Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953). - Николай Капченко

Во многих публикациях, особенно начиная с 90-х годов, содержится богатый и весьма убедительный документальный материал, подтверждающий приведенную выше оценку. Так что винить одного Сталина в просчетах относительно сроков нападения Гитлера с точки зрения исторической реальности неправильно. Неверно было бы возлагать всю ответственность и на разведывательные органы, учитывая отсутствие аналитической службы, отсутствие координации работы спецслужб и централизованной оценки поступавших разведданных, порой трусливое поведение начальства перед высшим руководством и другие обстоятельства. Советская разведка делала все возможное, чтобы распознать секреты Гитлера, но было бы упрощением считать, будто эти секреты чуть ли не сразу становились достоянием Сталина, лежали на его столе. Это – не более чем примитивная и заведомо ориентированная точка зрения, которую с пеной у рта отстаивают некоторые авторы.

В реальной жизни все было гораздо сложнее, и это довольно хорошо отражено во многих документальных публикациях. Кстати сказать, реальную оценку отношений двух действовавших тогда факторов – Сталин и разведка – дают многие ветераны советской разведки. Так, генерал-лейтенант в отставке В. Кирпиченко при обсуждении этого вопроса заявил: «…Сейчас никто уже так примитивно не утверждает, что, мол, разведка сообщала, что война будет 22 июня, а глупый Сталин не верил и бросал это в мусорную корзину. Это, конечно, не так. Разведка давала реальную картину подготовки Германии к войне – это была информация и устная, и документальная, и шла она на протяжении десятка лет… К сожалению, это вообще парадоксальная вещь, но первая информационная служба разведки была создана только в конце 1943 года. Поэтому вся поступавшая информация „заглатывалась“ Политбюро и Сталиным только живьем. Направлялся документ: „Источник такой-то сообщил…“ – и никакого анализа. Если же предположить, что внешнеполитическая разведка изо дня в день давала бы обобщенную систематизированную информацию, то, может быть, мнение Сталина было бы другим…

Ошибка Сталина была в том, что, владея достаточно серьезной информацией о подготовке Гитлера к войне, он все-таки верил в силу своей дипломатии, во все соглашения, заключенные с немцами, в пресловутый „пакт Молотова – Риббентропа“… Действительно, Советскому Союзу нужно было хотя бы полтора года для перевооружения и подготовки армии»[247].

Кое в чем с уважаемым ветераном разведки можно поспорить. Но я укажу лишь на одно положение, вызывающее у меня серьезное возражение. Речь идет о том, что Сталин все-таки верил в силу своей дипломатии, во все соглашения с немцами, в пакт о ненападении. Это – слишком легкое и в принципе необоснованное суждение. Как я пытался показать выше, вождь отнюдь не верил в пакт, не верил заверениям немецкой стороны, не полагался на силу своей дипломатии. Он прекрасно знал пределы возможностей дипломатии и хорошо понимал, что судьбы страны решаются не на дипломатическом поле. Дипломатия в его представлениях была лишь средством, орудием достижения тех или иных промежуточных целей и задач. А главные же вопросы решались не за столом дипломатических переговоров, а в самой стране путем повышения ее экономической и научно-технической мощи, посредством строительства новых заводов и фабрик, в первую очередь ориентированных на военное производство, путем создания и совершенствования новых видов оружия, обучения и подготовки военных кадров, путем повышения дисциплины и т.д. Словом, судьбы страны решались в самой стране ее народом. В этом и заключалась основа всей стратегии Сталина в предвоенный период.

Что же касается роли разведки, то она, конечно, была важным фактором, способствовавшим укреплению обороноспособности государства. И она, конечно, делала свое дело. Хотя подвиги и самоотверженная работа наших разведчиков и агентов, те почести и слава, которую они по праву заслужили, не должны убаюкивать и служить поводом для самых оптимистических выводов. Есть и серьезная доля ответственности советских разведывательных органов в том, что фактически с полной достоверностью и надежностью не были определены сроки нападения Германии на СССР. Были лишь более или менее достоверные сообщения, но не было надлежащего и категорического вывода из этих сообщений. И эти сообщения могли восприниматься не как руководство к действию, а как информация к размышлению.

Может быть, это утверждение покажется кому-то малоубедительным и отчасти даже тенденциозным. Но такое мнение у меня сложилось на базе ознакомления со многими документами и материалами. Ведь нельзя игнорировать, к примеру, такой факт. В акте о приемке дел новым наркомом обороны С.К. Тимошенко от К.Е. Ворошилова от 1940 года дается следующая оценка разведывательной деятельности нашего военного ведомства: «Организация разведки является одним из наиболее слабых участков в работе Наркомата обороны. Организованной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется.

Работа Разведывательного управления не связана с работой Генерального штаба. Наркомат обороны не имеет в лице Разведывательного управления органа, обеспечивающего Красную Армию данными об организации, состоянии, вооружении, подготовке к развертыванию иностранных армий. К моменту приема Наркомат обороны такими разведывательными данными не располагает. Театры военных действий и их подготовка не изучены»[248].

3. Бред о превентивном ударе

Честно признаться, в мои первоначальные планы не входило ввязываться в дискуссию по давно решенному вопросу и приводить какие-либо факты и доводы относительно полной несостоятельности даже самой постановки вопроса о том, готовил ли Сталин превентивный удар против Германии. Мотивы мои базировались на следующих основных соображениях:

Во-первых, вся внутриполитическая и внешнеполитическая стратегия Сталина в последние предвоенные годы была целиком и полностью нацелена на выигрыш времени и оттягивание сроков войны, которая представлялась ему совершенно неизбежной. Страна должна была как следует подготовиться к отражению агрессии гитлеровской Германии, а сделано было в этом отношении далеко не все. Здесь имеются в виду не какие-то отдельные чисто военного плана мероприятия, а весь комплекс экономических, производственных, технических и иных вопросов, решить которые за столь короткий отрезок времени было выше человеческих сил. Даже при максимальном их напряжении. И думать в это время о каком-то превентивном ударе – значит принимать Сталина за авантюриста в лучшем случае или полуидиота в худшем. Ни тем, ни другим он не был.