Повод для оптимизма? Прощалки - Владимир Владимирович Познер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так вот на самом деле, может, как раз они патриоты, эти самые игроки, которые выражают протест?
Вот если бы, например, какой-нибудь немец отказался бы отдать нацистский салют во времена Гитлера, он был бы патриотом Германии? Его бы, конечно же, уничтожили… патриоты, очевидно. Но это я, конечно, крайний случай привожу. А что вы думаете по этому поводу?
* * *
Я обратил внимание на слова Стива Возняка о том, что он никогда не голосует, держится от политики подальше, – такой, мол, у него принцип. И не только у него, к сожалению.
Вообще право голоса завоевывалось нашими предками с великим трудом. Как вы знаете, в течение веков верховная власть не очень-то избиралась и передавалась от одного монарха к другому. Иногда, правда, не обходилось без того, чтобы кого-то кокнуть или там зарезать, но ни о каком голосовании не могло быть и речи.
В конце концов этому порядку пришел конец, и люди получили право выбирать тех, кто должен управлять страной. Правда, не все. Женщинам долго не давали это право – до ХХ века. И не только женщинам. Там были всякого рода цензы: имущественный ценз, образовательный ценз, ну и, разумеется, расовые моменты, национальные моменты. Было пролито немало крови, пока, наконец, все люди не получили право голоса.
И мне кажется, что когда человек пренебрегает этим правом, то он вообще-то практически расписывается в своем безразличии к тому, что происходит в его стране. В некоторых странах, между прочим, голосование обязательно. И за абсентеизм даже наказывают, например, в Северной Корее. Правда, там в бюллетене только один кандидат, как это было в СССР – был не выбор, а голосование: один кандидат, и я за него голосую, второго нет. Это не совсем то, что нам хочется, как мне кажется. И за неявку на такого рода выборы я бы никого не наказывал. Однако человек должен понимать: коли он не принимает участия в выборах, то, собственно, как он может жаловаться? Он как бы отстранился.
Если мне не изменяет память, не принимали участия в прошлых выборах Государственной думы больше 50 % потенциальных избирателей. Вдаваться в причины этого я не стану, тем более что я и не знаю точной причины, но это вообще другая тема. Все же я попытался представить себе – и вы попытайтесь, смеха ради, – что было бы, если бы эти «50 % плюс» проголосовали бы не за «Единую Россию», не за «Справедливую Россию», не за ЛДПР, не за КПРФ, а за другую партию. Представляете, нет, что было бы? Какая бы была Государственная дума?
Знаете, мне часто говорят: «Я не интересуюсь политикой, поэтому я не голосую». Это, конечно, ваше право, но имейте в виду – политика интересуется вами.
* * *
Вы, возможно, заметили, что я, как правило, никогда не говорю, кто у меня будет в гостях через неделю. По разным причинам. Во-первых, порой я и сам не знаю, это решается в последний момент, в связи с каким-то событием. Бывает так, что предполагаемый гость никак не решится, то ли он будет, то ли его не будет, приходится ждать и гадать, как это получится.
Но чаще всего просто я не хочу, чтобы имя этого человека было заранее известно зрителю, то есть вам, ну, чтобы было некоторое ожидание. Сегодня я, пожалуй, нарушу это правило, которое я сам для себя установил.
В понедельник, 30 октября, гостем будет человек, к которому я давно и безуспешно пытался пробиться. И по целому ряду причин он просто окружен всякими защитными структурами, и как я ни пытался преодолеть это все, не удавалось. Но помог случай.
Мы с товарищами сейчас снимаем фильм о Скандинавии. И вот совсем недавно, будучи в Швеции, я познакомился с одним молодым человеком и по ходу разговора, абсолютно неожиданно, я узнал от него, что он знаком с тем, у кого я хочу взять интервью. Я его спросил: «Можете ли вы мне помочь в этом?» Он сказал: «Конечно, я ему просто позвоню». То есть он мог ему напрямую позвонить. И сказал, что сообщит мне. Я уехал в Москву, и через три-четыре дня он позвонил мне и сказал: «Да, он готов дать вам интервью, вот телефон его помощника, которому вы должны позвонить». Я позвонил – и дальше было дело техники.
В общем, получилось так, что я полетел в Лондон и там брал это интервью. Это было в прошедший четверг, повторяю, это было в Лондоне, в посольстве Эквадора. Этим человеком и моим гостем 30 октября будет создатель WikiLeaks Джулиан Ассанж.
Вот такая история. Лишний раз я убедился в том, что если очень стараться, очень хотеть и добиваться, то, как правило, получается.
* * *
Много лет тому назад я познакомился с одним американцем, зовут его Даниэль Эллсберг. Это тот человек, который работал в закрытых архивах и натолкнулся на документы, из которых стало ясно, что президент страны Линдон Джонсон солгал, когда сказал, что на американский корабль напали северовьетнамские торпедные катера в Тонкинском заливе. До этого момента, во время вьетнамской войны, Америка не бомбила Северный Вьетнам, но вот этот случай давал повод. Однако, как выяснилось из этих документов, никакого нападения и не было – это была ложь, это было придумано специально, для того чтобы бомбить Северный Вьетнам. И вот Эллсберг это обнаружил.
Он растерялся поначалу. Как же быть? Ведь если каким-то образом обнародовать эту информацию, можно нанести большой ущерб репутации и президента, и самой страны, ее престиж очень серьезно пострадает. И все-таки Эллсберг решил, что он обязан это сделать: он должен обнародовать эту информацию, и власть должна отвечать за обман своего народа. За то, что солдаты гибнут из-за лжи.
Эти секретные документы он передал газетам The New York Times и Washington Post. Им надо было решить, что делать, публиковать или не публиковать. Они в конце концов это все опубликовали. И в результате Линдон Джонсон не стал баллотироваться на второй срок, и антивоенные настроения или даже движения в Америке очень сильно выросли. Решение было тяжелое, но все-таки оно было принято.
Так вот, спрашивается, как вы думаете, вот этот поступок Эллсберга – патриотический? На мой взгляд – да, но многие считают, что нет. А если бы
