Медноголовый - Бернард Корнуэлл

— А о чём судачат?

Салли махнула рукой в сторону окна, выходящего на забитую телегами и каретами улицу:

— Кому судачить-то? Судачить некому. У нас таким манером скоро клиентов не останется. Все сбегут.

— Эти сбегут, набегут новые. — хихикнул с намёком на северян Делани.

— Значит, удвоим цены. — мстительно заключила понявшая работодателя правильно Салли и поведала ему о закрытии северянами вербовочных пунктов.

— Ух ты, я об этом не слышал. — оживился Делани.

— Янки считают, что победили. — скорчила презрительную гримасу Салли.

У них есть на то все основания, подумал Делани, вслух спросив:

— И кто же из клиентов осчастливил тебя новостью насчёт вербовщиков?

— Не клиент. Нат.

— Старбак? — удивился Делани, — Он был здесь?

— Прошлой ночью. Его выпустили из кутузки.

— Об его освобождении я читал. И в «Экзаминере», и в «Сентинеле». Старбак в своей каморке? Зайду поздороваться.

— Зря ноги будешь бить. — Салли закурила сигару, — Нет его там. Ввязался чудик во что-то, не пойми во что…

Делани хорошо знал, насколько сильно привязана Салли к Старбаку, чтобы поверить в искренность её грубости.

— Это ты о чём? — полюбопытствовал адвокат.

— Жизнью своей он рискует, как последний дурень, вот о чём. — ответила Салли, — Поташил какое-то письмо к янки. Меня звал.

Делани, интуитивно почуяв, что из истории со Старбаком можно будет извлечь кое-что, небезынтересное вашингтонском друзьям, осторожно уточнил:

— Звал с собой к янки? Зачем?

— Не к янки. — поправила Салли, — Звал замуж. Ну, и к янки тоже.

— Замуж звал? У него безукоризненный вкус. — польстил с усмешкой Делани и Салли, и Старбаку, — Неужели ты дала ему от ворот поворот?

— Ну да. А он говорил, мол, откроем галантерейную лавочку в Мэйне…

Делани засмеялся:

— Моя дорогая Салли, в Мэйне тебе не понравится. Они живут в ледяных домах, жрут солёную рыбу и поют псалмы для развлечения. Бедный Нат. Буду скучать по нему.

— Недолго скучать придётся. Он возвратится. Не хотел, но когда я не пошла с ним, передумал. Письмо отнесёт и возвратится.

Делани сделал вид, что подавляет зевок:

— А что за письмо-то?

— Не сказал. От правительства вроде.

Она умолкла, но долго молчать не могла. Салли тревожилась о Натаниэле и мысли не допускала, что подвергает жизнь друга опасности, обсуждая его дела с Бельведером Делани. Адвокату она всецело доверяла. Он носил форму офицера Конфедерации и отличался от других хозяев борделей. Работающих у него девушек он никогда не бил, никогда не оскорблял, обходясь с ними, как с леди, заботясь, чтобы они были довольны и здоровы. У Салли не имелось оснований таиться от Делани, и она не таилась.

— Нат считает, что в Ричмонде засел шпион, хитрый и опасный. Все наши военные планы янки продаёт. Письмом шпиона можно как-то прижучить. Нат больше ничего не сказал, но и этого хватает. Олух Нат, олух и дубина. Ввязался в эту чепуху и закончит, как тот, которого подвесили сушиться в Кэмп-Дэвиде.

Казнь Вебстера в Ричмонде была притчей во языцех с лёгкой руки газетчиков, расписывавших повешение, как закономерный финал всех шпионов.

— Право же, уж что-что, а повесить Ната не позволим. — заверил Салли Делани.

Обратив внимание на то, что дым от сигары, которую он держал, поднимается к потолку странными завитками, законник лишь сейчас заметил, что его пальцы дрожат. Неужели испугался? Да, испугался, решив в первый миг, что шпион, которого должен помочь поймать Старбак, — это он, Бельведер Делани. Но момент затмевающего разум ужаса миновал, и Делани смог рассудить спокойно. Ричмонд кишел шпионами, начиная с богатой сумасбродки Бетти Ван-Лью, озадачивающей сограждан открытостью предательства[8], до опасливых осмотрительных изменников, подобных Делани. Адвокат был допущен до военных секретов Конфедерации, но, конечно, не в той степени, в какой ориентировался искомый Старбаком шпион. Тот, вероятно, являлся военным.

— От меня-то ты чего ждёшь? — спросил Делани у Салли.

Она повела плечом:

— Единственное, что Нату для счастья надо — вернуться в свой любимый Легион. Можешь это уладить? Если он, конечно, возвратится от янки целым и невредимым?

— И если Конфедерация ещё будет существовать. — дополнил её Делани.

— Будет. Что ей сделается. Так поболтаешь о Нате с Фальконером?

— Я? — поёжился Делани, — Да Фальконер меня на дух не переносит, а уж Ната и вовсе ненавидит. В Легион, пока там хозяйничает Фальконер, Нату дороги нет.

— Ну, в другой полк пристрой его. Солдатское ремесло Нату по вкусу.

Очень глупо с его стороны, подумал Делани, а вслух сказал, покосившись на циферблат стоящих на камине часов:

— Посмотрю, что можно сделать. Пора мне, дорогуша.

— Что, на завтрак не останешься? — изумилась Салли.

Делани поднялся:

— Даже нам, дармоедам-законникам, время от времени приходится работать, дорогуша.

Делани занимал синекуру юрисконсульта при военном министерстве, отнимавшую у него от силы час времени в месяц, но приносившую 1560 долларов в год (южных долларов, конечно же).

Оправив мундир, Делани пообещал:

— Что-нибудь соображу для Ната, дорогуша.

Салли улыбнулась:

— Ты — хороший человек.

— Истинная правда, дорогуша. — с обычной учтивостью он чмокнул Салли ручку, спрятал деньги в кожаный саквояж и откланялся.

Снаружи шёл неизменный дождь. Его капли падали косо под порывами не по сезону холодного ветра.

Пройдя квартал до квартиры на Грейс-стрит, Делани поднялся к себе в кабинет и отпер стол-бюро с крышкой на роликах. Порой у адвоката создавалось впечатление, что между сотнями действующих в Ричмонде шпионов и добровольных помощников Севера идёт негласное состязание: кто даст информацию ценнее, того щедрее и наградят после победы. Карябая пером бумагу, Делани думал о том, что это его донесение в вымышленном им соревновании заслуживает главного приза. Быстро набросав то, что Салли ему рассказала, предупредил, что Натаниэль Старбак подослан Югом, запечатал послание в конверт, указал в качестве адресата подполковника Торна из Управления генерального инспектора в Вашингтоне, округ Колумбия, и вложил в другой конверт, адресованный преподобному Эшли М. Уинслоу, живущему в Ричмонде, на Кэнел-стрит. Конверт вместе с тремя долларами вручил своему чернокожему камердинеру:

— Срочно, Джордж. Это для наших общих друзей.

Убеждения хозяина Джордж знал и разделял. Он доставил письмо на Кэнел-стрит, отдав вместе с двумя долларами из трёх человеку по имени Эшли. Ночью письмо и один доллар поездом были переправлены свободному чернокожему сапожнику, державшему мастерскую на станции Кэтлетт-стейшн в Северной Виргинии.