Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

обрубки, и Онирис, покрыв руку перчаткой из света, принялась осторожно вытягивать их наружу. Она знала, что для Арнуга это очень болезненно, хотя он и не мог кричать, даже застонать не мог.

Она вытащила их полностью и швырнула в море.

«Всё, господин Арнуг, больше не больно», — приговаривала она ласково.

Руками в перчатках из тёплого света она гладила ледяной панцирь, и он истончался, таял. Вот уже несколько дырок появилось, сквозь них виднелся мундир. Там, внутри — его сердце, и Онирис спешила на помощь. Она прогоняла лёд, и он уходил не только с груди Арнуга, но и из его глаз. И вот он был уже свободен, оставалось только тихонько позвать:

«Господин Арнуг...»

Её губы шевельнулись совсем близко от его жёстко сжатого рта, и от её весеннего дыхания тот оттаивал. Ожившие глаза смотрели на неё осмысленно, с горьковатой нежностью и восхищением, а губы произнесли первые слова:

«Маленький светлый воин... Спасительница моя».

Она радостно засмеялась и обняла его за шею. Его руки поднялись и сомкнулись нерушимо-нежным кольцом вокруг её тонкого стана, на котором не было доспехов, только белая ночная сорочка. Он увидел картинку-образ из её головы: она лежит в постели скрюченная, с торчащими из живота и груди кристаллами боли. Его глаза сокрушённо закрылись, горькая складка пролегла между бровей.

«Девочка... Бедная моя... Вот этого я и не хотел для тебя».

«Ничего, я победила их, растопила, — успокаивала Онирис. — Но ты напугал меня, господин Арнуг. Ты уходил в дождь так неотвратимо и страшно, что я подумала, будто потеряла тебя».

«Прости, моя родная, — вздохнул тот. — Я видел, как ты тогда перепугалась, но лёд сковал меня. Я даже пальцем не мог пошевелить, чтобы тебя успокоить».

Онирис гладила его щёки и окутывала узорами из золотых завитков, и те целовали его своими изгибами. Его объятия стали крепче, а губы вжались в её щёку. Он надолго застыл в этом неподвижном поцелуе, а светящийся узор окутывал уже их обоих.

«Люблю тебя... Люблю», — прошелестел его шёпот.

«И я тебя люблю, господин Арнуг», — окутала она его новыми завитками света.

«Прекрасная Онирис... Не зря твоим именем назвали боевой корабль, — улыбнулся Арнуг. — Потому что ты воин. Маленький, хрупкий, светлый, ласковый... С непобедимым сердечком и волшебным смехом».

Её смех брызнул во все стороны лучами, и тучи над мысом Гильгерн развеялись. Сквозь рваные просветы в облаках сияла заря.

Проснулась Онирис в слезах, но со светлой улыбкой на губах. Утро начиналось пасмурное и ветреное, временами принимался моросить мелкий дождик — словом, не самая лучшая погода для прогулок, но матушка ничего отменять, конечно, не стала. Ниэльма кое-как удалось поднять в шесть только с помощью новости о том, что сегодня к ним придёт сам господин Арнуг. Едва заслышав такие потрясающие вести, мальчик тут же живо протёр глаза, сел в постели и закричал:

— Правда?! Господин Арнуг?!

— Правда, — с улыбкой сказал батюшка Тирлейф. — Вместе с ним мы пойдём на «Победу Владычицы».

Ещё никогда Ниэльм так радостно не собирался! К половине седьмого он был уже полностью готов и нетерпеливо слонялся по гостиной, а потом подтащил к окну стул, чтобы первым увидеть прибытие господина Арнуга.

Онирис немного волновалась: получилось ли у неё? Она растопила лёд во сне, но что им предстояло увидеть наяву? Ниэльм возбуждённо предвкушал встречу с прославленным отцом Эллейв, но из-за матушкиной неуместной затеи эта встреча могла произвести тягостное впечатление на мальчика.

Но вот у ворот остановилась повозка, и Ниэльм радостно запрыгал:

— Приехал! Господин Арнуг приехал! Онирис, смотри, смотри, он идёт!

Резкие порывы ветра трепали плащ Арнуга и белые пёрышки на его шляпе. Дорожка влажно блестела от мелкой мороси, но отважный капитан на своём веку видывал погоду и похуже.

С бьющимся сердцем Онирис ждала его появления на пороге. С мелодичным перезвоном дверь открылась, и Арнуг вошёл. В груди Онирис отлегло: не ледяной. Кажется, сдержаннее обычного, но того страшного льда не было. Всё-таки живой. Она улыбнулась и одарила его самым тёплым взглядом, но его суровые губы не дрогнули в ответ. Впрочем, в глазах что-то затеплилось её отражённым светом.

Отдав шляпу, плащ и перчатки вешалке одушевлённого дома, он приветствовал всех общим поклоном-кивком и щелчком каблуками.

— Доброе утро, господин корком, — сказала матушка. — Кажется, погода сегодня не хочет нам благоволить... Быть может, она улучшится спустя какое-то время. Я пока велю подавать завтрак.

Ниэльм немного оробел, когда взгляд знаменитого гостя обратился на него, а Веренрульд и вовсе спрятался за батюшку Тирлейфа.

— Вот кто больше всех ждал встречи с тобой, господин Арнуг, — засмеялась матушка. — Ниэльм, дорогой, пока завтрак подаётся, поди, покажи нашему гостю свой парусник.

Мальчик робко сделал несколько шагов к Арнугу и протянул руку.

— Я очень рад с тобой познакомиться, господин Арнуг, — пролепетал он.

Тот взял его маленькую ладошку и легонько, бережно пожал.

— Взаимно, друг мой. Эллейв говорила мне о тебе.

— Не желаешь ли взглянуть на мой парусник? Это уменьшенная копия «Победы Владычицы», — осведомился Ниэльм учтиво.

— С удовольствием, — кивнул Арнуг.

Ниэльм неуверенно протянул ему другую руку, Арнуг взял её, и они вместе пошли смотреть модель корабля — подарок батюшки Тирлейфа и главное сокровище Ниэльма. Онирис поймала взволнованный взгляд братца и для моральной поддержки последовала за ними.

Парусник был и впрямь великолепен. Установленный на деревянную тумбочку-подставку, вершиной грот-мачты он достигал плеча Арнуга. Правда, он всё-таки успел пострадать от шаловливых ручек Веренрульда, но Ниэльм всё починил и теперь ещё более ревностно охранял свою драгоценность от младшего брата. На палубе лежала мягкая игрушка, и Ниэльм смущённо схватил и спрятал её за спину: опять Верен, зараза мелкая, лез к кораблю! Онирис прикрыла пальцами улыбку.

— Не правда ли, он прекрасен, господин Арнуг? — сказал Ниэльм.

Тот осмотрел модель и нашёл её превосходной. Ниэльм, чуточку осмелев, безошибочно назвал все технические характеристики корабля-оригинала, и Арнуг похвалил его за точность. Конечно, Ниэльм не мог не блеснуть своими познаниями в названиях парусов и корабельных снастей — и снова не допустил ни одной ошибки.

— Превосходно, друг мой, превосходно, — одобрительно произнёс Арнуг.

Его взгляд понемногу теплел, и вместе с ним теплело сердце Онирис. Они встретились глазами. «Будет непросто, но я выдержу. Ради этого славного малыша — выдержу», — говорили глаза Арнуга. Онирис улыбнулась: «Я буду рядом. Если понадобится — возьму твою