Лунный свет - Дженн Беннетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я испытала прилив сразу нескольких эмоций.
– Я не могу посоветовать тебе, что делать, – сказала она, – у меня не получается сохранять объективность, когда речь заходит о Дэниэле. Я всегда мечтала только об одном: что он прекрасно проявит себя на каком-нибудь поприще, например как плотник, добьется успеха и обретет свое счастье, а потом приведет милую японочку и подарит мне кучу пухлощеких внуков.
С моих губ сорвался звук, напоминающий скрип двери старого мавзолея.
Черри осторожно подняла на меня глаза.
– Отец Дэниэла надолго отбил у меня охоту встречаться с белыми парнями, – объяснила она, – но это не имеет значения, ведь мечта-то не Дэниэла, а моя. Я не могу планировать его жизнь. Хотя, поверь мне, и пытаюсь. Да еще как пытаюсь. Но только потому, что больше не вынесу, если опять его потеряю.
– Мне так жаль, – сказала я, – даже представить невозможно, через что вам пришлось пройти.
Она согласно кивнула и провела пальцем по шву на брюках:
– Я просто желаю ему счастья. И он, кстати, был прав – я хоть и пообещала ему оставлять немного личного пространства, но все же воспользовалась запасным ключом, чтобы попасть в «Зеленые Фронтоны», и поэтому по сути повела себя как идиотка…
Ого.
– Прости, что наорала на тебя тем утром, – добавила Черри, – просто слишком близко приняла все к сердцу. В принципе, проблема сводится только к тому, что я так же эмоциональна, как Дэниэл. Мы с ним как две булочки с корицей, слишком прекрасные для этого мира, – задумчиво сказала она.
Вдруг я вспомнила о вещице, которую положила в сумочку, прежде чем сюда ехать, вытащила ее и протянула Черри:
– Это завалялось у моей тети Моны. Узнав, кто вы, она вспомнила, что юной девчонкой видела ваше шоу. Ходила на него вместе с моей мамой.
– «Шоубокс», – произнесла Черри, не сводя глаз с неоново-розовой листовки: – О господи… Я тогда как раз узнала, что беременна Дэниэлом. Этот флаер я, похоже, вижу впервые.
– Если хотите, можете взять его себе.
– Это… – Она пару раз кивнула и сильнее сжала листовку в пальцах, не сводя с нее глаз. Затем с грустной улыбкой подняла взгляд и сказала: – Ты хорошая девочка, если пришла передо мной извиниться, тем самым проявив уважение. Я это ценю.
Ну наконец-то мне удалось хоть что-то сделать как надо. Я, по крайней мере, подумала именно так. А пару часов спустя и вовсе в этом убедилась, когда после ухода из танцевальной студии получила от Дэниэла целую серию сообщений.
Дэниэл: Берди!
Дэниэл: Берди!
Дэниэл: Берди!
Я: Ты мне звонил?
Дэниэл: Мама сказала, что ты ездила к ней.
Я: Я так понимаю, вы с ней опять разговариваете?
Дэниэл: Да. Ты даже не представляешь, какая ты классная!
Я: Да не особо.
Дэниэл: Неправда. Это вот ты: < (^^)>
Я: Вы мне льстите, сэр.
Дэниэл: А вот это я, когда думаю о тебе: (>‘-’)> < (‘_’<) ^ (‘_’)-m/(-_-)m/< (‘-’)>_ (.”)> < (._.)-`
Я: А что это такое? Кого-то хватил удар?
Дэниэл: Это танец, Берди.
Я: Я ведь предупреждала тебя, что я не клевая.
Дэниэл: А я никогда не слушаю предупреждений. Когда ты рискуешь по жизни, она становится куда лучше.
26
«Почему ты обо мне ничего не говоришь?»
Мисс Мэри Рассел, «Ученик пчеловода» (2002)Теперь в моей жизни многое стало лучше. Я вернула хорошее расположение Черри (слава богу). У меня почти что наладился сон (по крайней мере, мне ни разу не пришлось отключиться на работе). К тому же я стала привыкать жить в доме одна (дедушка прислал фотографии, на которых они с Кэссом демонстрировали целую груду радужной форели).
Но кое-что все же шло не так, как хотелось бы. Мона по-прежнему была слишком занята, чтобы со мной поговорить. Дело Рэймонда Дарке топталось на месте. А после моей встречи с Черри в танцевальной студии мы с Дэниэлом отработали две ночные смены, но он даже ни разу не попытался меня поцеловать.
Вел ли он себя дружелюбно? Конечно. Трепетала ли моя душа каждый раз при виде его улыбки? Еще бы. Заказывали ли мы на завтрак пирог в ресторанчике? А то нет: «Какао-Драйв» (молочный шоколад со взбитыми сливками, посыпанный сверху какао), «Сливочный поцелуй» (пирог на основе пахты, увенчанный пастилками в виде сложенных в поцелуе губок) и «Фрукты от Лесного Короля» (смесь различных ягод с витой короной из коричневого сахара).
Но куда делись наши поцелуи? И почему мы больше не касались друг друга? Почему не шептали ничего друг другу на ушко?
Ведь ничего этого не было. Даже кабриолет нашего расследования и тот застыл на месте, пару раз чихнув мотором. На тот идиотский список мы чуть не махнули рукой. Поэтому во вторник, когда Рэймонд Дарке по обыкновению мог заглянуть в отель, Дэниэл, вместо того чтобы опять превратиться в Джеймса Бонда и занять пост у входа в номер 514, прислал сообщение и сослался на какие-то дела в общине, объяснив, что за человеком в бейсболке в семь часов вечера по его просьбе последит другой работающий у нас парень. Но Дарке, как потом выяснилось, так и не явился, что стало для нас огромным сюрпризом. Нам было известно, что Иванов улетел из Сиэтла в тот самый день, когда мы следили за ним в магазине «Лавка древностей», поэтому я и сама не могла понять, почему это меня так расстроило. Наверное, из-за того, что тайна, связывавшая нас воедино, поблекла и увяла.
А вместе с ней, я боялась, и наши отношения.
По сути, когда Рэймонд Дарке не пришел, у меня в голове только эти мысли и крутились. Следующая ночь у меня была выходной, поэтому, когда я после полудня встала, приняла душ и не увидела от Дэниэла ни одного сообщения, по всем моим костям расползлось мучительное уныние. Может, я что-то сделала не так? Может, Дэниэл провел переоценку своих чувств и изменил мнение о наших отношениях?
Когда я уже досушивала феном волосы, тихо тренькнул телефон. В душе тут же вспыхнула надежда, но это оказалась лишь моя фея, она же крестная мать.
Мона: Ты уже встала?
Я: Да, но еще не проснулась.
Мона: Так даже лучше.
Я: Почему?
Мона: Это единственное предупреждение. Встать. Одеться. Быть готовой. У тебя пятнадцать минут.
Я: Быть готовой? Но к чему?
Мона: Сообщение самоуничтожится через пять секунд…
Я: Ты ко мне заедешь?
Мона: 5, 4, 5, 2, 1. И не надо меня благодарить.
На том и все. Я послала ей еще несколько сообщений, но она мне ни разу на них не ответила. Тогда я оделась, приколола к волосам лилию «старгейзер» и побежала вниз в тот самый момент, когда позвонили в дверь.
Тетя Мона этого не делала никогда – у нее был ключ.
Когда я посмотрела в
