свою он… ценил. Глубоко уважал. В семье Елгоковых славные традиции. У нас даже прабабушка Агриппина – императрица…

Свет померк в глазах Максима и во всем мире. Баба Лида умерла.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

*

За любой ночью обязательно придет и утешит утро. Человеческая жизнь делится на две части – то, что у нас есть, что произошло и исправить нельзя, и все остальное – половинки неравные. Явь по эту сторону – и сон, надежды и желания по другую. Между половинками – острая дивья грань. Везде так, просто в Утылве явственно проступает – и явью становится то, другое. Максим Елгоков испытал на собственной шкуре. Пока пусть отдохнет кортубинский гость, но тылвинские события не потерпят промедления. Злополучные кусты волчавника уже переломаны дважды. Как нетерпеливы люди – и не только люди.

В Утылве настало утро. И вроде ничего особенного. На Востоке – там, где Пятигорье – зажглось рассветное зарево, остальное небо еще таилось сумрачно, когда язычки красного пламени ярились и подъедали по кусочкам глубокую ночную тайну. Наступление дня шло неудержимо.

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем.

И оно уж недалеко –

Солнце красное с востока.

Рассвет в Утылве, действительно, был красным – без всяких намеков.

Утром – примерно в седьмом часу – в поселке Новый Быт из пятиэтажного дома так называемой улучшенной планировки – кирпичного, с высокими потолками, просторными лоджиями – вышел мужчина. Возраст еще не старческий, но достаточно пожилой. Худощавый, одет небрежно – старомодный серый плащ, черные брюки, на голове кепка. Плащ не застегнут, кулаки в карманах. Это был экс-директор Б.С. Васыр – личность, известная в Утылве всем и каждому.

Он просыпался рано по привычке. Десятилетия на работе в директорском кабинете Васыр появлялся задолго до восьми часов и нередко из окна наблюдал, как ночная смена покидает завод, а дневная смена только подтягивается. Васыр от природы жаворонок, и персонал заводоуправления вынужден подстраиваться под его распорядок, начиная рабочий день раньше положенного. Васыр вдобавок и трудоголик, так что работа начиналась раньше, но никогда раньше не заканчивалась. Карьеристы терпели – против васыровского крутого нрава не попрешь.

Советские трудовые подвиги давно в прошлом, и даже с проходной демонтировали лозунг «Х пятилетке качества – наш ударный труд!». Нет более пятилеток, актуальны рыночные лозунги. И последние годы