Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн

в сексуальные отношения при минимальной юридической защите их интересов. Это происходит, в частности, там, где возможно вступление в половую связь «по согласию» (в Соединенном Королевстве и на большей части территории Соединенных Штатов это допускается в шестнадцать лет). А там, где присутствует секс, вполне возможны и половые преступления, в частности изнасилования. Мы знаем, что подавляющее большинство всех преступлений на сексуальной почве совершается по отношению к более или менее постоянным половым партнерам в рамках сложившихся связей. Даже притом, что сбор точных данных на эту тему является нелегкой задачей хотя бы в силу того, что жертвы зачастую о подобных преступлениях не заявляют из-за стыда или страха физической расправы, кое-какая статистика все же существует. Исследования, в ходе которых в 2017 и в 2018 годах в Лондоне изучались случаи сексуальных преступлений в молодежной среде, показали, что чаще всего таковые совершались против девушек в возрасте от пятнадцати до семнадцати лет[54]. Согласно данным опроса, подготовленного шотландской благотворительной организацией «Нарушить молчание», каждая третья девушка-подросток, имеющая постоянного партнера, бывает вынуждена участвовать в сексуальных актах вопреки собственному желанию [55].

Недавно один из ведущих американских исследователей в этой области, социолог Дэвид Финкельхор, выяснил, что те, кто пострадал от сексуальных преступлений в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет, нередко становятся жертвами других молодых людей (76,7 процента у юношей и 70,1 процента у девушек), причем с которыми они знакомы. При этом шансы стать жертвой такого преступления у девушек в четыре раза выше, чем у юношей [56]. Получается, что хотя пресса и общественность исходят в основном из идеи, что «типичным» педофилом является омерзительный взрослый тип, выбирающий в качестве объекта своей похоти жертву препубертатного возраста [57], чаще всего жертвой сексуальных преступлений против малолетних становятся девушки-подростки, а нападают на них подростки-юноши.

Важный вопрос также состоит в том, что именно вызывает сексуальное желание и в чем оно выражается. Традиционно с биологической точки зрения для возникновения такого желания человеку важно смотреть и видеть – это, так сказать, основа вожделения, и чем недостижимее объект этого вожделения, тем оно сильнее. Но мой опыт общения с людьми, совершившими сексуальные преступления, говорит о том, что это – упрощенный взгляд на предмет. Судя по их рассказам, далеко не всегда катализатором сексуального желания является визуальная картинка. Им может становиться нечто совсем другое – например, чувство гнева или ревности вполне может заставить гетеросексуального женатого мужчину изнасиловать своих сыновей. Мне помогло разобраться во всем этом разделение желания на три разные составляющие: плотскую, чувственную и эротическую. Все три могут одновременно существовать в одном человеке в разные моменты, но при этом передают разные сигналы.

С эротической составляющей все просто: речь идет об использовании секса для выражения близости и приязни. Как правило, здесь присутствуют элементы игры и в то же время достаточно глубокий посыл: «Я хочу именно тебя, и мы с тобой – одно целое». Чувственная компонента не столь глубока и может не выражать общности или связи между людьми. Но она вполне может подразумевать ласку и некое умиротворение – хотя бы уже потому, что в этом случае в прикосновениях зашифровано простое послание: «Я с тобой». Многие заключенные-гетеросексуалы примерно так описывают свои отношения с представителями своего же, мужского пола в тюрьме. Плотская составляющая сексуального желания не содержит ничего, что подразумевало бы какое-то подобие игры, никакого взаимодействия или обмена; это исключительно страсть, инстинктивная потребность. Тот, на кого в данном случае направлено сексуальное желание, является объектом обладания, и послание, которое он получает, звучит примерно так: «Я тебя трахаю» или «Я тебя имею». Половые преступления в отношении детей (как и любые другие сексуальные преступления) – это насилие, и оно имеет именно плотский характер. Жертвы педофилов не получают ни эротического, ни чувственного опыта. Судя по их рассказам, они ощущают, что их просто используют или, если хотите, употребляют. У меня были сильные сомнения в том, что Ян сможет объяснить все это самому себе, не говоря уже о его сыне, если они когда-нибудь снова встретятся [58],[59].

Проведя несколько лет в тюрьме, Ян согласился принять участие в программе лечения лиц, склонных к сексуальному насилию. Она применялась в Соединенном Королевстве в течение последних двух десятилетий, чтобы помочь насильникам снизить риск совершения ими сексуальных преступлений в будущем. Для этого использовались методики оценки вреда, причиненного ими жертве, а также развития у них способности к самоанализу и самоконтролю. В США Федеральное бюро тюрем тоже реализует подобные программы для осужденных лиц, совершивших сексуальные преступления, но они не очень широко распространены и действуют не во всех штатах. Как и в Великобритании, они главным образом сфокусированы на сокращении рисков рецидива, а не на реабилитации и лечении. Между тем Европейский парламент в 2011 году одобрил директиву, нацеленную на сокращение числа сексуальных преступлений в отношении детей – в ней акцент делался на профилактическую работу с педофилами или лицами, склонными к педофилии. Мои коллеги в Скандинавии и Германии весьма активно пытались помочь потенциальным педофилам до того, как они совершат какое-либо преступление. Их внимание было сконцентрировано главным образом на молодых людях в возрасте до шестнадцати лет. Целью же было попытаться не допустить развития у них стереотипа совершения сексуальных преступлений – особенно в тех случаях, когда имелись и другие факторы риска, например употребление запрещенных веществ или социальная изоляция.

В тюрьмах Британии к программам лечения лиц, склонных к сексуальному насилию, иногда привлекаются взрослые, которые когда-то, будучи несовершеннолетними, стали жертвами развратных действий. Если они готовы к этому, их приглашают, чтобы они рассказали о том, что им когда-то довелось пережить. Подобные беседы могут помочь сексуальным преступникам всерьез осознать, какой вред они нанесли другим людям. Насколько я поняла, Ян был глубоко потрясен рассказом какого-то молодого человека, поведавшего, как его в детском возрасте изнасиловал кто-то из его родственников. Заключенный сообщил своему тюремному куратору, что после этого он совершенно по-новому взглянул на то, через что пришлось пройти его сыновьям, и полностью принял и признал справедливым наказание, которому его подвергли. Вскоре после этого он надолго впал в депрессию и временами стал проявлять склонность к суициду. Такое случается, когда люди вдруг осознают, что они натворили. Во время нашей первой встречи Ян сказал мне, что с радостью продолжит принимать назначенные ему в тот период антидепрессанты, потому что понимает – от них ему становится лучше. Тогда я восприняла это как хороший знак. Забота о самом себе нередко становится первым шагом к заботе о других.

Я провела с ним шесть сеансов. При этом у меня была совершенно конкретная и не слишком амбициозная