Мы воплотим богов - Девин Мэдсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Сомневаюсь, что она передумает, – сказала Кайса по пути от шатра императрицы. – Даже зная о госпоже Сичи».
«Он действительно не сможет исполнить пророчество без нее? – спросила я. – Тогда придется ее убить».
«К несчастью для твоей кровожадности, он мог найти и другую женщину, говорящую на нескольких языках».
«Так вот что значит „супруга с двумя голосами“?»
«Это Дуос так считает».
«Почему? Даже мы больше подходим под это описание».
Кайса скривилась.
– Давай не будем подкидывать ему эту идею. Вот проклятье, кажется, мы заблудились.
Выйдя из шатра Мико, она шла, не разбирая дороги, а теперь шмыгнула обратно вглубь нашего сознания, предоставив мне выручать нас.
Снова взяв на себя контроль, я старалась припоминать путь, по которому нас вели через лагерь, а не думать о фальши улыбок Мико. Но ее холодный взгляд продолжал тревожить, словно отголосок скверного сна.
Я вздохнула.
– Кайса, кто я такая?
«Я не знаю, – сказала она. – Но пора это выяснить и не прятаться больше за навязанными личинами. Ты не должна быть чудовищем. Не обязана оставаться ребенком, от которого избавились родители. Тебе незачем выживать, скрываясь за гневом и подбирая только те крохи, которые позволяет общество. Мы выше всего этого».
Мы увидели шатер Унуса. Он сидел, ковыряясь в простой еде, и по-прежнему под охраной. Унус поднял понимающий взгляд, и я одновременно испытала и желание скрыться, и огромное облегчение от того, что есть человек, которому ничего объяснять не нужно. Он мог читать мои мысли и переживать мою боль, собственная личность для него была такой же загадкой, как моя для меня.
По коже снова пробежали мурашки, но я решила не оборачиваться. Ощущение, что я окружена врагами, росло, и я лишь бросила беглый взгляд на Унуса.
«Ты меня слышишь? – мысленно произнесла я. – Кашляни, если да».
Унус поднес к губам сжатый кулак и покашлял.
«Я не могу тебя вытащить на глазах у стольких людей, но обещаю, что не позволю Дуосу тебя забрать».
Унус пожал плечами, уголок губ дрогнул в улыбке. Этого было достаточно, оставаться с ним дольше означало вызвать подозрения у охраны.
«Вечно ты лезешь ко мне в голову, – проворчала я. – Вот какое мне дело до того, что случится с Унусом?»
«Никакого, конечно. Но возможно – только возможно – тебе есть дело до меня».
Я вздохнула.
«Проклятье».
Изнутри шатра Унус снова откашлялся, куда громче. И почему-то от этого звука кровь в жилах заледенела.
– Не трудись, Кассандра, – сказал он с явными интонациями Дуоса. – Что бы ты ни делала, он все равно мой. Уходи, пока можешь.
Я обернулась, чтобы огрызнуться, но застыла от его слов.
– Интересно, как долго ты сумеешь прожить в мертвом теле? Если встанешь у меня на пути, придется проверить. Это будет опыт, достойный самого Торваша.
Кайса слишком надолго застряла в трупе, когда в первый раз вышла из нашего тела. Это воспоминание заставило меня содрогнуться от ужаса.
– Заткнись там, – прорычал охранник и пнул бок шатра сапогом.
– Не волнуйтесь, я все сказал, – ответил Дуос.
Его смех проводил нас, когда мы, борясь с тошнотой, поспешили прочь, и затих в ночи. Бессловесная паника Кайсы подпитывала мою, я упала на четвереньки в тени чьего-то шатра, голова кружилась.
«Он не даст нам выйти, обездвижит тело. Похоронит его с нами внутри…»
«Прекрати», – зарычала я.
«И мы будем пойманы навсегда. И забыты. И…»
Желудок взбунтовался, и меня вырвало на траву.
16
Дишива
Все суетились, ставя шатры, за исключением секретаря Ауруса, выжидающе стоявшего перед своим. Заходящее солнце золотило его силуэт, но ни это сияние, ни его терпеливая, спокойная поза не могли успокоить тревогу, прожигавшую меня изнутри.
– Вы расстроены тем, что здесь левантийцы? – спросил он, наморщив лоб. – Признаюсь, не такой реакции я ожидал.
– Вы знали, что они будут здесь, почему не сказали?
– Я не мог, – так же спокойно ответил он. – Я не был уверен, что удастся прийти к соглашению. Кроме того, все, что вы знаете, может стать известным доминусу Виллиусу, а этого он знать был ни в коем случае не должен.
– Ваше секретное оружие.
– Мое секретное оружие. Как я понял, вы уже знакомы с заклинательницей Эзмой.
Я сухо усмехнулась.
– Да уж, знакома. То, что она именует себя заклинательницей, – величайшее оскорбление моего народа. Она недостойна даже называться левантийкой.
Аурус выгнул брови и взглянул через плечо, проверить, как идет постройка его шатра. Он махнул рабам рукой. Они почти закончили возводить сам шатер и скоро начнут заносить мебель, которую возил с собой Аурус.
– Думаю, нам следует продолжить разговор в более уединенном месте, – промолвил он, жестом указывая на вход в пустой шатер. – Просто ради предосторожности.
Хотя мы говорили на левантийском, я посчитала, что будет лучше, если никто не увидит нас спорящими, и последовала за секретарем внутрь.
Без мебели и ковров шатер представлял собой огороженный со всех сторон квадрат травы и арку света, проникающего через откинутый полог. Аурус раздраженно хмыкнул, но сказал:
– Если у заклинательницы Эзмы такая дурная репутация, почему за ней следует столько левантийцев?
– Почему столько людей следует за Лео?
– Потому что он олицетворяет то, чего они хотят. В его случае это традиционные ценности и чилтейское правление в святой империи.
– Не только в его случае. Они хотят одного и того же, просто используют разные методы. Вы не можете вступить с ней в союз… мы не можем.
Торопливые шаги возвестили о возвращении рабов, один из них нес зажженный фонарь, а другие – свернутый ковер. Они опустили его прямо у входа и начали разворачивать, остановившись только у наших ног. Аурус вздохнул, перешагнул на уже развернутую часть и взял фонарь. По взмаху руки секретаря рабы снова ушли, но, по крайней мере, теперь у нас было больше света. Выражение, которое фонарь высветил на лице Ауруса, не сулило ничего хорошего.
– Вы говорите так, будто у меня есть выбор, – нахмурился он. – Поведайте, почему мы не можем заключить с ней союз, если уже вынужденно заключили его с лордом Виллиусом. Что она сделала?
– Она не настоящая левантийка. Она решила работать на…
Я захлопнула рот. Как я могу сказать, что она связана с Гостями, которые изгнали нас с родины, что она сражалась за Единственного истинного Бога, если я здесь в роли иеромонаха? Абсурдность всего этого просто ошеломляла, да и откуда мне знать, что секретарь Аурус тоже не связан
