Париж… до востребования - Наталья Котенёва

— Это не твое дело! Ты ничего не знаешь. Что ты о себе возомнил? Ты не имеешь права вмешиваться в мои отношения, ты не знаешь ни меня, ни этого человека! Остановись, или я наплюю на все проекты и выкину тебя из моего дома! Ты — наглец! Корчишь из себя провидца!.. Да что ты вообще знаешь?..

Треволнения вчерашнего вечера, выпитое шампанское, эти неуместные замечания Ратманова привели меня почти в ярость.

— Да знаю я, знаю, — Ратманов усталым жестом прервал мою запальчивую речь. — Не имею права и бла-бла-бла… Но ведь ты и сама чувствуешь, что начинается новый этап в твоей жизни… дело не в том, что мы с тобой встретились, что ты хочешь начать новый проект, просто, мне кажется, ты сама стала другой, изменилась.

— Да откуда ты все знаешь? Не хочешь для начала рассказать про себя, про то, как ты узнал мое настоящее имя, почему так уверенно вещаешь про мое будущее? Ты что? Пророк?

— Может, и пророк… — медленно, глядя мне в глаза ответил Ратманов.

Я не собиралась играть с ним в гляделки, налила себе воды и села напротив.

— Ну, давай, говори, если есть что сказать.

— Ты вот все гадаешь, откуда я тебя знаю. Я знал Клода… Клода Бодэ… Тебя видел один лишь раз, на его похоронах. Ты сама тогда вообще никого не замечала… потом в обморок упала…

Я охнула, он отхлебнул из чашки.

— Мы были друзья с Клодом, и я знаю кем был твой отец, знаю твою историю, знаю почему ты убежала из России… Многое знаю. Клод рассказал. И еще я знаю почему он погиб, вернее, за что его убили.

Я опять охнула и прикусила кулак. Хотелось закричать, а, еще больше хотелось, чтобы Андрей продолжал, чтобы сказал все!

— Говори… — мой хриплый шепот — это все, что получилось выдавить из мгновенно пересохшего горла.

— Наташ, это долгая история, но я могу вкратце тебе сказать, что причина, почему устранили Клода, это — его работа, его расследования, которыми он занимался. Ведь он ничего тебе не сказал о том, чем делал последнее время, не рассказывал о том где был, зачем последний раз ездил в Африку.

Это был не вопрос, это было утверждение.

Да, когда Клод незадолго до смерти уезжал, он даже не уточнил свой маршрут, только сказал, что начнет экспедицию в Судане, потом двинется на запад, а потом спустится на юг, пройдет по западному побережью, доберется до Конго и уже из Луанды вернется в Париж. Он отсутствовал больше четырех месяцев. Помню, я тогда очень скучала, тем более что писал и звонил мой друг редко.

— И что же он там делал? — мне почему-то было страшно услышать ответ.

— Он искал секретные лаборатории, исследовательские центры, где производят модифицированные вирусы. Это криминальные лаборатории, их прячут в отдаленных районах по всему миру. Они абсолютно засекречены, это частные исследовательские центры. Сама понимаешь, что миссия была опасной, нужно было действовать очень скрытно… Клод не имел права тебе ничего говорить, ведь, если бы его поймали, то… сама понимаешь, добрались бы и до тебя.

Тут Ратманов потер лоб, прихлебнул из чашки и вскинув на меня взгляд, произнес:

— Только, видимо, Клод был недостаточно осторожен… Вот и результат…

— Но в полиции сказали, что это был несчастный случай!

— Наташ, ты что, дура?! — Андрей раздраженно повысил голос. — Какой к черту несчастный случай! После того, что я тебе сейчас рассказал, ты не сообразила, что его просто устранили? Ведь у вас в доме перерыли все его записи, в Университете в его кабинете устроили настоящий погром! Ведь так?

— Да…

Теперь многое вставало на место… недоговорки, отговорки, телефонные разговоры, когда Клод уходил в кабинет и закрывал дверь…

— А не говорил он тебе потому, что любил тебя, любил очень сильно… не хотел, чтобы ты пострадала, или была хоть как-то замешана в этих расследованиях… Вот так, подруга… Он был хороший друг и настоящий мужик…

Из глаз потекли слезы, как тогда, когда я горевала по Клоду и думала, что с его смертью моя жизнь тоже закончилась.

Да, я смутно догадывалась, что его последняя командировка в Африку была не такой как все предыдущие, что это была какая-то секретная миссия, я ведь собственными ушами слышала, как Клод говорил кому-то, что он отыскал в джунглях секретный объект, где изготовляли какую-то вакцину, но по глупости совершенно не придала этому значения! Не вспомнила, а ведь, оказывается я знала об этой его деятельности! Нет, я все-таки беспросветная дура, идиотка тупая! Как можно было так пренебрежительно относится к тому, что было важно для моего мужчины, не интересоваться тем, что он делал помимо занятий со студентами и написанием книг! Запоздалые сожаления ничего уже не стоят! Я прижала руки к лицу, рыдания, уже не сдерживаемые, вырвались наружу.

Андрей подошел, прижал к груди мою голову, погладил.

— Ну-ну, не надо, прошлого не вернешь… Клода не вернешь… Тут думать нужно. Я хочу продолжить его работу, ведь остались же его записи, фотографии, материалы поездки, наверняка он их где-то спрятал. Скорее всего на флэшке какой-нибудь. Тут тебе думать нужно. Может, она в каком-нибудь банке, я ячейке, или дома… В подвале искала?

Мне, если честно, в тот момент было не до флэшек, не до того, чем занимался Клод Бодэ в последние месяцы своей жизни. Я вспомнила о своем друге и все как будто вернулось. Я увидела его, как живого — широкая улыбка, ясные глаза цвета неба, сильные плечи… Ох, опять накатило!.. И я никак не могла унять слезы.

— Ладно, Наташ, успокойся, я должен тебе еще кое-что сказать.

Господи, неужели недостаточно того, что я уже услышала! Ну что ж, я готова, вали уже до конца на мою голову! Лучше уже сразу все узнать…

— Теперь о твоем любовнике, о Жорже Д’Иссеньи. С ним тоже все не просто… Уж не знаю, как вы познакомились, эти подробности несущественны. Но ты, скорее всего, не знаешь кто он.

— Нет, я знаю, он рассказал, — я продолжала всхлипывать и размазывать слезы по щекам. — Я знаю, что он работал на одну организацию… Ратус, кажется. Говорил, что они очень влиятельны и управляют чуть ли не всеми правительствами, ну, и финансами, естественно…

— Да, хорош гусь! — мужчина саркастически улыбнулся. — А он не забыл упомянуть, что сам является одним из руководителей этого самого Ратуса.

Это прозвучала как гром среди ясного неба, слезы высохли.

— Нет, Жорж говорил, что