Царская Семья - жертва темной силы - Любовь Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Писательницу посадили за стол рядом с Распутиным. Кроме группы «заговорщиков», за столом оказалось еще человек двенадцать гостей.
По другую сторону Распутина села молодая, красивая женщина, очень разряженная, но с печальным лицом. Как узнала Тэффи, у мужа этой красивой дамы, адвоката, была большая неприятность по службе, и он надеялся, что при помощи жены сможет повлиять на Распутина, и «старец» уладит это нехорошее дело.
В конце стола сидели музыканты: с гитарой, с гармоникой и с бубном.
Распутин сразу же обратил внимание на писательницу. Он пил быстро и много и стал ее шепотом уговаривать, чтобы она тоже пила:
«Ты чего же это не пьешь-то? Ты пей. Бог простит. Ты пей».
«Да я не люблю вина, оттого и не пью».
«Пустяки! Ты пей. Я тебе говорю - Бог простит. Бог простит. Бог тебе многое простит. Пей!»
»… Так не хочешь пить? Ишь ты какая строптива Не пьешь, когда я тебя уговариваю».
И он быстрым, очевидно, привычным движением тихонько дотронулся до моего плеча. Словно гипнотизер, который хочет направить через прикосновение ток своей воли.
И это было не случайно.
По напряженному выражению всего его лица я видела, что он знает, что делает. И я вдруг вспомнила фрейлину Е., ее истерический лепет: «Он положил мне руку на плечо и так властно сказал…»
Так вот оно что! Гриша работает всегда по определенной программе. Я, удивленно приподняв брови, взглянула на него и спокойно усмехнулась.
Он судорожно повел плечом и тихо застонал. Отвернулся быстро и сердито, будто совсем навсегда, но сейчас же снова нагнулс
«Вот», - сказал, - «ты смеешься, а глаза то у тебя какие - знаешь? Глаза то у тебя печальные. Слушай, ты мне скажи - мучает он тебя очень? Ну чего молчишь?… Э-х, все мы слезку любим, женскую то слезку. Понимаешь? Я все знаю…
Как человек человека от любви мучает. И как это надо мучить то - все знаю. А вот твоей муки не хочу. Понимаешь…
Что за кольцо у тебя на руке? Что за камешек?»
«Аметист».
«Ну все равно. Протяни мне его тихонько под столом. Я на него дыхну, погрею… Тебе от моей души легче станет».
Я дала ему кольцо.
«Ишь, чего ж ты сняла то? Я бы сам снял. Не понимаешь ты…»
Но я отлично понимала. Оттого я и сняла сама.
Он, прикрыв рот салфеткой, подышал на кольцо и тихонько надел мне его на палец.
«Вот, когда ты придешь ко мне, я тебе много расскажу, чего ты и не знала».
«Да ведь я не приду», - сказала я и опять вспомнила фрейлину Е.
Вот он, Распутин, в своем репертуаре. Этот искусственно-таинственный голос, напряженное лицо, властные слова. Все это, значит, изученный и проверенный прием. Если так, то уж очень это все наивно и просто. Или, может быть, слава его как колдуна, вещуна, кудесника и царского любимца, давала испытуемым особое острое настроение любопытства, страха и желания приобщиться этой жуткой тайне? Мне казалось, будто я рассматривала под микроскопом какую-то жужелицу. Вижу чудовищные мохнатые лапы, гигантскую пасть, но при том прекрасно сознаю, что на самом то деле это просто маленькое насекомое.
«Не при-дешь? Нет, придешь. Ты ко мне придешь».
И он снова тайно и быстро дотронулся до моего плеча.
Я спокойно отодвинулась и сказала:
«Нет, не приду».
И он снова судорожно повел плечом и застонал.
Очевидно, каждый раз (и потом я заметила, что так. действительно, и было) когда он видел, что сила его, волевой его ток, не проникнет и отталкивается, он чувствовал физическую муку. И в этом он не притворялся, потому что видно было, как хочет скрыть и эту плечевую судорогу и свой странный тихий стон.
Нет, все это не так просто. Черный зверь ревет в нем… Посмотрим…»
После некоторого разговора, Распутин поманил пальцем молодого человека, сидевшего на другом конце стола:
«Милай! Вот принеси-ка сюда листочки с моими стихами, что вы давеча на машинке то отстукивали».
«Милай» живо сбегал за листками.
Распутин раздал. Все потянулись - Листков, переписанных на машинке, было много - на всех хватило.
Прочитали.
Оказалось стихотворение в прозе, в стиле «Песни Песней», туманно любовное. Еще помню фразу:
«Прекрасны и высоки горы. Но любовь моя выше и прекраснее их, потому что любовь есть Бог».
Это, кажется, и была единственная понятная фраза. Остальное было набор слов.
Пока читала, автор очень беспокойно оглядывая всех, следил за впечатлением.
«Очень хорошо», - сказала
Он оживилс
«Милай! Дай чистый листочек, я для ей сам напишу». Спросил:
«Как твое имя?» Я сказала,
Он долго муслил карандаш. Потом корявым, еле разборчивым, мужицким почерком нацарапал: «Надежде». «Бог есть любовь. Ты люби. Бог простит.
Григорий»
Основной, значит, лейт-мотив распутинских чар был ясен: Люби - Бог простит.
Но почему же его дамы от такой простой и милой формулы впадают в истерический экстаз?
Отчего дергалась и пятнами краснела фрейлина Е.?
Тут дело не спроста.
Я долго смотрела на корявые буквы, на подпись «Григорий»…
Какая страшная сила была в этой подписи. Я знала случай, когда эти восемь корявых букв вернули человека, осужденного судом и уже сосланного на каторгу.
Вероятно, эта же подпись могла бы и отправить кого-нибудь туда же…»
Вдруг хозяин дома озабоченно подошел к Распутину:
«Телефон из Царского».
Тот вышел.
Значит, в Царском знали, где он сейчас находитс Может быть, даже всегда знали где его искать.
Воспользовавшись его отсутствием, Розанов стал давать инструкции, как наводить разговор на всякие интересные темы.
«Главное - пусть расскажет о своих хлыстовских радениях. Правда-ли, мол, это, и если да, то как именно он это устраивает, и нельзя ли, мол, попасть на них. - Пусть он вас пригласит, а вы и нас захватите».
Я согласилась охотно. Это, действительно, было бы интересно.
Но Распутин к столу не вернулс Хозяин сказал, что его спешно вызвали в Царское, Село (а был уже двенадцатый час ночи), что он, уезжая, просил сказать мне, что непременно вернетс
«Ты ее не отпускай», - повторил Ф. его слова. - «Пусть она меня ждет. Я вернусь».
Разумеется, никто его ждать не стал. Во всяком случае, наша компания сразу после обеда уехала.
Все мои знакомые, которым я рассказывала о состоявшейся встрече, высказывали какой-то совершенно необычайный интерес, Расспрашивали о каждом слове старца, просили подробно описать его внешность и, главное «нельзя ли тоже туда попасть?»
«Какое он на вас произвел впечатление?»
Отвечала:
«Не сильное, но довольно противное».
Советовали этим знакомством не пренебрегать. Никто не знает, что его ждет в будущем, а Распутин такая сила, с которой нельзя не считатьс Он смещает министров, тасует придворных как колоду карт. Его немилости страшатся пуще, чем царского гнева…
Для человека, ведущего какую-нибудь серьезную политическую линию, Распутин показался мне недостаточно серьезным. Слишком дергался, слишком рассеивался вниманием, был сам весь какой-то запутанный. Вероятно, поддавался уговорам и подкупам зря, не особенно обдумывая и взвешива Самого его несла куда-то та самая сила, которою он хотел управлять. Не знаю, каков он был в начале своей карьеры, но в те дни, когда я его встретила, он, словно, уже сорвался и несся в вихре, в смерче сам себя потеряв. Повторял бредовые слова: «Бог… молитва… вино», путал, сам себя не понимая, мучился, корчился, бросался в пляс с отчаянием и с воплем, как в горящий дом, за забытым сокровищем. Я потом видела этот пляс его, сатанинский…
Рассказывали, что он собирал своих поклонниц, дам из общества, в бане, и заставлял, «чтобы сломить дух гордости и научить смирению» мыть ему ноги. Не знаю, правда ли это, но могло бы быть правдой. Там, в этой истерической атмосфере, самая идиотская выдумка могла казаться правдой.
Магнетизер ли он?
Мне довелось говорить о нем с человеком, серьезно изучавшим гипнотизм, магнетизм, влияние на чужую волю.
Я рассказала ему о странном жесте Распутина, об этом быстром прикосновении и о судороге, которая корчила его каждый раз, когда он видел, что приказ его не исполнялс
«Да неужели же вы не знаете?» - удивился мой собеседник. - «Ведь это прикосновение - это типичный магнетический акт. Это передача волевого тока. И каждый раз как ток этот не воспринимается, он летит обратно и ударяет магнетизера. Этот ток тем сильнее, чем напряженее и сильнее была направленная им волна. Вы рассказываете, что он очень долго настаивал, значит, напрягал свою силу. Поэтому, обратный ток ударял его до такой боли, что он корчился, стонал. Ему, наверное, было очень тяжело и он мучительно напрягался победить отпор. Все, что вы рассказываете, - типичный случай магнетического опыта».
На второй обед у Ф-а Н. Тэффи поехала позже назначенного часа. Все уже давно сидели за столом. Гостей было значительно больше, чем в первый раз. Прежние были все. Музыканты тоже сидели на своих местах. Распутин сидел там же. Он снял свою поддевку и был в колкой канаусовой рубашке навыпуск с косым вышитым воротом:
