Семь главных игр в истории человечества. Шашки, шахматы, го, нарды, скрабл, покер, бридж - Оливер Рейдер

к дому над долиной. «Я не хочу славы, не хочу власти, – сказал он. – Я просто хочу быть интересным».

В последний день моего пребывания в Орегоне мы сели в двухместный экспериментальный самолет Гинсберга под названием Air Force Epsilon. (Когда-то Гинсберг также хотел стать президентом.) Мы налетали по окрестностям без малого две сотни километров. Вдали под нами простиралось потрясающее великолепие: сапфирово-прозрачное ледниковое озеро, столетние пихты, древние вулканические вершины, медведи, пумы, олени, реки и водохранилища, птицы и – даже среди этой первозданной природы – сложная созданная людьми инфраструктура. Геология менялась медленно, а жизнь – быстро. Это было пространное и поразительное меню, аккуратно раскрытое на столе Земли под нами и содержавшее красоту, сотворенную Богом. Или физикой. Или математикой. Или слепым везеньем.

Как сдача карточной руки.

«Тут, на высоте, так здорово пахнет, – затрещал у меня в наушниках голос Гинсберга. – Красотища, правда?»

Да. Правда.

В 2004 году Гинсберг продал GIB популярному бриджевому веб-сайту за полмиллиона долларов и вышел из игры. На деньги, вырученные от продажи своей программы, играющей в бридж, он купил рояль, который теперь стоит в его гостиной. Это был его подарок жене на Рождество. А также инструмент, на котором их дочь играет прекрасные произведения над широкой долиной, где солнечный свет просачивается сквозь кроны высоких орегонских сосен.

Эпилог

Неважно, выиграем или проиграем… это лучшая игра, в которой мы когда-либо участвовали.

– ПИТ РОУЗ ВО ВРЕМЯ ШЕСТОЙ ИГРЫ МИРОВОЙ СЕРИИ ЧЕМПИОНАТА ГЛАВНОЙ ЛИГИ БЕЙСБОЛА 1975 ГОДА (ОН ПРОИГРАЛ)

Какой в играх толк?

Игра, как говорил нам великий Бернард Сьютс, – это просто «добровольная попытка преодоления ненужных препятствий». Но, конечно, это нечто большее. Как мы увидели, приверженцы игр посвящают жизнь – профессиональную, личную, даже земную – выбранному ими занятию. Они, несомненно, проживают ее не зря. Игры порождают азарт, одержимость, соперничество и глубокие размышления. О них написаны книги. Бесспорно, подобное не напрасно – это не потакание прихотям или просто пустячные порождения скуки. На мой взгляд, из простого определения Сьютса вытекают вещи, имеющие реальную ценность.

Некоторые философы настаивают на том, что ценность игр кроется в присущих им сложности и вызове. «Трудные виды деятельности хороши сами по себе», – утверждает Томас Хурка, преподаватель философии в Торонтском университете и большой поклонник теорий Сьютса. Хурка использовал анализ Сьютса для того, чтобы интегрировать игры в более масштабный философский проект. Он отмечает, что Маркс и Ницше считали «важнейшим благом человечества деятельность, которая, с одной стороны, обязательно направлена какую-то цель, а с другой – приобретает ценность исключительно благодаря процессу ее достижения». Следовательно, участие в играх и преодоление их трудностей ценно само по себе. Помимо прочего, ценности игр вполне современны: «процесс, а не продукт, путь, а не пункт назначения».

Гвен Брэдфорд, философ из Университета Райса и бывшая студентка Хурки, сказала мне, что игры – это «маленькие достижения». Согласно философской концепции Брэдфорд, достижения – благо само по себе, как неотъемлемая часть процветающей жизни, реализация и развитие ключевых человеческих качеств, а сьютсовы препятствия в игре автоматически придают им необходимую структуру. «Всякий раз, играя, вы решаете сделать что-то более трудное, чем необходимо, – добавила она. – Все игры таковы. Можно просто расставить фигуры на доске, чтобы продемонстрировать мат, но куда труднее привести их к этой позиции, следуя сложным правилам».

В своей книге с подходящим названием «Достижения» (Achievement) Брэдфорд поясняет, что игры ценны сами по себе – внешнее вознаграждение им не требуется, они самодостаточны. «Моя теория достижений состоит в том, что все они заключены в самом начинании, – говорила Брэдфорд. – Смысл в путешествии, а не в пункте назначения. Банально, но это так. Игры лучше всего показывают это, поскольку, играя, вы не получаете решительно ничего, даже если выигрываете. Это выполнение определенных правил, которое не приносит никакой выгоды».

Ценность достижений ярчайшим образом демонстрируют мастера, о которых шла речь на страницах этой книги: Марион Тинсли, Магнус Карлсен, Ли Седоль, Масаюки Мотидзуки, Найджел Ричардс, – каждый из которых участвовал в сложной игре, проявляя беспрецедентный уровень мастерства. То же самое можно сказать о сотнях выдающихся ученых-компьютерщиков и инженеров от Ады Лавлейс до Клода Шеннона и Реми Кулома, перед которыми стояли не менее сложные и трудные задачи. Эти мастера и творцы инструментов заслуженно получили высокую оценку своей работы и были вознаграждены прямо и косвенно за то, что преодолели огромные трудности и сложности.

Однако большинство людей (я сам, а возможно, и вы) являются любителями, дилетантами, непрофессионалами. Мы не столько добиваемся, сколько стремимся. Важность стремления в играх и процессе игры только сейчас становится понятной.

«В области философии игры чудовищно недооценены, – сказал мне Тхи Нгуен, философ из Университета Юты. – Философы досконально исследовали вопросы морали, но очень, очень мало размышляли о природе игры, что, на мой взгляд, странно». В 2019 году Нгуен опубликовал первую в мире философскую статью по играм, которая появилась в августовском выпуске Philosophical Review, журнала, выходящего с 1892 года. В ней он утверждает, что наиболее примечательной и ценной особенностью игр является их способность обеспечивать реализацию человеческой субъектности – намеренных действий. В то время как правила и ценности реального мира косны и порой неприятны, правила и ценности игр подвижны. Им, точно глине, можно снова и снова придавать желаемую форму, а мастера-художники могут создавать из них красивейшие композиции. «Существуют особые эстетические качества, доступные прежде всего тому, кто играет время от времени, – пишет Нгуен. – Это эстетические качества действия, принятия решений и выполнения задач».

Более того, игры – это искусство в самом строгом смысле. «Игры – часть наших методов фиксации, – отмечает Нгуен. – Живопись позволяет нам запечатлевать визуальные картины, музыка – записывать звуки, истории – закреплять нарратив, а игры – фиксировать субъектность. Это может быть полезно как часть нашего развития. Точно так же, как романы позволяют нам проживать жизнь, не прожитую в действительности, игры обеспечивают