Месть со вкусом мяты (СИ) - Руслёна

— А развлечений никаких, что ли?

— Что вы имеете в виду, господин Владимир Красавин?

— Можно просто Владимир. Надо подумать… — он никогда не играл с младшими на столько, тем более, что в семье был единственным ребёнком. И теперь думал, чем заняться с мелюзгой, чтобы им было интересно. На выручку пришли сами дети:

— Можно в догонялки, прятки, Лонька принесёт прыгалки. Можно попрыгать, кто больше напрыгает. Мама Йена говорила, что у них мужчины тренируются так — прыгают до ста раз. Боксёры, вот как они называются. На кулаках которые потом дерутся. Я бы посмотрел…

— Прыгалка у меня в сумочке, — Лонька повернулась к ним спиной, и они увидели у неё там рюкзачок совершенно земной, как по меркам Вовы. Красавчик смущённо хмыкнул. Он не прыгал с самого раннего детства, как только понял, что он — не девочка, а мальчик, а прыгать должны только девочки. Но решил быть честен на этот раз:

— Я не умею прыгать.

— О, я тоже не умел! Но мама сказала, разве тот мужчина, который ничего не умеет делать? И теперь я умею. Ты тогда не будешь в соревнованиях участвовать, только учиться, хорошо?

Дети уставились на него в ожидании ответа и Вове ничего не оставалось, как просто кивнуть. Тут же была вытащена на свет скакалка, надо сказать, импровизированная, довольно лёгкая на вид, и он подумал, что навряд ли она будет крутиться, как надо. Но… Через час, примерно, он уже мог перепрыгивать через неё аж до десяти раз. Потом были “классики”. С “огнём” и “водой для сжигания очков. Камешки были у обоих детей, кроме, разумеется, Вовы. Но Лонька тут же поделилась с ним своим. Скакали ещё час в “классики”. Потом гонялись в догонялки, потом в прятки. А тут уж Зонненграфт всех выловил и отправил ужинать. Вова впервые за всё время так хорошо провёл вечер. Они продолжали веселиться и после ужина. Кстати, им на ужин досталось по кусочку торта, и дети наперегонки хвастались, что это они делали его.

— Конечно, Коллинз тоже делал, и большую часть, — тут же признался Мэйнард. — Без его помощи мы бы такой тортище и не сделали. Да ещё там дракон был с девочкой. Красота! Фея, не иначе.

— Алва, тётя сказала — это была алва, из пророчества, — прошептала Лониэлла.

— Я пророчество помню, но не всё. Я про алвею не знаю ничего.

— Вам потом, когда старшими учениками будете, расскажут про всё остальное, — сказал гувернёр, — заканчивайте и пойдёмте в детскую.

— Вы нам почитаете?

— Я уже говорил, что книжки, что привезли вам, не на нашем языке написаны, моей магии на них не хватает.

— Что за книжки? — интересуется Вова.

— Пойдём, я покажу, — Лонька взяла его за руку и повела в детскую.

Книги стояли или, скорее, лежали, на полу тремя высокими стопками. Вова присел, разглядывая корешки. Ого, наши книжки! В основном, русские народные сказки, но были и такие, “долгоиграющие”, как “Чиполлино”, “Незнайка” со всеми историями, “Карлсон”, “Муми тролль и все, все, все”, Советская энциклопедия в десяти томах. Да полно всего! Стихи Чуковского, Михалкова, Барто. И это только в одной стопке. Он выпрямился и спросил:

— Любую доставать или вы что-то хотите определённое?

Девчонка захлопала в ладоши, брат заинтересованно на него посмотрел и, посоветовавшись с сестрой, выдал:

— Есть там про Снусмумрика? Так хочется уже послушать про него правдивые истории, а то мама выдумывала половину. Она сама так сказала, не толкай меня, Лонька!

Он достал им Муми троллей и читал весь вечер, даже в горле всё пересохло. Зонненграфт любезно принёс целый кувшин напитка на травах, и это спасло его от обезвоживания. В жизни Вова столько не читал, но не жалел. Столько эмоций было, лица близнецов так светились радостью, что он и сам этим заряжался. В конце концов, был изгнан, потому что “пришло время сна”, как важно изрёк гувернёр и Вова ушёл в холл, посидеть в тишине в уголочке. Хотя пошёл туда, скорее, посмотреть на портрет, тот самый. И увидел, что черты мамы, новой, так сказать, практически, проявились. Осталось, как бы, снять тонкую вуаль с лица. Рука так и потянулась, чтобы отдёрнуть её, но там её не было, только в его воображении.

-”Завтра снимут,“ — кивнул сам себе парень и пошёл обратно. Вдруг захотелось самому нарисовать что-то такое, этакое… Увидев сэра Бэрримора, спросил:

— А нет у вас чем порисовать и на чём?

Тот кивнул и, как по мановению волшебной палочки, достал из своей конторки и то, и другое. И даже грифели оказались цветными. Теперь Вова устроился в уголочке на законных основаниях и принялся за рисунок. Он так увлёкся, что не заметил, как наступила ночь. Спать не хотелось, особенно потому, что рисунок выходил очень ярким, живым и каким-то ностальгическим. Почему именно таким — он и сам не мог бы сказать. Но вот так и щемило сердце, когда он бросал взгляд, отстранив листок от себя, чтобы оценить со стороны. Лучше всего выходили глаза, настолько выразительные, что, казалось, пмо сейчас моргнут или подмигнут. Тут образовался портал, засветилось “окно” сиренево-зелёным и из него со смехом, довольные и счастливые, стали вываливаться прямо рядом с ним все обитатели замка, что были в гостях.

— Вова, привет! Как детки-конфетки? — увидев его, тут же спросила леди Йена. И у него кольнуло внутри. Забота… Даже в гостях думает о них.

— Ничего, нормально, — сдержанно ответил он, — почитал им муми-троллей, потом меня сюда выгнал этот, гувернёр их.

— Отлично! Пойдёшь с нами кофе пить?

— На ночь? Вроде, нельзя…

— А мы с молоком, — подмигнула Енка, — пошли на кухню. У нас там посиделки часто бывают. Да и торт точно ещё остался!

К ним, когда они уже уселись на кухне, стали спускаться все обитатели замка, вплоть до Сэма. Треик уже дрых без задних ног, мечтая во сне о Лизбет, которая уехала на выходные домой.

Посиделки оказались вещью очень весёлой, Вовка даже не ожидал, что графья и бароны могут отдыхать так… скажем, по-человечески. Никакого чванства не наблюдалось, как в их гостиных, дома, хотя уж там-то точно ни одного графа не было и в помине. Взрывы смеха то и дело раздавались то там, то там и его вовлекали во всю эту тусню и болтовню. Спрашивали, как он тут проводил время с близнецами, и Вова в подробностях и красках поведал, что его учили прыгать на скакалке и играть в классики, как носились в саду между деревьями. А потом читали весь вечер. Граф Петрус повернулся к леди Йене:

— Ты обещала научить своей азбуке!

— Но, граф! Вы же сказали, что с магией можете всё!

— Увы, не получилось. Очень загадочные письмена у вас, — кинул на неё хитрый взгляд.

— Я поняла всё про вас, граф Петрус Льёнанес! — погрозила ему пальцем его леди.

Немного пообсуждали завтрашнее мероприятие, опять похихикали:

— А вот интересно, как мы летать будем. Я и в самолётах боюсь, а тут добровольно взмыть в небеса? — Енка покачала головой. — Жаль, памперсов не прихватила.

Гринг захохотал так, что задребезжала посуда на стенке, за ним и Томка, подружка её, вместе с остальными.

— На драконов ещё их не придумали, дорогая, — похлопал он её по руке.

И так, смеясь, все разошлись по своим комнатам. Вову забрал с собой Сэм:

— Пойдём, я покажу твою комнату.

Вова удобно устроился на, как везде здесь, большой кровати, и, уже засыпая, вспомнил, что снова забыл отдать это хренов поясок. — “Выкину… завтра…” — засыпая, подумал он.

Вскоре замок затих… До утра.

Глава 30

Утро, несмотря на то, что все накануне легли поздно, началось рано. А кто виноват? Никто. Поэтому Сэм немилосердно будил всех, стуча громко в двери. Самыми первыми встали, конечно, дети. И они же разбудили папу с Енкой, ворвавшись, как всегда, к ним в спальню.

— Папа! Опоздаем!

— Уже утро! Вставайте! — вопили они на все лады, а кехличка летала под потолком и орала не менее внушительно:

— К-к-к-хек! Кех-к-к-к!

Замок просыпался, народ, умывшись, выползал из комнат и тащился в малую трапезную. Предусмотрительный Сэм Бэрримор уже приказал накрыть стол лёгким завтраком и наряду с традиционными напитками был заварен и кофе в двух винных кувшинах с крышками. Куда его налить, чтобы он сразу не остыл, дворецкий не придумал. Но сонные друзья были не против, сразу выпили оба кувшина, смели нехитрый завтрак и пошли одеваться, собираться. Время было пять утра.