Париж… до востребования - Наталья Котенёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кстати, насчет Жоржика, я с ним порвала… Да, все кончено…
Брови Ильи полезли вверх, он поперхнулся виски… закашлялся.
— Как? Так скоро? Что произошло, Саш? Такая любовь и вдруг — все?!Расскажешь?
— Нет. Это не твое дело. Просто констатирую. Подробности тебе не нужны.
— Ну, как скажешь. Рассталась — уже хорошо! Теперь хоть на глупости не будешь отвлекаться. Давай детали проекта, показывай, что там у тебя …
И мы стали обсуждать детали…
Нас оторвал от занятий звук открывающейся ключом двери. Орели и Крис, нагруженные сумками, как два ослика, появились на пороге. Я выскочила им навстречу, бросилась обнимать подругу.
— Орели, я так соскучилась! Мне столько нужно тебе рассказать! — я чмокнула помощницу в щеку. — Извини, дорогая, мы с Ильей работаем… Ты пока займись чем хочешь, а я закончу и присоединюсь.
Крис топтался рядом с Орели, в руках он держал пакеты.
— Алекс, мы тут кое-что купили из продуктов, сейчас я разберу… — он протопал на кухню.
— Да, — добавила Орели, — я решила, что ты вряд ли пойдешь за покупками, решила, что мы с Крисом сами займемся этим.
Она разматывала длинный полосатый шарф и с подозрением поглядывала на меня сквозь очки.
— Рассказывай, что произошло, почему ты приехала? Что не так с Жоржем? Вы поссорились?
Я хотела ответить, что все расскажу, но позже, как тут в прихожую вышел Завадовский. Он чмокнул Орели в щеку и бесцеремонно ответил за меня:
— Она кинула наконец-то своего аристократа. Освободилась от сексуального рабства, вернулась в нормальное состояние.
Орели ахнула, хотя я еще в поезде описала вкратце ситуацию, а Илья нагло заржал.
Я накинулась на него с кулаками.
— Гад, гад ты, Илюшка, это не твое дело, сколько раз можно говорить. Пошел вон!
Завадовский отскочил, а потом, как ни в чем ни бывало, пошел на кухню, чтобы что-нибудь там схомячить.
— Да, я рассталась с Д’Иссеньи. Расскажу… Это длинная история. Мне нужен будет твой совет…
— О, Боже! Алекс, говори, что случилось? Ты так хотела провести праздники с ним! Он что, обидел тебя, руку поднял? Что могло случится? Хоть намекни…
— Да, отвратительно все было. Но не сейчас… это долгий разговор и совсем не праздничный. Мне очень погано, Орели. Не представляю, что дальше будет…
— Ну, хорошо, потом так потом… Пойду на кухню, и мы с Крисом начнем уже собирать на стол. Мы тут всякого накупили…
Орели принялась хлопотать, выставила на стойку бара напитки, орешки и чипсы, засунула в печь баранью ногу, расставила на низком журнальном столе закуски. Я, поняв, что работать уже не придется, собрала бумаги и вся наша компания, в ожидании бараньей ноги, принялась неторопливо угощаться импровизированным шведским столом в ожидании наступления Нового года.
В углу гостиной елка мигала серебряными огоньками, Крис, верный своим хакерским привычкам, перекусив, ковырялся в моем компьютере, устанавливал на нем какие-то новые программы и приложения. Завадовский перебирал винилы, раздумывая какой поставить на вертушку. Орели, сидя на диване, просматривали свежий номер журнала по искусству. Я погрузилась в свой телефон, рассылая поздравления, строчила смски, поздравляла знакомых с праздником. Вечер был спокойным, атмосфера напоминала семейную посиделку.
Орели все-таки успела меня расспросить о том, что произошло между мной и моим любовником. От того, что я ей рассказала, упустив самые скабрезные подробности, она пришла в ужас.
— Такое впечатление, что ты говоришь о другом человеке! Знаешь, я не очень симпатизировала твоему Жоржу, но то, что он с тобой сотворил и его ложь — это просто невероятно! А мы-то ломали голову, куда ты пропала тогда, после бара… А он знал и молчал! Негодяй! Я считаю, что ты правильно сделала, что ушла от него. Первое насилие никогда не бывает последним. Уж я-то знаю, у меня в семье отец постоянно избивал маму, а она терпела, пока он однажды ее не искалечил. Она и умерла от этих побоев… — девушка заплакала.
— Ну, не надо, ничего уже не вернешь…
Бедная моя маленькая Орели… Я бормотала слова утешения, а на душе становилось только тяжелей. Подсознательно меня беспокоило предчувствие, что Жорж просто так не успокоится и вполне может заявиться ко мне, чтобы выяснять отношения. Теперь от него можно было ожидать чего угодно. Хоть я заблокировала его номер, но явиться сюда, ко мне домой он мог. И хоть я изо всех сил гнала от себя тяжелые мысли, на душе была тревога.
Мы сидели за столом и обсуждали планы работы в галерее на будущий год, когда раздался звонок в дверь.
— А вот и господин Ратманов пожаловал!
Я вскочила с дивана и пошла открывать дверь. Распахнула настежь… Но за дверью стоял не Ратманов, там стоял Д’Иссеньи! Я невольно отступила, а Жорж сделал шаг ко мне, сразу схватил за плечи, попытался притянуть к себе.
— Алекс, выслушай меня… — я с ужасом увидела, что глаза мужчины были совершенно безумными. — Я все понял, я прошу прощения… такое никогда, ты слышишь, никогда не повторится… я был не в себе… не знаю, что со мной случилось… это был не я…
Он бормотал, как сумасшедший, было видно, что он только что с дороги, что, вероятно, гнал, как черт, чтобы быстрее очутиться в Париже, чтобы просить прощения, чтобы постараться вернуть меня… Покрасневшие глаза, небрит, воротник рубашки смят, свитер одет наизнанку…
Этот человек был не в себе, он был совершенно не похож на всегда такого элегантного, сдержанного Жоржа… Я застыла, не зная как реагировать на его появление, на всю ситуацию в целом. В прихожую выскочила Орели, потом появился Завадовский, последним выглянул из гостиной Крис.
— Саш, что происходит? — первым задал вопрос Илья. — Нужна помощь? Он ничего тебе не сделал? Что этот хер себе позволяет? — Илья увидел, что Д’Иссеньи трясет меня за плечи.
Хотя Илюшка говорил по-русски, Жорж понял, о чем шла речь и с яростным лицом ответил:
— Это не твое дело, это между мной и моей женщиной… Отвали, а то я не сдержусь! Огребешь по полной!..
Орели встряла между мужчинами и стала отпихивать Жоржа.
— Уходите, уходите немедленно!.. Что вы себе позволяете, месье Д’Иссеньи!.. Алекс не звала вас, она не хочет вас видеть!.. — девушка толкала мужчину в грудь.
— Так пусть сама мне об этом скажет!
Любовник небрежным движением отстранил мою подругу и стал на меня наступать. Я
