Генри VII - Милла Коскинен

спекуляциях с землёй и меняльных рынках, был обладателем очень весомых признаков благодарности от короля Ричарда III. Помимо четырёх поместий в Нортхемптоншире, Брамптону в июле 1483 года было заплачено 350 фунтов (!) за услуги, никаким образом не уточнённые. А в 1484, помимо недвижимости, Брамптон получил освобождение от налогов на сумму 100 фунтов в год на двадцать лет. Такое впечатление, что на этого джентльмена-авантюриста пролился золотой дождь. Но за какие услуги? Как ни удивительно, здесь-то причина была обозначена: за службу, возложенную на него с Пасхи 1485 года. То есть, авансом.

Впрочем, даже если принц Ричард и был в полной тайне отправлен королём Ричардом за границу, в 1489 году для Брамптона, интересы которого требовали примирения с Тюдором, он стал обузой. Брамптон не захотел брать его в Лиссабон, но на волю судьбы не оставил. «Пирс», на самом деле, не удалился на самостоятельные поиски приключений, а был передан на воспитание знаменитому командующему и рыцарю короля Жуана II, по имени Пьеро Ваз да Кунха (Pero Vaz da Cunha). В данном случае, дополнительным бонусом у этого рыцаря исключительных качеств было наличие родственников ему под стать. Все они были знаменитыми турнирными бойцами с международной репутацией. И, конечно, моряками в придачу. Так вот, исповедником в одной из таких экспедиций у рыцаря Пьеро был сам мастер Альваро, проповедник самого короля.

Король Жуан был также королём требовательным. Его самого называли Совершенным, и от своих рыцарей и советников он требовал аналогичных качеств — владения оружием, умения выезжать лошадей, знания кодекса рыцарства и умения соответствовать этому кодексу, а также исключительной грамотности, начитанности, умения слагать стихи и делать философские разборы происходящего вокруг. Всё это воспитатель «Пирса» умел превосходно, что, впрочем, не мешало ему быть немного пиратом. Кто в то время не был?

И вряд ли рыцарь имел хоть малейшее снисхождение к одному из своих пажей — тех тогда воспитывали жёстко, мгновенно наказывая за непонимание безмолвного знака ударом. Сбежал ли «Пирс» от такого воспитателя? Он позже говорил, что сбежал. Но, похоже, ещё в 1490-м году он был в штате своего воспитателя, потому что на свадьбе принца Альфонсо и инфанты Изабеллы его заметили.

Что характерно, в 1486 году король Жуан ввёл очень строгие законы относительно одежды. Шелка и затканные золотом одежды позволялись только и только в исключительных случаях — даже для короля и королевы. Свадьба принца Алонсо была именно таким случаем, и именно тогда да Суза заметил пажа «Пирса» в толпе гостей с их челядью. Он увидел знакомого, в одежде того типа, в которой да Суза уже видел этого «паренька».

А в 1487-88 гг. Эдвард Вудвилл, дважды посетил Лиссабон. Учитывая, что несколько лет назад Эдвард Брамптон гонял дядюшку супруги Генри Тюдора по всему проливу, Лиссабон не мог притягивать Вудвилла в качестве места, где можно было с приятностью встретить старых друзей. Было что-то другое. Очевидно — именно «паж Пирс». Потому что Вудвиллу не было смысли следовать на войну с «маврами» через Лиссабон, и не было смысла оттуда через Лиссабон возвращаться. Северная Испания подошла бы больше.

В принципе, когда испанцы допрашивали дипломата де Сузу, который в 1482 году имел возможность отлично рассмотреть принца Ричарда во время своей миссии в Лондоне, тот отмахнулся, что увидел просто пажа в свите Пьеро Ваз да Кунхи, с которым обращались, как с пажом. Никто, похоже, не захотел вникнуть в то, что престарелый в тот момент де Суза, рассеянный и плохо помнящий и прошлое, и настоящие обязанности, вообще выхватил взглядом в толпе именно этого пажа. Никто не стал вникать и в то, почему за леди Брамптон, в свите которой «Пирс» прибыл в Португалию, был послан лучший корабль королевства. При всех достоинствах четы Брамптонов, они отнюдь не принадлежали к сливкам придворной среды.

В те годы для успеха при португальском дворе требовались, помимо прочих, две главные особенности: умение одеваться безукоризненно, от нижней рубашки до перчаток, и умение говорить. Очевидно, «Пирс» преуспел в обоих искусствах, но ему этого было мало. «Я хотел увидеть мир», напишет он впоследствии. Что ж, ещё на службе у рыцаря Пьеро он увидел больше, что большинство его сверстников могли вообразить. В 1489 году король послал своего рыцаря в Сенегал, и пажи, естественно, сопровождали своего господина и воспитателя. Впрочем, за годы, проведённые в Лиссабоне, «Пирс» привык к виду чужеземцев. Но португальцы искали за морями нечто большее, чем золото и жемчуг, слоновую кость и пряности. Они искали таинственное королевство Пресвитера Иоанна, окружённое огненными облаками. Царство настолько богатое, что крыши в его городах были из чистого золота, и настолько святое, что простым смертным было не представить.

Миссия в Сенегале имела много целей, в том числе и реставрацию одного короля Бемоя, обратившегося к Португалии за помощью и принявшего христианство. Но когда экспедиция достигла цели, Пьеро Ваз да Кунха внезапно убил этого Бемоя. Очевидно, влияние климата, известное в Португалии, потому что рыцарь не был наказан за свой странный поступок. На самом деле, поступок не был странным. Рыцарь понял, что если они останутся в Сенегале и начнут углубляться в континент, то все просто умрут. Так или иначе, паж «Пирс» насмотрелся всякого во время этой экспедиции. И, несомненно, многому научился.

3

Генри Тюдор не доверял Вудвиллам, как ни парадоксально это звучит. Скорее всего, не доверял с того самого момента, как его дядюшка Джаспер выловил Томаса Грея, маркиза Дорсета, пытавшегося вернуться в Англию, чуть ли не в самый последний момент. Дорсета в ряды Тюдора вернули насильно. Не совсем понятно, почему маркиза вообще не казнили, в конце концов, потому что при дворе первого Тюдора его держали то в Тауэре (во время истории с «Дублинским королём»), то под пристальнейшим наблюдением.

С коронацией своей собственной супруги его тюдоровское величество затянул настолько, что это стало выглядеть почти неприличным. Похоже, Генри VII колебался в этом отношении даже после того, как в феврале 1487 года принудил тёщу уйти в монастырь, предварительно конфисковав у неё всё, что мог. Напрасно колебался, кстати сказать. Пусть его супруга и не была самой уравновешенной из женщин, свой выбор она сделала окончательно и бесповоротно. Чего не сказать о Ричарде Вудвилле, её дядюшке, который не выказал ни малейшей симпатии к новому режиму, хотя и держался подальше от политики вообще.

Надо сказать, странности отношения семейства Вудвиллов к Тюдору просто требуют отдельного современного исследования, которое ещё не сделано должным образом. Алисон Вейр написала о жизни Элизабет Йоркской толстенную книгу,