У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы - Юрий Дьяков

18 октября был интересный случай. Настроение было хорошее. Когда я видел перед собой весь город, я почувствовал весь Сталинград и вспомнил про Царицын, про то, как я рассказывал об обороне Царицына в пединституте… Я рассказал свои воспоминания товарищам и сказал о том, что в 1918 г. Мамаев курган был и командным и наблюдательным пунктом товарища Сталина. Об этом мало знали. Бенеш заинтересовался подробностями. Затянул меня в блиндаж старшего лейтенанта Литвиненко, где собралось человек пятнадцать рассказать об обороне Царицына. Я сделал что-то вроде лекций в течение часа… Когда все вышли из блиндажа, каждому хотелось посмотреть окопы 1918 года. Бенеш использовал этот рассказ и просил рассказать об обороне Царицына в других ротах. После этого бойцы еще больше почувствовали символическое значение обороны Сталинграда. То, что там был Сталин, глубоко проникло в душу бойцов и воодушевляюще действовало на их моральное состояние. И Бенешу хотелось занять Мамаев курган еще и потому, что он имел такую историю. В шутку мы называли Мамаев курган святым местом, местом, где был Сталин.

Ноябрь 1942. Немцы к этому времени целиком уже были окружены. Мы были в полукольце. А когда пошел лед, мы были почти в окружении и жили около полумесяца отрезанными. Нас снабжали не транспортные самолеты, как немцев, а «У-2» бросали нам мешки с боеприпасами и продовольствием. Понятно, что перед дивизией встал вопрос о Мамаевом кургане, о взятии баков, и о том, чтобы выйти на западный скат. Задача перед нами стояла очень трудная… Наступление на Мамаев курган и на баки нашей дивизии должен был проводить наш полк. Бенеша к этому уже не было. Командиром 1‑го батальона был Жидких. 2-ой батальон находился на заводе «Метиз», 3‑й батальон был вместе с нами на южных скатах кургана и также наступал, но решающую задачу должен был выполнить 1‑й батальон 1047‑го полка. К этому времени была уже разработана новая тактика наступательных боев. Тогда уже знали, что мелкими штурмовыми группами наступать гораздо выгоднее…

Первые атаки не имели успеха и было очень много потерь, бросались на штурм. Командиры вне всяких правил шли впереди, безуспешно. Из 20 человек оставались в батальоне 4–5 человек. Остальные были или убиты или ранены. В день мы ходили в атаку по три – четыре раза, причем в разное время: и рано утром, на закате, и днем и ночью. Испробовали все и безуспешно. В первые дни наступали вместе с танками. Два танка ушли за баки, один был сожжен, другой пропал без вести. Остальные танки не могли пройти, один был испорчен, другие подожжены… Между прочим, не совсем удачно поддерживала артиллерия…часто била неудачно, по своим. За баки бои шли 20, 21, 22, 23, 24, 25 беспрерывно. В первые дни я сам находился в штабе командир полка и начальник штаба все время там находились. 26, 27, 28 я был сам на передовой, на наблюдательном пункте и на передовой, где командиром старший лейтенант Устюжанин. Шесть дней на баки ходили тремя батальонами. Били в лоб… На шестой день удалось продвинуться метров на 200…и тем самым поставить баки под угрозу. У немцев положение ухудшилось. Мы уже имели возможность ударить с флангов… бить с трех сторон, но все-таки взять баки никак не могли. Потом, когда мы захватили баки и Мамаев курган был в наших руках, мы интересовались, что представляют собой эти баки с точки зрения их толщины. Я тоже лазил в эти баки. Стены железобетонные два метра толщиной, снаружи они засыпаны землей так, что получается это не бак, а курган. Было два таких кургана, они были разделены перегородками, и там была вода раньше. В этих баках было построено много амбразур, в которых трудно было попасть. Это был целый дот, приспособленный немцами к стрельбе… Там было не менее 20 пулеметов. Очень удобная позицию занимали и немецкие снайперы и часто выводили из строя наших командиров.

Особенно удачными были действия лейтенанта Геричея, командира минометной роты 1‑го батальона., который пошел в атаку с атаку с большой группой, но проник в баки только с четырьмя бойцами, ему удалось залезть в бак. Он был ранен в правую руку, но стрелял левой рукой. Этот отважный человек перебил много немцев… Удержать первый большой бак они одни не могли. Геричей вынужден был отойти… Подходы к бакам были совершенно открытые.

Днем 27 ноября на бак шел танк, прямо на наших бойцов, в обороне от 30 человек осталось всего 8 человек. Было холодно, был ветер с дождем, и очень трудно было доставлять боеприпасы. На передовой было только два противотанковых ружья. На нашем КП не было ни одной бутылки с горючим, ни одного противотанкового ружья, ни одной противотанковой гранаты. Слышим отчетливо, как приближается танк. Устюжанин позвонил по телефону, просил прислать противотанковых гранат. Принесли противотанковые гранаты. Когда немецкий танк подходил к передовому отряду, по нему открыли огонь из бронебоек. В это время немецкие снайперы били по нашим бойцам и командирам, и высунуться было невозможно. В тот час погиб один из лучших политруков лейтенант Охапкин, член партии. Его убил снайпер в голову. Он на старой обороне оставался с несколькими, примерно, с пятью бойцами. Для того чтобы создать впечатление, что у него больше людей, он положил автоматы на расстоянии друг от друга и разных позициях по ширине 60 метров. И бойцы ходили и стреляли с разных мест. Танк подбить все же не удалось.

Немцы также не имели подступа к бакам, в баках не было регулярного пополнения, и танк подвозил туда боеприпасы, а не стрелял. На следующий день опять шел танк, но мы уже знали, что он подвозит боеприпасы… В ночь на 28 выпал первый снег в Сталинграде, а 27 -го был ветер и дождь. Шинели замерзали и сделались как палка. Все перемерзли, чувствовали себя неважно. Чтобы навести боевой порядок на переднем крае, послан заместитель командира 1‑го батальона по строевой части лейтенант Сальников. Случилось так, что он переползал от одного окопчика к другому, воодушевлял бойцов. Им дали подкрепление человек 10. На рассвете принесли завтрак. Сальников пообещал, что в этот день переоденут в зимнее обмундирование, и отдал приказ командиру роты Шевелеву готовиться к атаке. Мы должны были выступить вместе с учебным батальоном дивизии, который нам придали, и с 1‑м батальоном 1043 полка. Когда все почти было уже готово, Сальников вышел к переднему краю. Ему еще раз хотелось посмотреть на боевые порядки своих людей. Было уже светло, и немецкий снайпер Сальникова убил.

28 числа в 10 часов еще раз пошли в атаку, но баков взять и на этот раз не удалось. Учебный батальон почти полностью был разбит – оставалось только несколько человек. Можно сказать, что после этого наступления учебный батальон нашей дивизии перестал существовать. Командный состав был частью передан в наш полк, частью в штаб дивизии. Во время этой атаки погиб командир третьей роты младший лейтенант Шевелев. За Мамаев курган, таким образом, погибли офицеры 1‑го стрелкового батальона: Бенеш, Сальников, Охапкин, Шевелев, Литвиненко – командир 1‑й роты. Литвиненко погиб, когда хоронили подполковника Тимошкина, командира 1045‑го полка. В час его похорон был дан залп из всех орудий дивизии по противнику. Нужно было дать этот залп одновременно. Литвиненко был на передовой и управлял огнем. Когда немцы повели ответный огонь, Литвиненко погиб от мины. Вместе с ним погиб первый снайпер полка, пионер снайперского движения сержант Калентьев.

Командир дивизии Батюк – молодой командир, ему 38 лет, сейчас – генерал-майор. Службу начал с бойца, пройдя все стадии воина до командира дивизии. В армии служит с 16 лет. Нашего командира в дивизии любят все бойцы и командиры. Между прочим, эту любовь он завоевал еще до войны в Томске при формировании дивизии. Особенно его полюбили на тактических занятиях, на маневрах, где он старался приблизить, как можно больше занятия к боевой обстановке. Это очень дальновидный человек в военных вопросах. Спокойный, сдержанный человек и старается влиять на неспокойную публику. В самые тяжелые минуты поддерживает у всех хорошее настроение. Командный состав дивизии между собой называл Батюка батей Батюком. Наш комсостав и бойцы видели, что командир дивизии у них опытный воин. Он очень скоро усвоил особенности уличных боев в Сталинграде, и поэтому в нашей дивизии быстро привилась тактика боя мелкими штурмовыми группами… Бои мелкими группами нас обязывало проводить то небольшое количество людей, которое осталось у нас в частях. Батюк также очень удачно применял там тактику маневренности. Батюк таже очень быстро воспринял от командующего армией Чуйкова тактику маневренности… У Батюка всегда была железная решимость в действиях: если он чего-нибудь решил, он добивался своего… Эта железная решимость сказывалась и твердости голоса, и жестах, и даже в мимике. Начальник штаба Питерский говорил, что ему достаточно поглядеть на командира дивизии, чтобы знать, чего он хочет. Действительно, иногда он зайдет в блиндаж, посмотрит, ничего не скажет, но посмотрит так, что знаешь, в чем дело. Если он приходил в полк, значит, в полку было неблагополучно. Он добирался и до батальонов, несмотря на то, что это было связано с риском, а уж если там начнет перебирать людей, то переберет всех.