Царская Семья - жертва темной силы - Любовь Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На другой день утром мужья двух дам с оружием в руках ворвались в квартиру Распутина. Но агенты охраны успели предупредить их жен, и те скрылись из квартиры, пользуясь черным ходом.
Государь подозревал о нечистой жизни «старца». Как сказано выше, англичанин сэр Самуил Хор имел в своих руках документ, где говорилось, что Император определенно решил ликвидировать вопрос о Распутине и выгнать его окончательно со двора.
Об отношении Государя Императора к Распутину у Вл. Маевского в его книге «На грани двух эпох» находим следующее:387
»… Время шло, и постепенно Государь стал склоняться к удалению «старца». Так было, например, при обер-прокуроре Св. Синода А.Д. Самарине. Но когда наступали припадки кровоизлияния у Цесаревича, то Царица приходила в ужас и требовала от Государя, чтобы он не считался с клеветнической кампанией против «праведного Григория»… А чтобы еще более поддержать в глазах Государя мистический авторитет Распутина, сторонники «Божьего человека», помимо праведности, приписывали ему - особый дар прозорливости, для чего иногда пускались на всевозможного рода обманы…»
Несмотря на всякого рода обманы и ухищрения, Император желал удалить Распутина. Об этом пишет и С.П. Белецкий в своей книге.388 Он говорит, что Распутин ясно понимал по настроению Государя, что близится начало поворота в отношениях к нему его Величества, и поэтому он заранее подготовлял себе почетный отход от двора.
Белецкий был свидетелем, как во время одного из воскресных часов у Распутина на квартире, в июне 1916 года, в присутствии А. Вырубовой, Распутин говорил, что ему положено на роду еще пять лет пробыть в миру с ними, а после этого он скроется от мира в известном только ему одному глухом месте, вдали от людей, где и будет спасатьс Белецкий понимал, что это свое намерение Распутин не мог бы привести в исполнение потому, что он до того погряз в порочную жизнь, пал так низко, что оттуда уже возврата не было.
Старшая дочь Императорской четы Великая княжна Ольга своим умом и сердцем поняла, что из себя представляет Григорий Распутин. Она относилась к нему с подозрением. Об этом узнаем из книги С.Р. Минцлова «Прошлое».389 Там написано следующее:
«Ольга Распутина ненавидела; причина этого лежала в особом чутье ее и здоровых нервах, давших ей возможность уловить и увидать фальшивость Распутина: двуликий Янус не мог быть всегда обороченным только одним лицом ко дворцу. Проникали во дворец и газеты с вестями о его подвигах. В 1916 году Ольга переживала большую душевную драму: материнская любовь к Алексею заставляля Александру Феодоровну быть и слепой и глухой по отношению к молве о Распутине. Помочь же делу и горячо любимому отцу Ольга ничем не могла».
Следователь Н. Соколов в своем труде «Убийство Царской Семьи» также говорит об отрицательном отношении Великой княжны Ольги Николаевны к Распутину:390
«Девушка «с налетом грусти…» Девушка, в душе которой чувствовалось «горе». Это облик Великой княжны Ольги Николаевны. Слушая свидетелей, невольно думаешь, что она, может быть и смутно, понимала отраву распутинского яда. Она не пожелала, между прочим, присутствовать на панихиде по Распутине, когда он был убит».
О своих встречах с Григорием Распутиным интересно пишет Н.А. Тэффи. Этот рассказ имеется в ее «Воспоминаниях».391
Рассказ Н.А. Тэффи приводится здесь в сокращенном виде:
»… Полуграмотный мужик, царский советник, греховодник и молитвенник, оборотень с именем Божьим на устах.
Хитрым называли его. Одна ли только хитрость была в нем? Расскажу две мои краткие встречи с ним».
Н. Тэффи уже видела Распутина как-то раз мельком:
«Это было в вагоне. Ехал он, очевидно, к себе в Сибирь в купе первого класса, и не один, а со свитой: какой-то человек - нечто вроде секретаря, пожилая дама с дочерью и известная фрейлина В. (Вырубова - Л.М.)
Было очень жарко, двери купе были открыты настежь. Распутин развел чаепитие с жестяным чайником, с баранками, с сахаром в прикуску.
Сидел в розовой ситцевой рубахе навыпуск, утирал лоб и шею вышитым полотенцем, говорил хлопотливым говорком на «о»: «Милай! Спроворь еще кипяточку-то! Кипяточку, говорю, спроворь. Заварили крепко - а кипяточку и нету. А ситечко где? Аннушка, ситечко, куда засунула? Аннушка! Ситечко, говорю, где? От-то раззява!»
Однажды обедала Тэффи у знакомых, где было много приглашенных. В столовой, на каминном зеркале висел плакат:
«Здесь о Распутине не говорят».
Тэффи пишет, что уже видела в некоторых домах такие плакаты. Но ей хотелось поговорить о Распутине, и она громко и медленно прочла вслух:
«Здесь о Рас-пу-ти-не не го-во-рят».
После обеда к ней подошла одна барышня, фрейлина Е. Писательница почувствовала, что она хочет начать с ней разговор о Распутине.
На вопрос Тэффи - приходилось ли этой барышне встречать Распутина, девушка сразу задвигалась, забеспокоилась и на ее худеньких бледных щеках выступили красные пятна:
«Распутина? Да … очень мало… редко. Он хочет непременно со мной познакомитьс Говорят, что это очень, очень интересно. Вы знаете, когда он смотрит пристально, я всегда чувствую страшное сердцебиение… Это удивительно. Я встречала его раза три у знакомых. В последний раз он вдруг подошел ко мне близко-близко и сказал: «Ты чего же, ты приходи ко мне, щупленькая, слышишь?» Я ужасно растерялась, ответила, что не знаю, что не могу… А он тогда положил мне руку на плечо и сказал: «Непременно приходи. Слышишь? Придешь!» И так властно, так сильно сказал, «придешь», точно это уже кем-то решено, и ему открыто. Понимаете? Как будто судьба моя ему открыта. Он видит ее и знает. Вы, конечно, понимаете, что я ведь ни за что к нему не пойду, но эта дама, у которой я его встречала, говорит, что пойти надо, что у него бывает много дам нашего круга, что в этом нет ничего предосудительного. Да, но… .. я не пойду.
Это «не пойду» она как-то взвизгнула. Вообще вид у нее стал такой, будто она сейчас истерически закричит и заплачет.
Что за история! Барышня тихая, серенькая, худенькая, лет ей на вид не меньше тридцати пяти. И вдруг так неприлично теряет всякое самообладание при одном имени Распутина, того мужика в розовой ситцевой рубашке, который заставлял «Аннушку» искать «ситечко»…
Группа писателей, друзей Н.А. Тэффи, предложила ей встретиться инкогнито с Распутиным. Ее просили одеться «пошикарнее» и приехать на обед в одий незнакомый ей дом Ф-а. Она согласилась.
Было уже больше десяти часов, когда Тэффи подъехала к дому Ф-а. В небольшой комнате сидело человек шесть:
»… Был он (Распутин - Л.М.) в черном суконном русском кафтане, в высоких лакированных сапогах, беспокойно вертелся, ерзал на стуле, пересаживался, дергал плечом. Роста довольно высокого, сухой, жилистый, с жидкой бороденкой, с лицом худым, будто втянутым в длинный мясистый нос, он шмыгал блестящими колючими, близко притиснутыми друг к дужке глазами из под нависших прядей масляных волос. Кажется, серые были у него глаза. Они так блестели, что цвета нельзя было разобрать. Беспокойные. Скажет что-нибудь и сейчас всех глазами обегает, каждого кольнет, что, мол, ты об этом думаешь, доволен ли, удивляешься ли на меня?»
Писательницу познакомили с Распутиным, не назвав ее имени:
«Посмотрел на меня внимательно - словно подумал «из какех такех».
Настроение было скучно-напряженное, никому ненужное.
Что-то в манере Распутина - это ли беспокойство, забота ли о том, чтобы слова его понравились - показывало, что он как будто знает с кем имеет дело, что кто-то, пожалуй, выдал нас, и он себя чувствует окруженным «врагами-журналистами» и будет позировать в качестве старца и молитвенника».
Тэффи стало скучно и противно. Захотелось ей ехать домой. Было ей и ее коллегам как-то неловко сидеть в незнакомом доме и слушать, как выдавливает из себя Распутин никому ненужные душеспасительные фразы.
Один из заговорщиков-писателей, Розанов, встал, отвел Тэффи в сторону и тихо сказал:
«Весь расчет на обед. Может быть он еще развернетс Мы с хозяином уже условились: вас он посадит рядом. А мы около вас. Вы его разговорите. С нами он так говорить не станет - он любит дам. Непременно затроньте эротические темы. Тут он будет интересен, тут надо его послушать. Это может выйти любопытнейший разговор».
Тэффи пишет, что поняла особый интерес Розанова к такому разговору с Распутиным:
»… Ведь чего только про Распутина ни говорили: и гипнотизер, и магнитизер, и хлыст, и сатир, и святой, и бесноватый».
Писательницу посадили за стол рядом с Распутиным. Кроме группы «заговорщиков», за столом оказалось еще человек двенадцать гостей.
По другую сторону Распутина села молодая, красивая женщина, очень разряженная, но с печальным лицом. Как узнала Тэффи, у мужа этой красивой дамы, адвоката, была большая неприятность по службе, и он надеялся, что при помощи жены сможет повлиять на Распутина, и «старец» уладит это нехорошее дело.
