Повод для оптимизма? Прощалки - Владимир Владимирович Познер

Так вот теперь президент США, напоминаю вам, Дональд Трамп, ввел это выражение в американский политический лексикон. К чему это – я не могу сказать, но я, когда прочитал, просто хохотал до слез, сейчас еле-еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

* * *

Я только вчера прилетел из одной далекой страны и проходил, как и все мы, через эти бесконечные проверки – нет ли у нас чего-нибудь такого, с помощью чего можно взорвать самолет или кого-то убить. И все это было на фоне того террористического акта, который произошел в Лондоне.

И в какой-то момент странным образом я подумал о том, что в некоторой степени террористы победили: мы испугались, реально испугались. И мы не возражаем против того, чтобы нас пропускали через какие-то аппараты, чтобы нас ощупывали, чтобы видели нас «голыми» благодаря таким аппаратам, которые могут нас показать в таком виде. И не только это. Вот, например, в стране, в которой я вырос и которая очень гордится своей свободой, в США, люди согласились с тем, чтобы прослушивали телефоны без разрешения суда, только потому, что вот нужно. Чтобы знали, какие у нас банковские счета, знали бы наши медицинские карты, чем мы болеем и т. д. То есть мы пожертвовали своим личным пространством, частной жизнью, потому что мы напуганы.

И, конечно, это меня приводит к довольно печальным мыслям, потому что – а как бороться с террором? Скажут, есть только один путь – это тотальный контроль. То есть это полицейское государство. Это государство, в котором за каждым есть слежка, в том числе и за тем, кто следит. Мы еще до этого не дошли, но у меня есть такое ощущение, что мы медленно, а может быть, и не так медленно движемся в эту сторону.

Оказывается, что страх – очень действенный инструмент. Мы готовы отдать очень многое, чтобы нам вроде бы не было страшно, хотя все равно нам страшно.

Я об этом подумал и мне хотелось с вами поделиться этим, поскольку это характеризует наш мир сегодня, а возможно, и завтра, что будет еще хуже. Так что подумайте и вы над этим.

* * *

Наша программа выходит в полночь или около полуночи на Дальний Восток, в Москве в это время 16 часов. И поэтому когда мы вышли в эфир, то у нас было мало информации о теракте, который произошел в метро в Санкт-Петербурге. Известно только то, что погибли десять человек, это та информация, которая у нас есть. Около пятидесяти человек получили разного рода ранения, очень многие выразили соболезнования России.

Поразительная вещь: есть нормальные люди, а есть недочеловеки. Вот в том же Питере многие таксисты развозили людей бесплатно, а какие-то таксисты, частники, пытались нажиться на этом и брали за поездку от Сенной площади в спальные районы 1000–1500 рублей. Это поразительная вещь, если подумать.

Но я вообще хотел сказать вот о чем: в начале программы с Сергеем Ястржембским я спрашивал его мнение о том, что можно с этим делать. Ведь сейчас очевидно, что вне зависимости ни от чего мы все в любой стране, в любом городе в одинаковой степени беззащитны. Или защищены, но, так сказать, все одинаково – что в Лондоне, что в Париже, что в Берлине, что в Москве, что в Питере, что в Нью-Йорке, в этом мы все совершенно похожи. И как мне кажется, есть только один путь, может быть, главный путь борьбы с этим – все-таки найти способ объединиться.

Я понимаю, что это непросто, у разных стран разные взгляды, разные интересы. Но все-таки если не объединиться и не попытаться вместе для начала понять, почему это происходит, поставить точный диагноз, то ничего нельзя сделать, это будет продолжаться. А потом, поняв все это совместными усилиями, обменявшись всей информацией, не скрывая ее друг от друга, мы уже сможем и действовать.

Мне кажется, это настолько очевидно, что странно – почему до сих пор этого не делают. Странно, что какие-то страны говорят: «Нет, мы будем по-своему это решать». По-своему не получится, и это совершенно очевидно.

Теперь теракты происходят даже в метро, а ведь метро самый общественный транспорт из всех возможных. Представляете, как люди будут ходить и смотреть друг на друга: у кого-то какая-то сумка, кто-то немножко бородатый (кстати, бороды сейчас очень модны), у кого-то чуть более темная кожа, кто-то не то читает. Представляете, как мы будем смотреть друг на друга, как мы друг друга будем бояться.

Я уже как-то сказал, что эти террористы победили в том смысле, что поселили в нас страх. Вот пример того, как это происходит. Если мы не будем вместе, то это будет происходить все время.

* * *

Недавно я был в Грузии. Я поехал в Тбилиси, это один из моих любимых городов, чтобы вместе с друзьями отпраздновать свой день рождения: я родился 1 апреля, в день дурака.

Чудно провели время, весело, азартно, было выпито море грузинского красного и белого вина, не говоря уже о чаче… и что было для меня и удивительно, и приятно, многие останавливали меня прямо на улице, просили сфотографироваться с ними, пожимали руку, говорили какие-то очень хорошие слова о моих программах и обо мне. В общем, было здорово.

Но вот меня попросили дать интервью телевизионному каналу «Имеди». Этот канал был когда-то создан Бадри Патаркацишвили, которого я очень любил. И помня о нем, я дал согласие. Правда, я участвую принципиально только в таких программах, которые идут в прямом эфире, потому что когда запись, ты не знаешь, что они там «подрежут». А в данном случае была не только запись, но еще и должны были перевести меня с русского на грузинский, а там уж вообще непонятно, как это все сделают. Но все-таки у меня было такое чувство морального долга, что ли, и я посчитал, что должен это интервью дать.

Мне задавали самые разные вопросы, и в том числе по поводу Абхазии. Я сказал то, что я думаю, а то, что я думаю, основано на том, что я видел своими собственными глазами и, следовательно, я знаю. А именно: когда я бывал в Абхазии – это было в 70-е годы, я бывал там много лет подряд, – то не раз убеждался в том, что между абхазцами и грузинами отношения, скажем мягко, не очень хорошие. Что грузины считают абхазцев людьми второго сорта, отсталыми, тупыми и т. д. И я собственными