Большая семья - Филипп Иванович Наседкин

«Ну, а если они любят друг друга? — думал Денис, желая найти хотя бы что-нибудь смягчающее вину товарища. — Если любят, тогда как?.. В каком уставе это запрещается? И разве это мешает быть хорошим руководителем и коммунистом?.. Ну да, мешает… Ведь на него смотрят люди… Как оценят они эту слабость? Не подорвет ли это его авторитет?..»

Широким шатром расстилалось над землей чистое голубое небо. В теплом струящемся воздухе плыли тонкие спутанные нити паутины. Денис закрыл тяжелые веки.

Очнулся от какого-то внутреннего толчка.

«Что ж это со мной? — с беспокойством подумал он, разминая отекшие и опухшие ноги. — Неужели заболел?.. Нельзя поддаваться. Надо побороть слабость, и все будет хорошо».

Он вытер пот с лица, расстегнул ворот рубахи. Из лесу подул легкий ветерок, овеял тело прохладой. Не давали покоя тревожные мысли. С какой целью Куторга рассказал ему эту историю? Конечно, он хочет запачкать председателя, восстановить против него людей. Он хочет поссорить Арсея и Дениса, разъединить их, ослабить их силы!.. Но зачем? Зачем это ему нужно?.. Ах, вот в чем дело!.. Ему нужно, чтобы Арсея не было в Зеленой Балке, чтобы он не мешал, не стоял перед глазами Ульяны. Как этого добиться? Лучше всего клеветой, сплетней очернить человека. Смотришь, снимут, пошлют куда-нибудь по специальности — агрономом, и Ульяна охладеет, вернется к прежней жизни. Денис был уверен, что разгадал ход Куторги, и решил держать ухо востро.

Оба трактора теперь стояли возле вагончика — у заправочного пункта. Антон лежал на земле и жевал какую-то травинку. Зина и Надя заливали баки керосином. Увидев эту мирную картину, Денис вдруг пришел в ярость.

— Какого чорта развалился! — закричал он на Антона. — Почему остановили машины?

Антон, удивленно глядя на бригадира, поднялся.

— Послушай, — сказал он, — какая муха тебя укусила?

— Хватит болтать! — приказал Денис. — Я спрашиваю: зачем остановили тракторы?

— Ты что, с неба свалился? — в свою очередь, рассердился Антон. — Не видишь — заправку делаем!

— Почему здесь? Почему не в борозде?

— Да что ты, в самом деле? — недоумевал Антон. — Два месяца заправляемся таким образом.

— Таким образом! — передразнил Денис. — Тем хуже для нас… Потому что… потому что мы лодыри с тобой. Боимся лишние полчаса проработать.

— Ну, знаешь!.. — рассвирепел Антон.

— Довольно! — крикнул Денис. — С завтрашнего дня заправляться в борозде. Слышите? Чтобы ни одной минуты простоя.

— Значит… — начал было Антон, но Денис снова резко оборвал его:

— Без всяких «значит»! Распустились, безобразничаем. Не успела война закончиться, а мы уже — мирные обыватели. И походка вялая, и слова вразвалку… Довольно!

Девушки испуганно смотрели на Дениса, не понимая, что с ним. Работала бригада хорошо. Почему этот получасовой отдых вызвал такое недовольство бригадира?

Зина вымыла руки, вытерла их чистой паклей. Она вынесла из вагончика бутылку молока и кусок хлеба.

— Возьми, — сказала она, подавая хлеб и молоко Денису. — Недочет прислал… Твоя доля… Мы уже пили.

Денис почувствовал нудную спазму в желудке. Ему стало стыдно за свою вспышку. Товарищи думали о нем, ждали его, чтобы дать ему поесть, а он обрушился на них с руганью. Вот что значит дать волю нервам!..

Отстранив Зину, Денис завел трактор и уехал на свой загон.

6

Вечером с подводой Денис уехал в село. Он несколько часов работал без перерыва, а Зину заставил отдыхать. Теперь она управляла трактором. К полуночи Денис надеялся вернуться и сменить помощницу.

Денис слез с подводы на хозяйственном дворе. Двор был обнесен новой изгородью. Под навесом, собирая лобогрейку, трудились Петр Степанович и его помощник Григорий Обухов. Издали поздоровавшись с кузнецами, Денис, не останавливаясь, проковылял к правлению колхоза.

За столом председателя сидел Недочет. Он что-то сосредоточенно подсчитывал. Денис поздоровался и присел на табурет. Недочет продолжал работу и оторвался от бумаг только тогда, когда подвел итоги и под колонкой цифр написал пятизначное число.

— Прибыл? — сказал он Денису, заложив карандаш за ухо. — Работается-то как? Ничего?.. А мы вам молочка нынче послали. Получили? Вот и хорошо.

— Где счетовод? — спросил Денис.

— В район вызвали, — ответил Недочет и беззвучно зашевелил губами, проверяя правильность подсчета. — Все точно. — Он аккуратно свернул бумагу и спрятал ее в боковой карман. — В район вызвали счетовода. Ни с того, ни с сего вдруг — машина. Пожалуйте, Демьян Харитоныч, в район по важному делу!

— А председатель где?

— В поле, думаю. Где ж ему быть? — Недочет достал табакерку. — Понюхаем, Денис Андреич?

Денис отказался, сославшись на головную боль.

— А у меня нынче преинтересный разговор с Дуняшей Быланиной состоялся, — сказал Недочет, загадочно улыбаясь. — Встречаемся это мы в поле, ну, здрасте — здрасте, как водится. Она мне и говорит, Дуняша-то: «А ты, Иван Иваныч, все мотаешься?» — «Все мотаюсь, — говорю, — Евдокия Захаровна». — «А чего ради, — говорит, — ты, Иван Иваныч, мотаешься? Что у тебя, детей кагал? Один бобыль — ни кола, ни двора, а на месте не посидишь. Как волчок вертишься, а зачем — не пойму. Чего, — говорит, — хлопочешь? На твою жизнь и так хватит. За что, — говорит, — работаешь?» Вот так она мне говорит, Дуняша Быланина. Ну, я ей сразу отпел: «За памятник, — говорю. — Понимаешь ты, — говорю, за памятник работаю. Думаю: когда умру, памятник мне на могиле поставите. С какой-нибудь такой надписью: «Тут покоится раб божий Недочет, доброй ему памяти, который верно и честно служил своему народу…» Вот так ее отбрил, а у нее аж глаза на лоб от удивления.

— Не знаю, как насчет памятника, — сказал Денис, — а портрет твой повесим в клубе на видном месте. В рамку застеклим и повесим!.

Недочет сощурил хитрые глаза.

— Благодарствую, Денис Андреич, — сказал он. — Только не рано ли меня хотите на тот свет сбагрить? Смотри, как бы я всех вас не пережил. Я двужильный.