Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин

— С тех пор, как умер мой лучший врач Марк Арторий, я поменял уже с десяток. Один хуже другого, — пожаловался Октавиан Август.

— Найди такого, к которому стоят в одной очереди богатые и бедные. Для такого болезнь важнее денег, — посоветовал я.

— А такие бывают⁈ — иронично поинтересовался он.

— Говорят, что да, но в Риме точно не водятся, — согласился я.

— Может, в провинции найду. Скоро поеду в Армению. Там новый правитель Арташес перебил всех наших легионеров и объявил себя царем царей, — сообщил он.

Каждый армянин живет на вершине Эвереста, причем на западной, которая метров на двадцать выше восточной.

— Если не справишься с ним, позови меня, решу проблему, — предложил я.

Октавиан Август принял мои слова за шутку и, улыбнувшись, произнес:

— Обязательно! — после чего поменял тему разговора: — Ты взял в жены самую красивую женщину Рима!

Флавия аж зарделась от счастья.

— Все остальные боялись к ней подступиться, — скромно молвил я.

— Как я их понимаю! — на полном серьезе воскликнул он.

В это время на арену начали выезжать колесницы. Первыми едут запряженные двумя лошадьми, за ними тройки и замыкают гонки квадриги. Колесницы занимали места на старте, согласно номерам, выпавшим по жребию. Римские цифры были написаны белой краской на черной ткани и закреплены на спинах возниц, облаченных в одежду одного цвета, у всех разного.

Император спросил меня:

— На какой номер советуешь поставить?

Он очень осторожен в жизни, особенно в военных делах. Никогда не начинает войну, если не уверен, что при победе получит больше, чем потеряет при поражении. Зато на всевозможных соревнованиях жутко азартен, хотя или потому, что выигрывает очень редко.

— На любой, — ответил я и объяснил: — Говорят, что выигрывают только дураки. Так что или станешь богаче, или убедишься, что не дурак.

— Умеешь ты утешить! — насмешливо молвил Октавиан Август, подозвал жестом посыльного в тоге, вручил ему кожаный мешочек с монетами и приказал: — Поставь на шестой номер. В прошлый раз он выиграл.

— Камень из баллисты не падает два раза в одно и то же место, — подсказал я.

Хотя причина могла быть другая. Злые языки утверждают, что Октавиан Август умудряется проиграть, даже когда ставит на все двенадцать колесниц.

— Сейчас проверим, — упрямо заявил он.

Во время забега император вел себя примерно так же, как моя жена, разве что орал чуть тише. Моим ушным перепонкам доставалось с обеих сторон. Чтобы отвлечься, отключиться, я достал из корзины черную табличку, начал подсчитывать, сколько потребуется блоков пиленого известняка размером сто двадцать сантиметров на шестьдесят и шестьдесят и плинф — местных, обожженных и почти квадратных кирпичей размером пятьдесят пять сантиметров на пятьдесят и четыре с половиной — для строительства нового цеха по производству свечей и мыла. Решил в противопожарных целях расположить его в стороне от других строений, в первую очередь подальше от сеновала. Следовало учесть, что между горизонтальными рядами плинф положат слой штукатурки толщиной три с половиной сантиметра, и нижние два будут из блоков известняка. Такая кладка более сейсмоустойчива, что для Италии очень важно, потому что потряхивает постоянно, пусть и слабо пока. Я помню, что на этой территории будет несколько мощных землетрясений, но даты забыл.

Подсчитываю себе, выбирая оптимальную площадь и высоту строения, и чувствую повышенный интерес к тому, что делаю, и понимаю, что это не жена. Кто-то чрезмерно любопытный, сидевший на следующем ряду, заглядывал мне через плечо. Нахождение в одном секторе ипподрома двух человек, не интересующихся скачками — это, как будут говорить в Одессе, немного чересчур, и я оглянулся.

Позади и немного наискось сидел мужчина лет сорока без льстивого выражения на лице — клейма придворных, облаченный в скромную шерстяную серовато-белую тунику с длинными рукавами, возможно не одну, и темно-коричневый солдатский плащ-лацерну. Октавиан Август обожает талантливых людей. Наверное, потому, что сам графоманит помаленьку. Рядом с ним постоянно и не безвозмездно тусуется целая орава писателей, поэтов, художников, скульпторов, философов, математиков, архитекторов, причем некоторые из-за хмурых физиономий кажутся инопланетянами среди нормальных подхалимов. На правах клиентов они сопровождают его во время перемещений по городу. Так здесь принято: влиятельность определяется многочисленностью свиты и наоборот. Только один день в году император, облаченный в лохмотья, шляется по Риму в одиночку, изображая нищего, собирая милостыню. Так он вымаливает у богов прощение за то, что все остальное время находится на вершине власти. Это, наверное, единственный в мире нищий, которому за день подают несколько золотых ауреусов, не говоря уже о десятках презренных серебряных денариев и прочих сестерциев. Правда, все это тут же раздается тысячам профессионалов, у которых постоянные рабочие места на папертях храмов.

— Понимаешь, что делаю? — спросил я.

После короткой паузы он ответил:

— Догадываюсь. Подсчитываешь что-то, используя цифры, похожие на финикийские.

— Верно, — подтвердил я. — Они удобнее для сложных расчетов, чем латинские.

— Факунд Новий, — представился он и поинтересовался: — Что именно рассчитываешь?

Я назвал свое имя и ответил:

— Здание под мастерскую. В ней будет стоять большая печь. Надо предусмотреть размер и окна, чтобы было не слишком жарко рабочим, подсчитать, сколько потребуется плинф.

— Ты архитектор? — спросил он.

— Нет. Боги решили, что и так слишком много знаю, — пошутил я, — но могу рассчитать проект.

Факунд Новий улыбнулся и задал, видимо, важный для него вопрос:

— Судя по имени, ты из греков?

Греки все еще считаются самыми образованными, но уже не самыми умными.

— По маме, — сказал я.

— Откуда знаешь этот счет? — продолжил он допрос.

— Халдей научил, — соврал я.

На халдеев сейчас можно валить все, что угодно, особенно высокий уровень научных знаний.

— Не можешь научить меня пользоваться ими? — попросил он.

— Конечно. Приходи завтра утром ко мне, — предложил я, назвав путь к своему домусу, потому что в столице нет ни номеров домов, ни названий улиц, за исключением главных, а ориентируются по храмам, другим приметным зданиям и, что надежнее, спрашивают у прохожих.

В этот момент рядом со мной взвыли от огорчения Октавиан Август и Флавия, которая последовала примеру своего императора и поставила тысячу сестерциев из якобы собственных средств, заработанных в Индии, которые все никак не закончатся, несмотря на непомерные траты. Колесница номер шесть пришла всего лишь третьей.

— Только не говорите,