Кхаа Тэ - Дарья Согрина – Друк

увитого стеблями позолоченного вьюна, и подошла к окну. Распахнув его, она, полной грудью, вдохнула ночной воздух, ощущая, что с каждым мгновением ее путь становится короче, приближая к вратам обители Темноликой.

Дерода должна была забрать Рейну еще давно. В тот проклятый миг, когда сердце чародейки сжалилось над брошенным младенцем. Цепкие пальцы Смерти, обязаны были свернуть ей шею и разорвать на лоскутки душу, когда женщина решила воспитать найденыша, как собственного сына и дать ему имя Виэнариссов. Интуиция подсказывала магессе, что не все благо вернется тебе многократно. Порой, добрые дела приносят куда больше горя, чем повседневные злодеяния. Милосердие – обернулось лихом для Рейны.

Айлас разрушил ее мир, так кропотливо создаваемый магессой десятилетиями. Он безжалостно забрал у нее Псилона и Меуса. Он развязал войну с эльфами. Приемыш стер все яркие краски с полотна жизни Рейны Гереон Виэнарисс.

Магесса не присутствовала на поле битвы, когда земли Нирбисса захлебнулись в крови. Человеческие чародейки никогда не участвуют в войнах, если не обладают даром целительства. Боевая магия – это удел мужчин. К несчастью, применять колдовские знания по восстановлению здоровья, женщина могла лишь себе в угоду. Она годами изучала свой организм, а тела иных существ, для нее были подобно ледяным дебрям, что простираются за Нордарским океаном.

Изнывая от переживаний в своем роскошном особняке, магесса не могла лицезреть смерть близнецов. Скорбную весть, на крыльях ночи, принес один из воронов Цитадели, отправленный Эурионом. Сухой текст, подобно топору палача, разрубил ее естество в одно мгновение. Нестерпимая боль наполнила разум, жаждая распахнуть двери бесконечному безумию. В тот миг, серебристые волосы Рейны стали светлее на несколько тонов. Единственной отрадой было то, что в траурном сообщении, также упоминалось об исчезновении Айласа. Женщина неистово надеялась, что проклятый выродок в мучениях сгорел, объятый пламенем магов, был растоптан в кровавые ошметки сапогами рыцарей и навечно стерт в пыль с лица континента лошадиными копытами.

– Неблагодарный щенок, получивший все на золотом блюде! Ничтожный предатель, возомнивший себя Лауром. Надеюсь, Темноликая до скончания эпох, будет истязать твою душу пытками! – яростно процедила Рейна, глядя в бездонное черное небо Руандона.

Брови магессы нахмурились, но она тут же обрела самообладание, приняв прежнее выражение лица – холодное безразличие. Новые морщины ей не к чему, она и так тратит массу энергии и эликсиров, дабы оттянуть увядание кожи. Почти сто лет в юном теле, это залог сложной и кропотливой работы. К приезду Моргана она обязана выглядеть безупречно. Сын не должен догадаться о ее намерениях и страстях, бушующих в душе.

Темная Дубрава ворочалась в беспокойном сне, словно ее обуревали кошмары. Могучие дубы сварливо скрипели, осыпая влажную землю отмирающей листвой. Очередной шуршащий ливень, все больше, оголял темные силуэты ветвей. Ковер под ногами становился плотнее, и от него исходил терпкий запах преющего перегноя.

Стремясь не издавать лишнего шума, осторожно ступая по листве и обходя трухлявые сучья и валежник, Ребекка, подобно тени, скользила среди ворчащих древ. Снадобье Беллы помогло. Укусы крапивы уже не зудели, а покраснение на коже почти спало. Единственное неудобство – исходило от узелка на плече. Магическая шкатулка оказалась куда тяжелее, чем представляла девочка. Любой мендарвец на месте златовласки, выбросил бы проклятую траву в первую же попавшуюся канаву, или же стрелой полетел бы к храмовникам, дабы заявить на травницу. Но Ребекка выбрала иной путь. Она предпочла стать сообщницей знахарки. Будь Аэлтэ рядом, то, наверняка бы, одобрила сей поступок. Мать всегда говорила, что помогать нужно всем, кто в этом истинно нуждается. А порой, приходится рисковать жизнью во благо других существ.

Нет, златовласка не была бесстрашным рыцарем, о котором слагают баллады трубадуры. Она, как и любая девочка, до жути боялась чудовищ, скрывающихся за пеленой неизвестности. Ребекка помнила, как ее охватил страх, когда в ночь урагана, она узрела мистические надписи в своей комнате, а затем поутру, письмена, возникшие в пепле сгоревшей груши. Девушке не забыть и о том, насколько сильно ее напугал дендройд – она лишилась сознания.

И даже ныне, пробираясь сквозь дебри Дубравы, дочь фермеров дрожала от страха, лишь на мгновение представляя, что ее останавливает отряд солдат, или церковники ловят с таинственным ларцом.

Толику храбрости предавала единственная мысль – ее риск не напрасен. Этой ночью, где-то далеко от Мендарва, эльфийский народ оплакивает своего умирающего короля. И только хрупкой и слабой девочке из государства людей, было под силу спасти его, доставив на Большую Землю лекарство от смертельного недуга. Она должна попасть в приграничье любой ценой, и сделать все возможное, дабы не угодить в лапы адептам ордена Тарумона Милосердного.

Если у Ребекки не выйдет осуществить задуманное, то вероятно, погибнет множество Светлоликих, помимо Яндариуса. А не приведи Создатель, про мандрагору проведают храмовники! По всему Мендарву начнут уничтожать траву, покрывая камнями площади под эшафотами. Несчастные люди, что проживают у мест казни, будут вынуждены вдыхать месяцами едкий тошнотворный запах и изнемогать от бессонницы под вой колдовского растения, вырванного из плоти Собирательницы душ.

Охваченная мрачными мыслями, Ребекка остановилась у края поляны, окантованной стеной корявых деревьев, некоторые ветви которых, были сломаны и вуалью закрывали обзор. Боясь выдать себя, девочка опасливо выглянула из-за шероховатого ствола дуба.

Годфри, как верный пес ожидал ее, сидя у поваленного бревна. Лунный свет был достаточно ярок, и златовласке удалось разглядеть, что вид у ее друга, куда хуже, чем у нее. А Ребекке пришлось нелегко. Пробираться чуть ли не ползком по родной деревне, крайне неприятное занятие.

Одежда у юноши была мокрая и липла к телу. Пшеничные волосы тоже хранили влагу, несмотря, что, как и прежде были собраны в хвост. Но прохладный воздух и сырое одеяние, кажется, не беспокоили паренька. Он неподвижно сидел, обхватив голову руками. Его бархатный плащ, сейчас больше походящий на кусок старой тряпки, был расстелен по стволу, в надежде хоть немного просохнуть.

Златовласка осторожно ступила на край прогалины. Годфри тут же поднял голову, и, опознав Ребекку, в два шага подскочил к ней.

– Ты опоздала, – сурово произнес он. – Я уже было подумал, что кто-то решил подшутить надо мной, подослав огромного ворона с запиской. Я даже был готов поверить, что это проделки брата Конлета, решившего меня затащить на костер при помощи коварной уловки.

Девочка с беспокойством осмотрела друга.

– Прости, по дороге возникло несколько препятствий, – монотонно пробормотала она, и резким движением оторвала от шеи юноши пиявку. Тот даже не дернулся. – Почему ты весь мокрый, и откуда на тебе эта тварь?

Лицо парня посветлело, и он даже