Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

душе. С Теманью они лишь обменивались краткими любезностями при встрече, а всё остальное время Арнуг проводил с мальчиком, который «прилип» к нему точно так же, как в своё время к Эллейв. Его невозможно было оторвать от Арнуга, он даже спать не хотел ложиться, если тот не почитает ему «про море» или не расскажет интересную историю. Онирис тоже была не прочь послушать, но не могла же она просить Арнуга укладывать и её спать тоже! Она придумала выход: подложив на пол подушки, она устраивалась возле постели братца и склонялась к нему на изголовье. Случалось ей и засыпать так, и тогда Арнуг оставался ещё какое-то время в комнате, ласково любуясь уснувшими братом и сестрой, а потом незаметно покидал дом. А бывало и так, что он осторожно переносил сонную Онирис к ней в комнату, опускал на кровать, тихонько целовал и только после этого уходил.

Перед отплытием он сообщил Онирис, что намерен выйти в отставку. Уходя в этот рейс, он оставил свою супругу на небольшом сроке беременности; связавшись с ним через сон, госпожа Игтрауд обрадовала мужа важным уточнением — она ждала двойню. После рождения Эллейв Арнуг очень хотел ещё детей и неоднократно мягко намекал супруге об этом, госпожа Игтрауд всякий раз обещала подумать, но всё откладывала этот вопрос. И вот счастливое событие наконец настало. Арнуг принял решение оставить морскую службу и перевестись на преподавательскую работу в Корабельную школу, желая больше времени проводить с семьёй.

9. Возвращение из плавания и неловкое положение Ниэльма

Расстроенному отбытием Арнуга Ниэльму осенью привалила долгожданная радость: вернулась из плавания Эллейв. Она сообщила Онирис во сне точную дату прибытия, и та, взяв с собой младшего братца, отправилась её встречать.

Денёк был погожий и сухой, первый осенний месяц такесмоанн («месяц туманов») своей погодой мало отличался от хёгстмоанна («месяца урожая»), последнего месяца лета, разве что ночи были прохладнее летних, да действительно случались туманы. Ощущая сердцем радостное волнение, Онирис высматривала среди кораблей свою тёзку и вскоре её нашла.

— Госпожа Эллейв там? — нетерпеливо дёргал её за рукав Ниэльм. — Она сейчас к нам придёт?

— Там, конечно, — ответила Онирис. — Только она не сразу придёт, корком не может тут же спрыгнуть со своего корабля и побежать куда-то. Есть дела, которые он должен уладить. Он должен подать соответствующие бумаги о заходе судна начальнику порта, должен присутствовать на судне во время выполнения некоторых работ, ну и так далее... Как только Эллейв освободится, она к нам подойдёт.

Однако ожидание что-то затягивалось, Ниэльм уже начал терять терпение и ныл: «Ну, скоро госпожа Эллейв придёт?» Онирис решилась обратиться к кому-нибудь из экипажа.

— Прошу прощения, а корком Эллейв здесь? — крикнула она. — Я Онирис, её невеста.

Матросы, тащившие по трапу какие-то ящики, засверкали клыкастыми улыбками:

— Здравия желаем, госпожа... А не знаем, где-то тут она была. А ты правда та самая Онирис, в честь которой назван наш корабль?

— Та самая, — засмеялась девушка.

Судно моментально облетела эта новость, и матросы по одиночке или группками по трое-четверо начали подтягиваться, чтобы посмотреть на «ту самую Онирис». Конечно, на минуточку, между делами, а то от помощника коркома влетит.

— Ох и красивая же, — прошептал один матрос другому. — А это кто с ней — сынишка, что ль?

— Может, сынишка, а может, и братец.

Ни от кого Онирис не могла добиться внятного ответа, где Эллейв. Кто-то её «вот прям минутку назад туточки» видел, кто-то утверждал, что она оформляет бумаги у начальника порта... Наконец помощник коркома заметил странные, явно лишние передвижения команды и пошёл выяснять, куда они бегают.

— Что тут происходит? Что за беготня? — сурово нахмурился он.

Ему доложили, что у корабля стоит очень красивая госпожа по имени Онирис и ждёт госпожу коркома.

— Онирис! — воскликнул помощник. — Совсем как наш корабль!

Красивую госпожу он узнал: Эллейв приводила её однажды вечером в свою каюту, и они там... Ну, в общем, кое-чем приятным занимались. О своей личной жизни госпожа корком не болтала, но стало ясно, что у неё появилась возлюбленная. Свою милую госпожа капитан больше на корабль не приводила, пока он на стоянке был: видимо, у себя дома с ней встречалась. А потом — снова в плавание, но о делах сердечных — ни словечка, ни полсловечка.

— Здравия желаю, сударыня! — расплылся помощник в любезном оскале улыбки. — Дозволь представиться: помощник коркома Вердгод! Что тебе угодно?

— Добрый день, господин помощник! — ответила госпожа, которая, к слову, пришла не одна, а с мальцом лет шести-семи, светловолосым, как она сама, и кучерявым. — Ты не подскажешь, где госпожа Эллейв?

— А, так она ушла себя в порядок приводить, сударыня! — доложил Вердгод. — Мыться, бриться, ну и так далее.

Онирис с Ниэльмом направились в сторону портовой мыльни для моряков. Заходить туда они сперва не стали, ждали во дворике. Ждали пятнадцать, потом двадцать минут, а потом Ниэльм всё-таки потащил Онирис внутрь.

Мыльня состояла из трёх отделений: помывочной, прачечной и парикмахерской. В прачечной следовало сдать свою одежду в обмен на номерок и получить временный казённый халат и тапочки, затем пройти в помывочную, где в отдельной кабинке осуществить очищение своего тела при помощи мыла и воды. Далее предстояло сесть в кресло и подставить свою голову на осмотр работника цирюльни. Возможны были два варианта: обнаружены незваные гости или подозрение на их наличие — все волосы долой; голова чистая — стрижка по желанию, бритьё или подравнивание растительности на лице. Пока одежда обрабатывается в прачечной, можно подождать в зале для отдыха, приятно провести время и выпить чашку отвара тэи или бокал прохладительного напитка. На обработку одушевлённая прачечная затрачивала от часа до двух, в зависимости от загруженности. В обмен на номерок выдавались чистые и уже сухие вещи. На обслуживание никто не жаловался, хотя изредка бывало, что номерки перепутывались. Плата за услуги была невысокой, доступной даже для простых матросов. Правда, мыло и вода отпускались по норме, и если посетитель её превышал, то и платить приходилось больше. В основном все в норму укладывались, лишь редкие любители поплескаться всласть выкладывали двойную цену. Существовали три основных тарифа: «Экономный» (норма), «Щедрый» (двойное превышение нормы) и «Домашний» (тройное превышение нормы).

Эллейв, очень аккуратная и чистоплотная, была одной из таких любительниц долгих водных процедур. Мылась она